Войти в почту

«Удачных реформ в современной России не было»

«Политика в Госдуме даже не начиналась» В интервью вскоре после победы на выборах в Законодательное собрание Свердловской области – год назад – вы заявили, что политика закончилась, объясняя это тем, что 36 мест забрала партия большинства. В Госдуме расклад сил для оппозиции еще более печальный. Как ощущения после месяца работы – политика в Госдуме еще есть? Полагаю, что в этом созыве Госдумы политика и не начиналась. Я в Госдуме человек новый, я спрашиваю у коллег: «Скажите, начинается заседание (есть повестка, решение профильных комитетов, где большинство ЕР), было хоть раз, чтобы решение профильного комитета в итоге не совпало с решением Госдумы?». Мне отвечают: «Нет, не припомним. Может, были какие-то единичные случаи». Получается, что изначально можно понимать, как пройдет заседание Госдумы, какие решения будут приняты, а какие – нет и т.д. Вот в этом плане политической работы нет, но она есть в другом. Это действительно большая федеральная трибуна – можно достучаться до каких-то профильных чиновников, прийти с какой-то конкретной проблематикой, это да, – безусловно, эта часть общественно-политическая деятельность осталась. Хотя мне пока рано говорить про то, есть там политика или нет. Я всего месяц там, и, смешно сказать, не имею возможности полноценно работать. Мне до сих пор даже не выделили рабочее место. Пока нам с помощницей приходится ютиться, квартируем у Сергея Чепикова. Интересно, конечно, получается: год назад я ему проиграл в одномандатном округе выборы в Госдуму, но это никак не повлияло на наши хорошие человеческие отношения, периодически Сергей дает нам возможность воспользоваться принтером, компьютером. Но долго так продолжаться не может. Я же прошу кабинет не потому, что мне хочется кабинет, мне просто физически нужны стол, стул, компьютер. Мне поступает много обращений через соцсети, через приемную (по 10-15 запросов в день), и уже накопилось очень много работы, а там никто не торопится. Мы говорим: «Нам нужен кабинет, потому что нам нужно писать запросы», нам в аппарате сотрудники рядовые отвечают: «Ну потерпите, не пишите, ничего страшного». То ли они не привыкли работать с такими депутатами, то ли они не понимают, что вал просто катастрофический, и обрабатывать и отправлять запросы придется в авральном порядке. Знаете, и смех и грех, просить других депутатов из СР отправлять запросы, потому что я не имею физически такой возможности. Что касается ощущений. Честно, у меня нет такого ощущения, что я какой-то федеральный начальник. Мне всегда когда говорили, что, когда молодые люди приходят и достигают высот, начинается «Кессонова болезнь», недостаток кислорода в голове, и они начинают считать себя великими. Может нескромно, но скажу, не было такого: когда в 26 лет я избрался в Заксобрание, я весьма адекватно оценивал свой статус. У меня и сейчас нет такого, что вот у меня статус, корочки депутата Госдумы. Я прекрасно понимаю, что и сам статус депутата Госдумы, к сожалению, существенно ниже, чем 10-15 лет назад. Это вопрос политической системы: существует одна партия, все решения принимаются извне, нет конкурентной борьбы внутри Госдумы, статус депутата постепенно снижается. Для меня статус депутата Госдумы – инструмент, чтобы действительно пробиваться в кабинеты, ставить текущие вопросы и решать их, тем самым помогать людям и, одновременно, продвигать свою карьеру. Можно сказать, точечная работа, тушение локальных «пожаров», попытка донести до партии большинства некоторые вещи. Там такая система: ты генерируешь какую-то правильную идею, ты ее вносишь, демонстрируешь. Потом, возможно, господа из ЕР, поняв необходимость принять такую инициативу, берут ее на вооружение и вносят на рассмотрение. В этом плане в Заксобрании было проще: там, как в старое доброе советское время на заводах, – хочешь, чтобы предложение прошло, начальника вписываешь – предложение проходит. Здесь по-другому все работает. Моя практическая работа «на земле» (допустим, по сфере ЖКХ) показывает, что очень много дыр в законодательстве. Проблема не в том, что не хватает каких-то законов, что надо принимать новые... Необходимо сделать так, чтобы уже существующие начали работать. Хотелось бы, чтобы у меня была возможность это транслировать, потому что я работал «на земле», я это знаю. В Госдуме еще не обтерся, но некоторые из инициатив, которые за это время в первом чтении приняли, могу назвать. Например, запрет приставам арестовывать социальные выплаты: очень много было ситуаций (обращались мать-одиночка с пособием, ветеран боевых действий, пенсионеры с льготами), когда у людей не оплачены ЖКУ, судебные приставы брали и списывали деньги, а это последние деньги, все алименты и т.