Нобелевские лауреаты: Карл Бош. Две премии за одно и то же

О премии за изобретение, которое уже было отмечено Нобелевкой, о критике и похвале Гитлеру и об уникальной коллекции минералов и метеоритов рассказывает наш очередной выпуск рубрики «Как получить Нобелевку». Иногда бывает так, что научное открытие или изобретение ассоциируется с двумя или тремя исследователями. Реакция диенового Дильса-Альдера, радий и полоний Пьера и Марии Кюри, кристаллография отца и сына Брэггов. Все эти открытия удостоены Нобелевских премий. Но, пожалуй, только один раз за одно достижение, через дефис связывающее двух химиков были вручены две Нобелевские премии – причем почти что с полуторадесятилетним интервалом. Об одной из них мы уже рассказывали, теперь речь о второй. Карл Бош Родился 27 августа 1874 года, Кельн, Германия Умер 26 апреля 1940 года, Гейдельберг, Германия Нобелевская премия по химии за 1931 год (1/2 премии, совместно с Фридрихом Бергиусом). Формулировка Нобелевского комитета: «За заслуги по введению и развитию методов высокого давления в химии, что представляет собой эпохальное событие в области химической технологии (in recognition of their contributions to the invention and development of chemical high pressure methods)». Наш герой родился в Кельне, в семье преуспевающего торговца светильным газом и сантехникой Карла Боша. То есть по-нашему он был бы Карлом Карловичем. Часто доводится читать, что именно Карл Бош имеет отношение к известной фирме Bosch, однако ни один из Карлов Бошей не приложил руку к ее созданию. Зато ее создал родной дядя нашего героя, Роберт Бош – промышленник, инженер и изобретатель, известный, например, изобретением магнитного зажигания или тем, что одним из первых ввел в своей корпорации восьмичасовой рабочий день. Что же касается Карла Боша-младшего, то в его детстве и юности мы видим картину, которая уже много раз встречалась нам в биографиях Нобелевских лауреатов: мальчик со школы интересовался химией, весьма преуспевал в этой науке, мечтал о ней, но отец знал «как лучше»... И Карлу пришлось отправиться сначала работать на металлургический завод, а затем учить металлургию и машиностроение в Технологическом университете в Шарлоттенбурге. Впрочем, нужно сказать, что в этот раз отцовское желание действительно помогло: сочетание технического и чисто химического образования (исполнив волю отца, Бош тут же пошел учиться на «чистого» химика в Лейпцигском университете и защитил диссертацию по органике) и помогло нашему герою стать, кем он стал. Кстати, в Лейпциге его учителем стал тоже не абы кто: сам Иоганн Вислицениус, выдающийся органик, специалист по стереохимии и пропагандист теории тетраэдрического строения атома углерода Якоба Хендрика Вант-Гоффа, первого нобелевского лауреата по химии. Юноша с уникальными навыками пошел работать на «Баденскую анилиновую и содовую фабрику», которая сейчас больше известна как концерн BASF. И именно здесь он сделал свою карьеру великого химика-технолога. Начал путь Боша к Нобелевской премии Фриц Габер, создатель немецкого химического оружия. Но это было потом, а тогда, в 1905 году, Габер решил создать технологию для синтеза аммиака из азота и водорода. Аммиак был ему нужен для производства селитры, которую можно было бы использовать в создании удобрений и взрывчатки. В начале XX века было известно, что аммиак можно сделать из азота и водорода, но при температуре в 1000 0C. Габер, «играя» различными методиками, существовавшими до него, смог получить аммиак при сравнительно низких температурах (300-600 0C), но при высоких давлениях. Однако от настольной установки до промышленного крупнотоннажного производства очень долгий путь. Главный камень преткновения тут – масштабирование. О, сколько современных стартапов разбились о него! Однако Габер поступил правильно: он в 1909 году продал свою технологию BASF, где она попала в руки Карла Боша. Уже в 1907 году Бош смог создать в компании свою лабораторию. И перед ним поставили срочную