«Учить писать прозу нужно людей с жизненным опытом»: Майя Кучерская о том, зачем писателям профессиональное образование

В сентябре в Школе филологии НИУ ВШЭ запустилась новая магистерская программа — «Литературное мастерство». Это одно из немногих мест в стране, где можно получить высшее образование, связанное с созданием художественных текстов. Образовательная программа выросла из курсов школы писательского мастерства Creative Writing School, которую основала Майя Кучерская. T&P поговорили с писательницей о том, можно ли научить писать хорошие романы, в чем отличия между обучением в ВШЭ и Литинституте и зачем нужен «средний писатель». — Спустя два года после открытия Creative Writing School (CWS) вы запустили магистратуру в ВШЭ по схожей, но расширенной программе. Значит ли это, что, чтобы подготовить полноценных писателей, двухмесячных курсов мало?— Это разные форматы обучения, и они отвечают разным целям. CWS — это первые классы писательской школы, здесь мы ставим руки и голос, даем навыки сознательного письма, знакомим с ключевыми писательскими техниками. Вместе с тем это досуговые курсы, такой литературный кружок для единомышленников — как занятия танцами или живописью рядом с домом, исключительно для удовольствия и счастья. Но приходя вот так, просто упражняться, многие добиваются значительного роста. Магистратура же, которую мы открыли, претендует на большее: она должна дать молодым авторам и технические навыки, и образование. Основа программы — предметы, по которым студенты должны очень много читать: и художественную литературу, и критику, и литературоведение. Это база писателя, потому что он должен быть грамотным, эрудированным, начитанным, знающим. За техническую сторону в программе отвечает концепция Creative Writing (CW) — это адаптация западных курсов, которые там существуют уже очень давно. Они рассказывают, как правильно строить свой текст, чтобы он был интересен читателю. И если не говорить о самых больших наших писателях, то, думаю, CW было бы полезно изучить и многим нашим состоявшимся мастерам, беллетристам.— Расскажите, зачем открывать магистратуру «Литературное мастерство», если в Москве есть Литературный институт?— Наша программа — магистерская, а Литературный институт — это бакалаврский уровень. К тому же он создавался в 30-е годы, и перед Горьким стояла конкретная цель — из плохо образованных людей, пролетариев и крестьян, вырастить лояльных власти писателей. Этому была подчинена вся система вуза. Задачи растить авторов сильных, ярких, профессиональных не стояло — лишь бы прославляли соцстроительство, и не совсем уж безграмотно. Инерция сильна у всех давно существующих учебных заведений, и, по сути, в Литинституте кардинально ничего не изменилось за прошедшие 80 лет. Среди нынешних преподавателей есть прекрасные писатели, и все же это по-прежнему, в сущности, филфак, как в МГУ и РГГУ, только с добавкой творческих семинаров. В юности я посещала вольнослушателем семинары Андрея Битова в Литинституте. Это было интересно, но раз за разом такие занятия проходили в одинаковом формате: автор читает текст, и все, включая мэтра, его обсуждают. Одни и те же люди, по одной и той же схеме. И хорошо, если мастер сильный и умеет общаться со студентами. В противном случае молодой писатель рисковал не получить ничего от практической части обучения. В общем, нельзя строить все обучение вокруг фигуры мастера.Эта творческая добавка могла быть намного весомее и насыщеннее смыслами, если бы учитывала давно существующие в мире техники по CW. У нас же писательству учили или по наитию, или с литературоведческой точки зрения — предлагали анализировать тексты исключительно с позиции исследователя. Знать литературную теорию для писателя, конечно, полезно, но это далеко не все. CW — анализ текста с позиций человека, который его создает, разбор того, какой эффект дает тот или иной прием, как он меняет восприятие текста, как сделать читателю смешно, приятно, больно, дискомфортно. CW читателецентрично, и понятно почему: эта дисциплина не в последнюю очередь появилась благодаря развитию книжного рынка на Западе, и если у нас в Литинституте ковали кадры для литературного обслуживания власти, то в капиталистическом мире ориентировались на рынок и читателя, который должен покупать новые книги. Поэтому учебники по CW учат тому, как захватить читателя, влюбить его в себя, как написать бестселлер. Но важно, чтобы не доходило до перекосов и в направленности на читателя. Creative Writing School — Какое, по-вашему, оптимальное сочетание практических и теоретических занятий на магистерской программе для писателей?— Я бы сказала, 40 на 60. Тренироваться писать нужно почти столько же, сколько тренироваться читать. Пока у магистров нового курса в Вышке практики чуть меньше, только семинары, но грядущие занятия должны это компенсировать. Скажем, Дмитрий Быков, который будет читать курс по поэтике рассказа, обещал в качестве домашних заданий давать не только чтение, но и творческие задания.