Почему женщины Грузии уезжают на заработки

Никогда не говори "никогда". У жизни прекрасное чувство юмора. Адам Сэндлер. Иногда сам человек не знает, какие душевные силы таятся за его интеллигентной, скромной оболочкой. Покажи ему заранее весь предстоящий ему путь со всеми котлованами и рытвинами, и сам он удивится такому кино: "Неужели это я?". Кристина Меликсетова росла в типичной русскоязычной семье в Абанос убани. Зачитывалась Тургеневым, что абсолютно не поощрялось среди ее ровесников, знала многое наизусть из Лермонтова и Тютчева, кончила музыкальную школу "для себя", по настоянию бабушки, любительницы оперы. Еще ходила на лепку из глины, чтоб не обидеть дедушку, заслуженного журналиста, 40 лет писавшего в "Вечернем Тбилиси" небольшие, но броские очерки. Именно они занимались Кристининым воспитанием, так как у мамы был рассеянный склероз, а папа развелся с мамой и давно исчез в неизвестном направлении. Без особых стрессов и потрясений кончила школу, но на экзаменах почему-то срезалась. Впереди был целый год, и Кристина немного расслабилась. И потому имела неосторожность прогуляться со своим одноклассником Валерой в обнимку по вечернему городу. Туда – обратно несколько вечеров подряд. Этого было достаточно, чтобы соседи через неделю стали спрашивать у бабушки: — Когда у Кристины свадьба? — Какая свадьба? – недоумевала бабушка, близоруко щурясь на любопытствующих. — Как же, как же. Вчера ее видели у Лагидзе, а позавчера на Сухом мосту. И парень такой высокий, красивый… Дальше шел подробный маршрут следования и несколько преувеличенные подробности, красноречиво говорящие о близости молодых людей. В итоге родители бросились спешно проводить расследование, выяснять, кто именно посягнул на честь любимой дочери и внучки по совместительству. Звонки, выяснения отношений, и в итоге Кристине пришлось выйти замуж, так как репутация ее была безнадежно испорчена. Страна вступала в новый этап развития – 90-е годы. Старые установки были еще сильны, и менталитет не успевал за историческими процессами смены общественного строя. Семья мужа приняла Кристину нормально. Свекр — шофер, свекровь — медсестра, супруг Валера – пока по молодости лет не пойми что, но осваивает ремонты. Словом, не доценты с кандидатами. Но люди простые, не вредные, без затей и марширующих тараканов в голове. Вскоре у молодых родилась дочка Алина. Кристина засела дома образцово-показательной невесткой. Кормления, бутылочки, готовка, пироги печь научилась. Все путем на фоне энергокризиса, который бушевал где-то за дверью их дома. Но через годика три домоседство ей надоело, и она на деньги свекра научилась парикмахерству. Не всю же жизнь за занавеской сидеть, когда тебе только 20 лет и интеллект периодически давит на мозги волнообразно. В салоне Кристина быстро смекнула, что стоять день-деньской за креслом и брить заросшие мужские затылки — дело не очень романтическое и от реальных финансов очень далекое. И решила заняться торговлей. Быстренько оформила себе визу в Турцию и стала шмотки оттуда возить и по месту жительства вполне неплохо по соседям реализовывать. Прямо талант открылся на этом поприще. Так, между делами, сына родила, Сандро. Но особо с ним не парилась. Няню наняла. Деньги, как труба, звали и манили к себе с неудержимой силой. А денег, как известно, много не бывает. И цели благие, тут как тут. Молодая семья, дети и их лучезарное будущее. Да мало ли что. Валера тем временем попивал пиво перед телевизором и переживал единственно из–за своей ненаглядной "Барсы". Мешать жене или вникать в ее дела было излишним. Потому как ученого учить – только портить. Варианты разные, аппетитные, сами шли в руки, и просто грех было их упускать. Кристина уже перешла на новый уровень — закупку товара большими партиями. Сперва тюками, потом вагоном. Ссуды в банке брала большие и успешно их покрывала. Потом вдруг Гермес, покровитель торговли, нагло отвернул от Кристины свой лукавый, издевательский фейс. Да еще и нос показал. Ожидаемый вагон с товаром застрял в пути и пришел вместо января в марте, когда зимние вещи уже были никому не нужны. Банк потребовал проценты, и Кристина погорела на несколько тысяч лари. На семейном совете свекр и свекровь заявили следующее: — Сама накрутила, сама и разгребай. Ни