д. Этот законопроект приняли в первом чтении. Депутаты отдельно выделили, что банки должны помечать деньги по соцвыплатам и фиксировать это. Впереди – второе чтение данного законопроекта. На словах нам сказали, что с нами согласны внести в перечень и пенсию (ту часть, которая ниже прожиточного минимума). Это инициатива коллег по партии, затем она трансформировалась в инициативу ЕР, но я успел ей позаниматься, представить во фракции: подкрепил ее той кучей обращений от людей, которые на прием ко мне приходили. Это не какие-то злостные неплательщики-аферисты, которые не платили, это именно ситуации, когда нечем было платить за ЖКХ или что-то подобное. Вода камень точит, я думаю, что за почти четыре года моего пребывания в Госдуме какая-то польза будет не только с практической точки зрения работы на месте, но и через депутатские запросы. При обсуждении бюджета в прошлую пятницу один из коллег трижды повторил с трибуны, что зарплата растет, мне вот просто интересно, где эти люди и кто эти люди – и они верят в то, что говорят, вот в чем проблема. Взять простой пример из статистики: НДФЛ падает, значит, сборы на доход падают, значит, все это дутые цифры (что средняя зарплата по Свердловской области – более 30 тысяч, в Москве – под 90 тысяч), они рисуются для самоуспокоения, якобы у нас все хорошо. Но нет – у нас не все хорошо. Очень бы мне не хотелось превратиться вот в таких коллег. Ваш преемник в региональном отделении уже неотделим от прозвища «первый депутат-банкрот». Скажется ли это на развитии партии в регионе? Какие задачи вы, уходя, поставили перед ним на первый год работы? История с банкротством – это история предательства его сотрудника, который работал на его предприятии, и последовавшей за этим корпоративной войны. Это личные вопросу Геннадия Ушакова. С точки зрения партийной, считаю, что выбор его кандидатуры логичен. Геннадий состоит в Совете реготделения партии, был там одним из активных людей, он получил мандат депутата Заксобрания после меня, – все полагающиеся статусу регалии у него есть, также он хорошо знает ситуацию внутри партии, ему достаточно комфортно работать и со мной, и с Андреем Жуковским, и с другими активными членами совета партии. Он – компромиссная фигура, готовая взять на себя цели, который поставили ему Сергей Миронов и Александр Бурков. У нас стоит задача, как минимум, сохранить те наработки, которые были у партии на выборах в гордуму Екатеринбурга и на других муниципальных выборах, которые будут в ближайшее время. Цели и задачи по президентской кампании будут поставлены 26 декабря на съезде партии, у нас большой выборный год, после него будет долгое затишье. Нам надо показать результаты по этим знаковым выборам, которые будет федеральное руководство спрашивать не только с Геннадия Ушакова, но и с меня. «В развитии ЖКХ три ключевых проблемы» В чем особенности развития ЖКХ на Урале, и какие здесь есть главные отличия от других регионов России? Отличия от Москвы точно есть. В столице все по-другому, там нет проблем, которые есть на Урале. К сожалению, эксперты и многие коллеги именно по Москве оценивают состояние ЖКХ и считают, если в Москве нет проблемы, – значит, нигде нет. Например, инициатива (считаю, что она очень правильная, скорее всего, будет принята профильным комитетом ГД, но сроки пока неизвестны), связанная с капремонтом. Есть дома, которые решили не скидываться «в общий котел», а копить деньги самостоятельно и ими распоряжаться. Есть одна проблема: по закону, если собираемость ниже 50 %, администрация дома может автоматом выкинуть их «в общий котел». И такие дома «слетают». Получается, что все усилия, чтобы создать этот расчетный счет большому многоквартирному дому, идут прахом? Людям говорят: «Вы создали расчетный счет – вы и отвечайте за собираемость». А кто собирает деньги? Предположим, бабушка – председатель совета дома, это она должна ходить по соседям и выбивать с них деньги, соседи, допустим, за капремонт платить не хотят, бабушка должна идти в суд, сама судиться с