Как Лаврентий Берия защитил физиков от безумного плана Сталина
Могут ли квантовая физика, теория поля, и прочие абстрактные области знания мешать политикам настолько, что они готовы бороться с учеными из этих областей, как со злейшими врагами? В нормальных странах — нет, скажете вы, и будете правы. Но если к власти приходит неграмотный, одержимый только жаждой этой самой власти, фанатик, будь он Гитлер, Ленин, Сталин, Мао, Пол Пот, или любой собирательный Дон Рэба, то всем согражданам, кто в школе имел оценки по основным предметам хотя бы выше тройки, есть смысл подумать об эмиграции (если успеют, конечно). Дон Рэба, казалось, не знал ничего, кроме параноической задачи — истребить культуру (А.и Б. Стругацкие, «Трудно быть богом») Один из многих парадоксов и противоречий советской истории состоит в том, что советскую науку, а если точнее - ядерную физику, спас от разгрома воинствующими дилетантами человек, который сам был малограмотным маньяком-садистом, говорит академик Историко-филологического отделения РАН Юрий Пивоваров. Можно сказать, что один маньяк и дилетант спас величайших русских ученых от другого маньяка и дилетанта — что, впрочем, вполне укладывается в гегелевскую концепцию единства и борьбы противоположностей, обязательного предмета в советских вузах. Как дураки умными руководили Ученые всегда были под подозрением у советского руководства, говорит Пивоваров: «ведь почти все советские вожди к началу войны были откровенными дебилами» — всех, кто хоть на волосок выделялся из серой массы, Сталин — сам «большой ученый», сейчас вряд ли сдавший бы ЕГЭ — выкорчевал беспощадно. Малограмотный, подозрительный чиновник инстинктивно не любит всякого, кто умнее его: мало ли, что там эти яйцеголовые замышляют под видом научных исследований? Но, опять же в полном соответствии с диалектикой Гегеля, стоявшие у власти в СССР руководители совсем обойтись без ученых не могли: кому-то надо же было изобретать оружие, выращивать морозостойких обезьян, разрабатывать средства для бальзамирования трупов вождей, в конце концов… Ну и про лингвистику тоже не надо забывать… Поэтому ученых, которых оставили «на развод», «хозяин» поставил под неусыпное комиссарское око Лаврентия Берии. Тот, конечно, с удовольствием лично расстрелял бы академиков, которых почему-то не расстреляли до него («гнилую интеллигенцию», по выражению Ленина) через одного, но служебный долг в данном случае оказался выше личной неприязни. «Берия был назначен куратором атомного (тогда произносили с ударением на „о“) проекта. Он хотя был подонком и маньяком, но как администратор оказался на высоте, одно другому никак не мешает. Получив в свое ведомство ученых, он относился к ним, как рачительный хозяин к рабочему скоту: холодно, но рационально. Зачем издеваться над лошадью, которая трудолюбиво пашет? А содрать подковы никогда не поздно», — рассказывает историк. Если бы маршалу Берии поручили курировать не «атОмный» проект, а ту же генетику — он бы с таким же холодным рационализмом вместо академика Вавилова (который умер в ссылке в Саратове), отправил бы в подвалы Лубянки академика Лысенко . «Берия „по должности“ знал историю ядерной физики в Германии, где ученые не дали Гитлеру заполучить атомную бомбу, очень аккуратно саботируя эти работы, создавая при этом полную иллюзию бурной деятельности. Им было несложно обмануть нацистов — ведь среди лидеров Третьего Рейха не было ни одного человека с высшим образованием. И Берия совсем не собирался наступать на те же грабли», — напоминает Пивоваров. Один саботажник в советском атомном проекте все же отыскался. Смелость отказаться от «лестного предложения» нашел в себе академик Петр Капица. Хотя сразу после этого «отщепенца» исключили из всех научных сообществ СССР, Сталин решил, что для ученого с мировым именем это будет достаточным наказанием и оставил его на свободе — милость, которую не заслужили ни Туполев, ни Королев, ни Поликарпов, хотя они-то трудились не покладая мозгов, куя «щит державы». Академику Андрею Сахарову тоже повезло, но уже в силу возраста: на момент смерти Сталина никто еще не знал, что он «выполнит и перевыполнит» советский ядерный проект. Но это было уже в 1953 году. А тогда, в конце 1940-х годов, состоялась печально знаменитая сессия АН СССР в Ленинграде, на которой пошел «накат» на науку как таковую. Это было событие по-своему незаурядное: члены Академии наук в едином порыве громили науку, объявляя ее «идеалистической служанкой буржуазии». «Ведь советской „религией“ был материализм. Всё, что нельзя было прямо увидеть или пощупать, идеологи ВКП (б)-КПСС считали лженаукой и транжирством народных денег. Оптом — будь то генетика, кибернетика, теория относительности или квантовая физика», — говорит академик. Как любовница Эйнштейна воровала ядерные секреты США Сами будучи далеко не семи пядей во лбу, советские руководители и своих ученых считали недалекими, и к тому же дармоедами. Поэтому Лаврентий Берия основную свою задачу, как куратора атомного проекта видел не в том, чтобы его подопечные создали собственную атомную бомбу, а в том, чтобы выкрасть ее «рецепт» у американцев. Как-то сомневался глава МГБ, что передовая советская наука может создать что-то, превосходящее результаты загнивающей науки буржуазной… Среди некоторой части советских физиков до сих пор не изжита идиотская болезнь раболепия перед наукой капиталистических стран, увлечение космополитическими идеями, некритическое восприятие и пропаганда реакционных идей, проповедуемых некоторыми физиками - Бор, Гейзенберг, Шредингер, Йордан (ПРОЕКТ ПОСТАНОВЛЕНИЯ ВСЕСОЮЗНОГО СОВЕЩАНИЯ ФИЗИКОВ) «На самом деле советская атомная бомба была готова уже в 1949 году. Но Берия не давал добро на ее испытание, больше надеясь на супругу скульптора Коненкова, которая по заданию партии была любовницей Эйнштейна (знали ли сам Коненков о партийном задании жены, история умалчивает). В том числе и через нее, и с помощью супругов Розенбергов, Берия получил чертежи американской бомбы, и вот она и была испытана под видом советской», — раскрывает историк Пивоваров ядерно-политически-альковные интриги конца 1940-х. У советской разведки в США не было недостатка в информаторах, поскольку многие убежавшие туда от Гитлера ученые сохраняли иллюзии относительно советского строя, некоторые из них даже были по убеждению коммунистами. Были среди американских атомщиков и пацифисты, которые верили (и не ошибались), что только ядерный паритет может устранить соблазн нанести удар по стороне, им не обладающей. «Будущий академик Флеров, будучи в тот момент рядовым Красной Армии, написал письмо — представьте, — Сталину, в котором советовал вождю заняться поиском подходов к американским и немецким атомщикам. Письмо, очевидно, было внимательно прочитано. Потому что Сталин специально освободил из лагеря Сергея Королева, чтобы он съездил в Германию и поискал там „атомные“ архивы Рейха», — рассказывает Пивоваров. Королев, вернувшись, рассказал своим кураторам, что перед самым концом войны немцам удалось опередить американцев и провести испытание ядерного заряда первыми. Больше Королев никогда об этом не рассказывал даже после смерти Сталина, и что именно ему удалось откопать на руинах фашистской Германии, либо лежит в каких-то очень секретных архивах, либо ушло в могилу вместе с теми, кто про это слушал. Как Курчатов усыпил подозрительность Сталина Что только не делают разные псевдо-исследователи, лишь бы облить грязью советский период истории нашей страны, - сокрушается бывший сотрудник внешней разведки СССР, писатель-историк Арсен Мартиросян. «Нет ни одного документального — архивного или какого-угодно другого — свидетельства того, что в СССР на науку осуществлялись какие-то гонения! Это касается и физики, и генетики. Партия создавала ученым такие тепличные условия, о которых их западные коллеги и мечтать не могли. Потому что для СССР научный прогресс был не для удовлетворения любопытства ученых, а необходимостью развития социалистического государства во враждебном окружении», — изложил он «Ридусу» свою версию истории вокруг отечественной ядерной физики. Задача всех советских физиков — с честью выполнить указания товарища Сталина «…не только догнать, но и превзойти в ближайшее время достижения науки за пределами нашей страны». (ВСЕСОЮЗНОЕ СОВЕЩАНИЕ ФИЗИКОВ 1949 г. — ПРОЕКТ ПОСТАНОВЛЕНИЯ) То, что современные очернители пытаются выдать за «гонения на физиков», на самом деле являлось не государственной политикой разгрома этой области науки, а следствие обычной грызни в среде самих ученых, утверждает писатель. «Интеллигенция, в том числе научная — она ведь такая: всюду зависть, попытки друг друга подсидеть, одни пишут доносы на других… Откуда взялась легенда, что Трофим Лысенко был застрельщиком разгрома генетики? Потому что его очернили недоброжелатели, у которых не получались какие-то результаты исследований, а у него получались. При Сталине у них руки были коротки дотянуться до академика, так они отыгрались после его смерти», — говорит Мартиросян. В физике, по его словам, происходило то же самое. «Изначально возглавить атомный проект предложили Петру Капице. Все-таки он был студентом у самого Резерфорда. Но тот, грубо говоря, не захотел пачкать руки черновой работой. Ведь это надо было не только в своем кабинете сидеть, а заниматься огромной работой с нуля, в том числе и, извините, железки на своем горбу таскать. А Капица был белоручкой. И сибаритом. И отказался, сославшись на то, что ядерная физика — это что-то из области футурологии, а он, настоящий ученый, недоказанными гипотезами не занимается. Отсюда до обвинения всей ядерной физики в лженаучности был один шаг, но при чем здесь Сталин?», — удивляется историк. После отказа Капицы выбор Берии пал на академика Иоффе. Но тот тоже отказался от такой чести, сославшись, правда, на преклонный возраст — с чем было трудно не согласиться даже министру ГБ. «В итоге советский атомный проект возглавил Игорь Курчатов, который и довел его до успешного завершения. За что и получил четыре Сталинских премии, двух Героев социалистического труда еще при жизни Сталина и еще одного — уже после смерти вождя. Вообще, Сталин подписывал „не глядя“ все документы, которые присылал ему Курчатов — так генералиссимус доверял этому ученому», — говорит Мартиросян. Таким образом, можно сказать, что основным критерием, определившим будущее ядерной физики в СССР стало создание Советским Союзом собственного ядерного оружия. Если предположить, что испытания атомной бомбы завершились бы неудачей, ядерная физика и ядерные физики практически наверняка разделили бы судьбу генетики и генетиков. Однако, судьба благоволила Курчатову и его коллегам, и причиной тому определенно являлся великий и ужасный Лаврентий Берия, взявший физиков под опеку. Примечательно, что в 1948 году вышло постановление ЦК ВКП (б) о Всесоюзном совещании по физике, на котором должны быть осуждены «враждебные марксистской идеологии буржуазные основы» теории относительности Эйнштейна и квантовой теории. Совещание, правда, так и не состоялось. И это тоже научный факт.