деньги на проценты давать, ни тем более квартиру продавать мы не будем. Не нравится — уматывай. Детей, так уж и быть, можешь оставить. Не пропадут. Муж только согласно кивал: — Мои родители правы. Сама выкручивайся. Кристина тут же проследила мысленно логику собравшегося большинства – "невестка – чужая кровь, зачем лишняя мозготрепка". Потому одарила все святое семейство красноречивым взглядом и стала в стойку. — Сама так сама! И без вас обойдусь. Какие-то деньги у нее еще были, и она, найдя нужных людей, выехала в Грецию нелегалом. В цинковом гробу. Своим родным она такие пикантные подробности не сочла нужным сообщить. Зачем стариков нервировать. Лежа в мерзкой холодной труповозке, много чего она, вчерашняя домашняя девочка с музыкально поставленными ручками, передумала и вышла в Салониках с какой-то железной решимостью. Она сможет разобраться. Она сильная. Дальше было скучно и неинтересно. Почти круглосуточная работа у постели лежачей маразматички. Памперсы, пролежни и сто первый вопрос в день через равные промежутки времени. — Какой сегодня день? Как тебя зовут? Хорошо, что еще сама крышей не поехала. И то счастье. Зато раз в месяц выходной и шелест евро перед отсылкой в банке. Долги надо платить. И так долгих пять лет. Пока не выплатила все и еще высылала деньги мужу на мебель, на ремонт своего будущего индивидуального гнездышка. В Греции ситуация ухудшилась, и Кристина решила рвануть в Швецию тем же знакомым путем – нелегалом. Знающие люди говорили, что там, у скандинавов, рай на земле. И зарплаты в несколько раз выше. Бывает, едет человек в рай, а оказывается совсем в противоположном месте, хотя все учел и все наперед расписал до точки с запятой. Кристину сняли шведские пограничники и препроводили, не меняясь в индифирентных лицах, туда, где весь окружающий мир видят в клеточку. На год. Шведская тюрьма это, конечно, не концлагерь, но и от курорта сильно отличается. И соседи – сидельцы, тоже публика пестрая, нетрадиционно мыслящая. Кого тут Кристина не встретила. Все оттенки криминала и психических отклонений как на подбор. Хоть докторскую диссертацию пиши. Только вот беда – до академии наук очень уж далеко. В тюрьме, хоть шведской, хоть китайской, везде оказывается один принцип действует – "не верь, не бойся, не проси". Или ты держишь удар, или тебя переедут. И никто твои музыкальные пальчики и хрупкую женскую натуру в учет принимать не будет. Ни разу, ни полразу. Пока сидела в общей камере и краткий курс разговорного шведского изучала, Кристина узнала, что бабушка и дедушка у нее поочередно умерли. На похороны ее никто, естественно, не отпустил. Потомки викингов сентименты не жалуют. Все кончается, кончился и Кристинкин срок в итоге. Вышла на кровью и потом заработанную свободу. А ее из страны тут же и выслали, не дали даже толком подышать скандинавским воздухом. Опять-таки, учтите, без денег оказалась страдалица. И поехала она в Турцию, поближе к милой родине. Поискала по старой памяти что-то такое близкое к уходящему поколению, но с тюремным прошлым законопослушные турки в дома к себе Кристину не пустили. Подвернулся ей под руку сапожный цех. Зашла туда, смотрит родные лица. Сидят грузинки-эмигрантки и заготовки сшивают, голов не поднимая. Указали ей ее рабочее место, и Кристина приступила к освоению сапожного дела. Что ни говори, когда человек талантлив, он талантлив во всем. На другой день Кристина уже шила так, что даже норму перевыполнила. Работает она так по-стаханавски месяц, другой, третий. И вполне себе довольна судьбой. Вдруг незапланированное искушение и прямо на рабочем месте. Сидит, значит, Кристина, нога на ногу и строчку за строчкой кладет. А к ней молодой курд подходит и приказным таким позорно-хамским тоном заявляет. — Э, ногу убери. У меня так не сидят. Поняла?! Посмотрела на него Кристина снизу вверх, оценивающе и отвечает ему в тон по-турецки. — Как хочу, так и сижу. Я работаю, а ты иди себе, – и рукой помахала для ясности – Мимо. Смотрит, соседки на нее шикают и знаки подают. — Молчи, это главный тут. А тот командир на ровном месте и не думает уходить. Еще и за плечо Кристину поддел. — Э, я кому сказал, сядь нормально, – и дальше что-то скороговоркой, явно не стих лирический, любовь воспевающий. Столько турецкого