соседями, надо еще надеяться, что ей по башке в подъезде не надают из-за этого, – ну бред. Рычагов нет, ответственность есть. На сегодня есть инициатива, связанная с тем, чтобы эти дома не выкидывать в общий котел. Хорошая инициатива, но многие эксперты против и объясняют свою позицию тем, что «нет такой проблемы в Москве». Они считают, что Москва – это вся Россия, что за МКАДом все так же. Но, к сожалению, за МКАДом есть такие проблемы. Мне это понятно, как специалисту-практику. У меня на ЖБИ (микрорайон в Екатеринбурге, – прим. ред.) у людей большая с этим проблема – 400-500-квартирные дома на Высоцкого, Новгородцевой, Сиреневом бульваре, – в таких больших многоквартирниках обеспечить 50 % собираемости очень сложно, а администрация только и ждет, чтобы этот дом снизил собираемость, и тогда они смогут собранные ими деньги направить «в общий котел», – отличное решение, за счет таких домов сколько бараков они отремонтируют. Автором каких инициатив в сфере ЖКХ вы выступали в разные годы? Какие достижения есть в этой области? Вопрос по инициативам в ЖКХ как раз очень логичен сейчас, когда я стал депутатом Госдумы. Проблема в том, что законодательство по ЖКХ все федеральное, и на региональном уровне у нас не было возможности принимать какие-то инициативы. Да, была ситуация, когда на федеральном уровне приняли закон о капремонтах – сырой и неработающий, а мы здесь должны были принять региональный закон – «причесывали» его: освобождали новостройки на конкретный период от платежей за капремонт, регионального законодательства отсрочку по платежам для новых домов, по раздельному учету общего котла в городах области, чтобы дома, например, в Гарях не ремонтировали за счет екатеринбургских домов, и еще ряд региональных инициатив с точки зрения ужесточения контроля. Это было, но в том люфте, которое федерация позволяла принять в рамках регионального законодательства. Наша очень большая победа была, когда в 2013 году на федеральном уровне приняли Постановление РФ № 344, связанное с ограничением общедомовых платежей. Мы провели большую акцию, собрали (если не ошибаюсь) 200 тысяч подписей, передали в ГД. Нас услышали в аппарате президента. На тот момент (2012-2013 годы) общедомовые платежи зашкаливали и могли составлять 2-3 тысячи, при том, что общие платежи были в разы меньше. Постановлением № 344 мы добились, что «общедомовка» может быть не больше норматива. В принципе, тем решением мы обуздали цифры: они упали в два-три раза. Сегодня инвесторы очень неохотно вкладываются в сферу ЖКХ. К примеру, сложно найти желающих участвовать в модернизации котельных, хотя бизнесменам обещают их окупаемость через 5-7 лет. Какие шаги сегодня необходимо сделать, чтобы привлечь инвесторов в развитие рынка ЖКХ в России? Я в декабре прошлого года опубликовал статью на тему привлечения инвесторов в сферу теплового хозяйства в официальном издании федерального МинЖКХ. Там я все четко прописал, и надеюсь, трибуна ГД позволит решить этот вопрос. Главная проблема – тарификация. Смотрите, строительство котельной в идеальном мире – это низкорисковый доходный бизнес. Приходит инвестор, предлагает на месте убитой дырявой угольной котельной с огромным тарифом, который постоянно растет, построить новую современную газовую котельную (где не будет существенных теплопотерь, будет все отремонтировано, и все будет работать) и просит оставить существующий тариф без повышения, чтобы он мог за счет разницы стоимости угля и газа и нового оборудования быстро окупить деньги. Все подсчеты ясны. Но это в идеальном мире, мы живем в 21 веке в России, и это вносит определенные коррективы. Первое и самое главное препятствие: инвестор не может узнать, каким будет тариф, пока ты не построил котельную. На вопрос инвестора, «сколько у меня будет тариф», отвечают: «Ты сначала построй, а мы посмотрим, посчитаем и тогда тебе скажем», Итог простой: ни один нормальный инвестор при таком раскладе, когда телега впереди паровоза, не будет вкладывать деньги, чтобы ему потом не сказали: «Тариф у тебя будет столько-то», и экономика инвестора улетит в тартарары. Второе, это сопротивление естественных монополий, газовиков, в первую очередь. Есть примеры, когда приходит к ним инвестор с предложением построить новую котельную на месте старой. Ему говорят:«Нам вот та старая денег должна – отдай». Инвестор в недоумении, какие деньги, ведь он еще ничего не построил. Ему отвечают: «С них-то мы ничего не получим уже, а с тебя можем». И вот с такими формулировками – «Будем с тебя получать» – тебе не дают лимиты, не подписывают документы, не вводят в эксплуатацию и т.