— Приведите пример практик из CW, которые вы применяете на курсе.— Ну, во-первых, многое мы с Мариной Степновой, с которой вместе ведем творческий семинар, придумываем сами. Во-вторых, этих упражнений миллион — смотря чему хотим научить. Например, на семинаре просим студентов за пять минут, по таймеру, написать текст об убийственно грустном событии. Или сделать описание, стилизованное под определенного автора, скажем Хемингуэя. Потом все по очереди читают написанное, и мы обсуждаем, что получилось, а что нет.— Курс полностью посвящен изучению написания именно художественных текстов, прозы?— Если умеешь писать художественную прозу, легко напишешь книгу в жанре нон-фикшн, биографию, рецензию или эссе. Умея писать прозу, несложно стать и сценаристом — так подрабатывают многие писатели. Правда, в сценарном мастерстве есть свои тонкости и навыки, которыми нужно владеть. Мы будем учить этому отдельно, для этого в программе есть большой курс по сценарному мастерству. С драматургией все немного сложнее. Умение сочинять пьесы довольно редкое, да и жанр менее востребованный. Молодых драматургов жадно ищут все театры, но их всего несколько человек. Думаю, драматургии стоит учиться отдельно.— Вы планируете уделять внимание журналистике, копирайтингу?— Если умеешь писать прозу, стать автором так называемых продающих текстов не так сложно: достаточно прослушать небольшой ориентационный курс. У нас планируется такой курс на втором году обучения, сейчас ищем преподавателя. По поводу журналистики: я не очень понимаю, зачем ей специально учить. Когда я работала в газете, меня окружали великолепные профессионалы и ни одного журфаковца. Учиться журналистике лучше всего, поступив на работу в редакцию. Если умеешь хорошо писать, за год станешь отличным журналистом.— Насколько, по-вашему, можно научить писать художественную литературу? И есть ли что-то, чему точно научить не получится ни в какой школе?— За талант мы не несем ответственности. И готового ответа на вопрос «что такое талант?» у меня нет. Я только знаю, что в настоящей прозе каждая строчка, будь это короткий диалог или описание чайной ложки, так оригинальна, так неожиданна, что все, кажется, просто кричит о том, что автор талантлив. Этого не подарить, этому не научить, это в ведомстве Божьем. Но довести человека со способностями до хорошего профессионального уровня, такого, чтобы было интересно и приятно читать его тексты, можно.— До уровня крепкого середнячка?— Лучше сказать — до хорошего среднего уровня. «Середнячок» вроде бы звучит уничижительно, но без середнячков литературный процесс застынет. Да, есть вершины, гении, но без второстепенных и третьестепенных авторов не будет литературной среды. Любое явление должно быть многослойным, сложным. Белинский постоянно повторял, что русской литературе нужны беллетристы — те, кто сочиняет крепкую серединную прозу. На самом деле это золотая середина, здесь оттачиваются навыки, приемы, образы, темы, которые потом подхватывают большие авторы. Это очень заметно, когда рассматриваешь прозу и поэзию наших классиков — Достоевского, Лескова, Некрасова — в контексте журнальной, той самой серединной литературы. Например, у Некрасова есть стихотворение «Тройка», и, оказывается, таких же «Троек» в журналах того времени было написано множество! Но именно гений раскрывает тему так, как не смог никто другой. Creative Writing School — Как вы отбирали студентов в магистратуру?— Отбирали по трем основным критериям. Во-первых, как человек пишет: какой текст и мотивационное письмо он прислал в портфолио, может ли он небанально связывать слова в предложения. Второе — насколько он начитан и вообще способен читать чужие книжки. Третье — мы смотрели, насколько человек мотивирован. И еще, чтобы не получить очередной филфак, я изначально не хотела набирать одних гуманитариев. В итоге у нас на курсе пять или шесть юристов, журналисты, инженеры, геолог, медик — хотя филологи, конечно, тоже есть.— Вы часто сталкиваетесь с графоманами среди студентов?— Графоманы — это кто? Те, кто не умеет слышать, не хочет учиться и страшно уверен в себе. Это человек, который рождает километры дурного текста и не слышит никакой критики, не готов меняться. Те, кто приходит учиться, очевидно, готовы признать: им есть чему учиться. Так что среди студентов графоманов по определению нет. Чаще встречаются люди страшно неразвитые в литературном смысле, и им нужно очень долго учиться и погружаться в мир литературы, а человеческие ресурсы, в том числе временные, ограниченны. Но я часто останавливаю себя от таких оценок и говорю себе: «Как знать? Может, и полетит».— То есть даже у студентов со скромными данными есть шанс научиться писать хорошую прозу?