задачу – сделать технологию Габера а) масштабируемой, б) не такой дорогой – ведь у Габера в числе катализаторов были не самые дешевые осмий и уран. Работа заняла четыре года – нужно было сделать оборудование, которое выдержит нужные давление и температуру, устранить диффузию водорода, который так и норовил «сбежать» сквозь стенки реактора, заменить катализаторы… В 1913 году в Оппау, близ Людвигсхафена-на-Рейне BASF построила первый завод по производству аммиака. Так начал свою историю метод Габера-Боша. Однако «Нобеля» за него получил в 1918 году только Габер. Впрочем, Бош не очень расстроился, и в 1919 году снова начал научно-технический поиск. Он использовал высокое давление для нового сумасшедшего синтеза – метанола из неорганических веществ. Если быть точным – из синтез-газа, смеси монооксида углерода и водорода. СO+2H2 = СH3OH Вот по этой реакции Бош в 1923 году получил дешевый метанол. В 1925 году – новый вызов. Его будущий коллега по Нобелевской премии 1931 года, Фридрих Бергиус, снова, как и Габер некогда, продает в BASF технологию синтеза под высоким давлением – на этот раз гидрогенизации каменного угля. Фактически, из угля Бергиус предлагал получать бензин. Что ж, Бош и этот метод доводит до потенциального промышленного решения. Авторитет химика-технолога становится непререкаем. И в кругу «околонобелевской» химической тусовки возникает понимание, что надо бы исправить несправедливость 1918 года. А чтобы не было так, что две премии дается за одну и ту же работу, Бош получает премию за 1931 год «по совокупности» и делит ее с Бергиусом. Конечно, работой и наукой Бош никак не ограничивался. У него было несколько хобби, связанных с коллекционированием. Он собирал гербарии, насекомых, но главной страстью ученого были минералы. Он интересовался ими с детства и всю жизнь собирал коллекцию камней, сумел купить прекрасное собрание минералога Густава Зелигманна (1849-1920). К моменту смерти его коллекция составляла 25 000 образцов, хранящихся в 38 дубовых минералогических шкафах с выдвижными ящиками, каждый из которых был снабжен собственноручно написанными этикетками. Она уникальна еще и тем, что в ней – около 600 метеоритов. Коллекция пережила войну в Гейдельберге и, поскольку Бош в начале Второй мировой был главой компании IG Farben (в нее влился концерн BASF), имевшей военное производство, была конфискована и на двух кораблях перевезена за океан. Впрочем, почти 20 лет спустя ее юридически вернули потомкам Боша, которые немедленно продали уникальное собрание Смитсоновскому институту за четверть миллиона долларов. Конечно, быть крупным ученым в Третьем рейхе и никак не соприкоснуться с гитлеровским режимом было нельзя. Мнения об отношении Боша к Гитлеру до сих пор противоречат друг другу. Одни говорят о том, что Бош был смелым критиком нацистов, другие – что он заигрывал с фюрером. Кто прав? Вероятно, и те, и другие. С одной стороны, сначала он презрительно говорил о будущем правителе Германии. «Вы только посмотрите на него, и станет все понятно». Затем зауважал его за внимательное отношение к безработице, а когда Гитлер заявил о необходимости поддержки химической промышленности («развитие синтетического бензина есть главный залог независимости Германии»), заявил, что «У этого человека еще больше здравого смысла, чем я предполагал». И при этом, когда нацисты были у власти и уже начинали гонения на евреев на всех уровнях, Бошу хватало смелости открыто выступать против этого, да еще заявлять о том, что политики должны заниматься политикой, а наукой и бизнесом должны рулить более компетентные люди. Бош умер в 1940 году, успев добавить к своему нобелевскому титулу пост главы совета директоров крупнейшего химического концерна и президента Общества кайзера Вильгельма (сейчас это германский аналог Академии наук, Общество Макса Планка. Любопытно, что именно Бош сменил на посту президента самого Макса Планка). В Гейдельберге и поныне существует музей Карла Боша. Сходите в него, не пожалеете!