д. Третье, это сопротивление муниципалитетов. Царьки на местах привыкли, что не надо никаких инвесторов, надо сидеть в приемной председателя правительства или у замов губернатора и говорить , что «все плохо, котельная взорвется, люди замерзнут – дайте-ка нам денег». На вопрос, почему ты не привлекаешь инвесторов, оказывается, что есть у него своя родная убитая котельная, он туда уголь закупает через всякие фирмочки, может отмывает на этом деньги, на ремонты постоянно клянчит. Если, не дай бог, котельная все же взорвется, из бюджета дадут денег, и новую построят. Она опять же будет его. Вот. А придет инвестор и что? И все. Кормушки нет. Вот это три ключевых проблемы, при которых это не работает и работать не будет. Самый главный все же вопрос долгосрочного тарифного регулирования, потому что остальные вопросы частного характера можно продавить. Нужно сделать так, чтобы тарифы были зафиксированы для инвестора до постройки объекта, чтобы можно было посчитать экономику. Мне бы хотелось в качестве депутата Госдумы заниматься реформой тарифного законодательства, потому что регулирование у нас устарело. Позволило ли тарифное регулирование увеличить объем средств, инвестируемых в реконструкцию магистральных теплосетей? На сегодня тарифное регулирование существует только на бумаге и в головах высоких чиновников в Москве. В регионах не идут на долгосрочные тарифное регулирование опять же по причине того, что инвесторы не стоят в очереди. Нам надо поменять процедуру – сначала защитил тариф, потом строишь объект. Пока в это готовы играть только те, у кого есть кулуарные договоренности, кто точно знает, что у них все будет. В Свердловской области я возглавлял рабочую группу по привлечению инвестиций, в том числе, по привлечению некоторых инвесторов, которые построили, но шишек набили, бедолаги, выше крыши. Я намерен заниматься этой темой для того, чтобы были реальные концессионные соглашения. «Концессия на Урале – это извращение» С какими хитрыми комбинациями и недобросовестным отношением к своей работе сталкивались вы на уральском рынке ЖКХ? Как решаются такие ситуации, кого удалось наказать законным путем? Муниципалитетам сказали создавать концессии. Приведу в пример город Реж в Свердловской области, где администрация дала котельную в концессию частной фирме за 3 млн рублей в год, а та отдала все в аренду МУПу за 2 млн рублей в месяц. Вот тебе и концессия. Еще один пример, фирма-поганка инициировала концессию в Камышлове в прошлом году, и бывший и.о. главы господин Тимошенко им моментально все подписал. Это извращение. Еще пример из Ивделя: концессию объявили, а выиграл концессию МУП – возникает вопрос, зачем. Ведь суть концессии в том, что придет инвестор, который будет вкладывать. Вот эти три схемы привели к тому, что тема концессии дискредитирована, и есть единичные случаи, где реальный инвестор что-то делает. На самом деле, ситуация с теплоносителями в малых городах – катастрофическая. Министерство ЖКХ придется с МЧС объединять, чтобы этим заниматься, потому что до тех пор, пока мэры на местах считают, что а) это их кормушка, и б) случись что – им тут же дадут денег (причем без конкурса), и они спокойно смогут заниматься этим и дальше , они не заинтересованы искать инвестора. Каждый раз на согласительных комиссиях задавал вопросы мэрам – почему вы приходите и просите «дай денег» вместо того, чтобы позвать инвестора и сказать «возьмите нас». По сути, это бизнес, при котором инвестор не может отключить от тепла, потому что есть существенная законодательная защита, то есть он ничего плохого там не сделает. Я, например, спрашивал мэра Березовского Евгения Писцова 2 года назад, почему не привлекает инвесторов, он ответил: «Да мы что-то посмотрели, везде такой негативный опыт». Я привел примеры негативного опыта, но негативный он потому, что никто не хочет нормально заниматься делом, открыть этот рынок и привлечь частные деньги. Мы заплатим потом гораздо больше, когда все это начнет рвать, и люди начнут мерзнуть. И этот момент наступит очень скоро. Вся сфера ЖКХ – сплошная чрезвычайная ситуация. У меня был прекрасный ответ от представителей «Водоканала» по трубопроводу на Вторчермете на улице Сухоложская (города Екатеринбурга, – прим.