— Да, конечно, при приложении должных усилий такую способность вполне можно в себе развить. Это как с музыкой. Если мальчик с абсолютным слухом не будет семь лет четыре раза в неделю ходить в музыкальную школу и изо дня в день упражняться, хорошо играть он не научится. И наоборот, ученик со средними способностями вполне может дорасти до музыканта высокого уровня. Это постоянно и происходит. Успехов чаще достигают самые упорные, а не самые талантливые. Если бы наши литераторы осознавали это, мы бы не знали, куда деваться если не от Толстых и Чеховых, то, по крайней мере, от очень крупных авторов.— В отличие от CWS, где практически все курсы платные, обучение в магистратуре «Литературное мастерство» оплачивается за счет средств ВШЭ. Было сложно получить финансирование по такой программе?— И да, и нет. У меня была обширная система аргументов, почему это будет здорово для Вышки. Один из самых убедительных, по-моему, заключался в том, что, судя по росту количества литературных образовательных проектов, по развитию CWS, запрос на обучение писательскому мастерству назрел. Наш ректор — человек азартный, отнесся к проекту с большим энтузиазмом, откликнулся с легкостью. Но много сил отняла дальнейшая бюрократия.— Можно ли представить, что через какое-то время в ВШЭ появится бакалавриат по «Литературному мастерству»?— Я к этому не стремлюсь, потому что мне кажется, что учить писать прозу нужно людей с жизненным опытом. Шкловский говорил: «Не надо становиться писателем слишком рано». Думаю, он был прав. Бакалаврам рано метить в писатели, но можно предположить, что бакалавриат по «Литературному мастерству» в ВШЭ откроется. Года через три, например. Такова логика развития проекта. И это уже будет прямой конкурент Литинститута. Creative Writing School Creative Writing School ◀ / ▶ — В CWS, а теперь и в магистратуре ВШЭ, преподают Дмитрий Быков, Денис Драгунский, Марина Степнова, Александр Иличевский, Лев Данилкин, Антон Долин, Галина Юзефович и многие другие. Как у вас получилось собрать такой преподавательский состав? Кого пришлось уговаривать дольше всех?— Это было непросто. Все сильно заняты, дел много, но проект новый, интересный, и многие, как видите, согласились в нем поучаствовать. Я никого не уговариваю слишком долго, не уламываю — так ничего не получится все равно. Если человека затолкать в проект почти против его воли, то, скорее всего, выяснится, что у его сопротивления, нежелания были серьезные причины. Например, он плохо преподает. Или боится людей. Это нежелание — показатель, не стоит давить. Сейчас у нас преподают только те, кто легко, с радостью согласился работать.— Для них это в первую очередь способ заработка?— Те, кто у нас преподает, уже состоялись как профессионалы, и острой нужды в деньгах не испытывают. В какой-то степени это заработок, но это все-таки вуз, и он не может предложить баснословные гонорары. Это несколько больше того, что обычно платят университеты преподавателям, но разница не так существенна.— Многие ваши студенты наверняка хотят быть профессиональными литераторами. Сколько в среднем автору платят за опубликованный роман?— Это зависит от тиража, имени автора и некоторых других факторов. Обычно за роман, опубликованный тиражом 3 тысячи экземпляров (а это как раз очень средний тираж), в хорошем издательстве писатель получит 60–80 тысяч рублей. Роман при этом мог писаться пять лет. Так что стоит подумать, связывать ли свою жизнь с литературой. По-моему, идеальный расклад для автора в России сегодня — все же иметь источник дополнительных заработков, помимо литературы.—По данным 2017 года, в России 30% выпускников вузов работают не по специальности. Вам не кажется, что запуск образовательной программы, где в дипломе выпускника будет написано «писатель», будет только ухудшать эту статистику?— Нет, мы перевернем мир. Из наших студентов вырастут настоящие профессионалы, которые, безусловно, будут запускать свои литературные проекты и развивать литературную жизнь в стране. Кроме того, я рассчитываю, что многие из них станут преподавателями CW и будут объяснять, как писать хорошо, все большему числу людей. Уровень литературной грамотности будет расти, а значит, и качество нашей изящной словесности. Думаю, со временем CW станет обязательной дисциплиной для всех студентов ВШЭ. Дисциплину уже преподают на журфаке, факультете медиакоммуникаций, дизайна, и все больше студентов хотят учиться писать выразительно, красиво, грамотно, умно. Но учить хорошо писать нужно не только студентов Вышки, но во всех университетах по всей России.— То есть вас не пугает перенасыщение рынка пишущих людей? Журналистика в стране находится в крайне печальном положении…— … а литература в еще худшем. И для меня это еще один аргумент против открытия бакалавриата по CW. Мне кажется, наш книжный рынок не в таком состоянии, чтобы каждый год вмещать десятки свежеиспеченных литераторов. Но если наши магистранты преобразят книжный рынок, улучшат книгораспространение, привлекут в книгоиздание новые ресурсы и отрасль зацветет, вот тогда можно будет говорить об открытии новых программ.