ред.). Мне написали, что авария произошла в связи с тем, что «износ трубопровода составляет более 100 %». Мне просто вот интересно, более 100 % – это сколько? Это 146, как у Чурова? Изношенность инфраструктуры в стране – 80-90 %. Ее надо срочно модернизировать. На модернизацию наследия советской системы теплоснабжения (она себя оправдывала, когда теплоснабжением занимались крупные предприятия, на сегодня предприятия с себя сбрасывают котельные и все остальное, потому что им это не выгодно, не профильный бизнес) нам нужны огромные деньги, в том числе надо пустить туда участников, чтобы они спокойно зарабатывали. Я не вижу ничего в этом страшного, раз есть на сегодня рычаги контроля, пусть зарабатывают, они воровать сами у себя не будут. Пусть частники строят котельные, а государство вкладывается в модернизацию сетей, потому что это частникам не вывезти. А это надо делать, так как сети дырявые, сети убитые, надо провести инвентаризацию всего этого добра. В Москве редкие случаи, а у нас – регулярные истории с порывами. В микрорайоне Пионерский (города Екатеринбурга, – прим.ред.) каждый год аварии и люди сидят без тепла. Там, на Авангарде, проблемная котельная, из-за которой все лето этот куст без горячей воды. в выходные, там история с порывами регулярная. Администрация Екатеринбурга уже давно должна была озадачиться: либо подобрать этой котельной эффективного собственника и дать в концессию в управление, либо найти инвестора, который построил бы котельную. Я думаю, ради возможности построить котельную в Кировском районе, где достаточно высокая платежеспособность населения, понятные условия работы и не такие уж большие сети – небольшие расстояния, – очередь бы выстроилась, если бы был понятный честный и прозрачный открытый конкурс с понятными тарифами, понятными условиями работы. К сожалению, редко привлекают глав администрации, да и несут они минимальную ответственность. Примеры можно по пальцам пересчитать: в Верхотурье (там сити-менеджера сняли именно из-за срыва отопительного сезона), в Камышлове Тимошенко сняли в том числе из-за этого, в Белоярке. Еще раз повторю, рано или поздно нам надо либо частника пускать, либо, видимо, собирать управление теплоснабжения на уровне региона, потому что в администрациях на местах, во-первых, нет квалифицированных кадров, и второе – есть желание за счет этого обогатиться, потому что во многих городах теплоснабжение – это единственный источник генерирования кэша. Вывод следующий: либо отдавать частникам с жестким контролем государства, либо брать на уровень региона, и пусть регион этим занимается. «Тарифообразование в ЖКХ не соответствует экономике» Во всех муниципальных образованиях региона существует проблема неплатежей за поставленные топливно-энергетические ресурсы. Каковы основные причины? У людей нет денег, чтобы платить по таким тарифам. На сегодня тарифообразование не всегда соответствует экономике. Ежегодно устанавливается предельный индекс роста за коммунальные услуги. На 5 % в Свердловской области были повышены цены на газ и электроэнергию с 1 июля 2017 года. С лета будущего года (1 июля 2018 года) тарифы на услуги ЖКХ могут подняться еще, но не более, чем на 7 %. Такая цифра содержится в подписанном 21 ноября постановлении губернатора области Евгения Куйвашева. Как часто необходимо поднимать тарифы, насколько оправданы повышения цен, от чего это зависит, и что можно и нужно сделать, чтобы их уменьшить? Применяются старые подходы при формировании цен, в том числе, связанные с методом затрат. Где-то дельта между тарифом и тем, что ты тратишь, будет колоссальна, а где-то такой тариф утвердят, что ты скоро экономически сдохнешь. И это сплошь и рядом. Методику тарифа надо пересчитать заново, но нынешние тарифы устраивают крупных лоббистов. «Единые окна» – для привлечения инвесторов» Министерство строительства и ЖКХ РФ с 1 ноября 2013 года возглавляет Михаил Мень. Как вы думаете, насколько успешной была деятельность ведомства под его руководством, удалось ли за эти 4 года изменить рынок жилищно-коммунального хозяйства и как? Я не готов давать оценку, так как только вошел в профильный комитет по ЖКХ, и еще не начал там работу. Думаю, через полгода–год можно будет о чем-то говорить. Мне хотелось бы познакомиться лично с Михаилом Менем и Андреем Чибисом. Те инициативы, которые я выдвигаю, рождаются из конкретных историй, и я считаю, что министерству было бы неплохо прислушиваться ко мне и к экспертам, которые «с земли» поднимают эти темы, а не по аналитическим запискам их знают. Мне бы, конечно, хотелось конструктивных отношений депутатов с Министерством ЖКХ РФ. Пока говорить о том, насколько поменял ИХ лозунг «ЖКХ меняется», я не готов, но точно изменилось. Есть движения к лучшему, нет такого бардака, как был до 2013 года, собственно, отдельное министерство и было создано, чтобы этим заниматься. Но есть проблемы – те же концессионные соглашения не работают, привлечение инвесторов в целом также испытывает проблемы на местах. Хорошие федеральные идеи не находят своей реализации, значит, нужно менять подходы. Возможно, это радикальное решение, но может, создать «единые окна» для инвесторов в сфере ЖКХ на базе региональных профильных министерств. Есть инвестор, который готов вложиться, но он не хочет ругаться с газовиками, мэрами и т.п. Он говорит, есть такие средства, «хочу, чтобы вот здесь стоял объект, и пусть всем остальным занимаются какие-нибудь институты развития или министерства профильные в регионе, это было бы правильно», – чиновникам проще пробить все это, чем предпринимателю, с которого будут вымогать взятки, ставить препоны. О реформе капитального ремонта можно сказать так: то, что творится сейчас с капремонтом, показывает бессмысленность этого закона. Может, и была благая идея, но она не получила своей практической реализации, реформа капремонта пошла куда-то не туда вслед за реформами энергетики, полиции, образования, медицины. В принципе у нас удачных реформ-то и не было. И реформа ЖКХ неудачная с этими планово-убыточными управляющими компаниями. Сколько денег было украдено за это время, – не сосчитать. Минстрой России планирует обязать собственников жилья участвовать в благоустройстве прилегающих территорий в рамках проекта «ЖКХ и городская среда». В чем сильные и слабые стороны этого проекта? Почему, на ваш взгляд, именно сегодня так необходимо повышение качества городской среды? Бедные собственники. У меня такое ощущение, что некоторые товарищи во власти считают, что у жителей в карманах завалялось слишком много денег, и они мучаются, не зная, куда их потратить. «Единая Россия» приватизировала право говорить, что это их проект, не понимаю, с чего он их. Вряд ли он оплачивается с бюджета региональных отделениях ЕР. Он оплачивается из бюджета РФ, из нашего с вами кармана, а мы уж точно отношения к ЕР не имеем. Но они говорят, что это их проект. Мне очень интересно, если подобная инициатива пройдет в Госдуме, и собственников реально будут обязывать, ЕР будут продолжать говорить, что это их проект, или начнут говорить, что это проект какой-нибудь «пятой колонны». Какие предложения вы самостоятельно планируете вынести на рассмотрение Госдуме? Пока до конца не понимаю всю процедуру федерального законотворчества, только осваиваюсь. Например, мы, с коллегой Валерием Гартунгом из Челябинска, внесли законопроект о снижении числа голосов, необходимых для принятия решения о текущем ремонте в доме (сейчас нужно две трети голосов собрать, очень сложно). Мы говорим о 50 % (меньше невозможно по норме закона), чтобы облегчить жизнь людям. Это ведь не вопрос о смене УК, не какой-то политический вопрос, а просто вопрос о текущем ремонте. Лояльные управляющие компании идут навстречу жильцам, а другие управляющие компании не хотят расставаться с деньгами жителей. Они требуют протокол общего собрания, докапываются до каждой подписи. Понятно, когда надо две трети голосов – это сложно, когда 50 % – проще. Это первая инициатива, и мне интересно, как она пройдет все этапы рассмотрения. Так. На практике, и буду нарабатывать опыт. В Госдуме очень интересный регламент: так скажем, мы «причесываем» те законы, которые были внесены еще три года назад (какие-то отправили на доработку из-за нехватки документов, и они легли на полку, многие законопроекты отозвать невозможно, потому что автор, например, скончался, и т.п.). Сейчас в Госдуме ввели дополнительный день в неделю, когда мы рассматриваем законы, чтобы «прибрать за собой». Например, рассматривали закон о разделе черноморского флота с Украиной, инициатором которого выступал, в том числе, Александр Лебедь. Малоактуальный закон на сегодня, правда?

«Удачных реформ в современной России не было»
© РИА "ФедералПресс"