сапожница пока освоить не успела. Но смысл уловила. Кристина со всего маху вонзила нож в стол, стряхнула потную руку с плеча и пошла к дверям походкой от бедра. Вспомнила моментально самые емкие турецкие фразы и выпалила ему в лицо минометной очередью. — Я человек свободный. И плевать хотела на вас всех! Пришла к себе в снятый угол, а ей смска на мобильнике — новости из Грузии. Свекр со свекровью в аварию попали и оба – на смерть. Всю злость на них за жизнь поломанную разом смыло с сердца. Жалко все-таки. Тоже люди были. Пока Кристина новую работу себе присматривала и думала, как жить дальше, ей парень, грузчик Гио из того сапожного цеха позвонил. Восхищение свое выразил. — Я видел, как ты этого Исмаила опозорила! Люблю таких женщин, как ты! Поболтали о том о сем. Гио в ее проблемы вник и предложил помочь, чем может. Чисто по-дружески. Как земляк землячке. Обрадовалась Кристина. Как раз вовремя. С мужем–предателем не повезло. Зато Гио, кажется, точно на крючке. После всех страданий и мытарств просто глоток кислорода какой-то. Подарок судьбы. Начали они активно общаться. Каждый день открывали в себе что-то новое и приятное. Будто все жизнь друг друга знали. Гио сам предложил. — Переходи ко мне жить. Никого лучше тебя мне не найти. Кто бы отказался? Только-только Кристина душой оттаяла от пережитого. И на тебе – опять гримаса судьбы. Прямо сказать, гомерический хохот. Из дома опять дурные вести пришли. Ее муж богохранимый, Валера, запил с горя по всей своей непонятной жизни без серьезных потрясений и на заработанных Кристиной деньгах. И его инсульт стукнул. Не по возрасту рано. В 40 лет у двухметрового мужика язык отнялся и правая часть отказала. Итог печальный — за детьми их общими некому смотреть. А они уже на тот момент подростки и предоставлены тлетворному влиянию улицы. Последствия сами просчитывайте. Оптимизма не напасешься. Кристина, как осознала масштабы катастрофы, за голову схватилась. — Это ж надо такое счастье именно сейчас. Когда жизнь стала налаживаться. Поехала Кристина с первым же автобусом домой. По ее подсчетам, там ее должен был ждать налаженный быт в уютном гнездышке. Не зря ж она столько лет деньги на мебель и ремонт по кускам высылала, себе во всем отказывая. Звонит в дверь, а там картина Репина "Не ждали" в новой концепции пост-модернизма. Дочка Алина с трудом узнала, кто-то это к ним пожаловал. — С приездом! – сказала сама себе Кристина и поставила спортивную тяжеленную сумку на давно не мытый пол. Обнялись, конечно, но как-то без особых восторгов. Скованность какая-то прослеживается у обоих. Спросила про сына. А он, оказывается, где-то у друга ночует и когда придет, неизвестно. Школу Сандро бросил. Спешить некуда. — Почему мне не сообщили?! – так и села от такой новости Кристина. — Расстраивать не хотели, — ответила Алина, внимательно рассматривая вновь обретенную маму. Пошла Кристина знакомиться с давно забытой обстановкой. Стенки ободранные, евроремонтом и не пахнет, мебель все та же – из доброго советского прошлого, еще свекром и свекровью купленная на кровные рублики. А сам Валера на кровати валяется в самом отталкивающем виде и что-то мычит ей на встречу. Типа радуется и слюни пускает. Пришлось тут же Кристине за уборку браться. Не сидеть же в такой грязи и нюхать миазмы из санузла. Неделю пришлось дом до ума доводить. А в перерывах Валеру с ложки кормить и памперсы ему менять. Человек все-таки, хоть и предатель, да что с него взять, кроме анализа. Странная мысль пришла ей в голову. Интересно, как бы сложилась ее жизнь, если б тогда, много лет назад, семья мужа на том вечернем заседании приняла решение ей помочь? Не было бы нелегалки в цинковом гробу, отсидки в тюрьме, и Валера, наверное, бы не спился. Была бы семья как семья. Хотя к чему это сейчас. Правильно говорят, история не знает сослагательного наклонения. А с Гио все само собой заглохло. Переговорили они, и Кристина ему честно сказала. — Не жди меня. Я здесь надолго застряла. Вынужденная посадка у меня. За мужем смотреть некому. На дочку я это ярмо не повешу. Молодая еще, успеет намучиться… Так и живет Кристина бесплатной сиделкой при бывшем муже. По ходу уборщицей устроилась в один офис. На жизнь хватает кое-как. Но Кристина не унывает. Говорит подругам, когда ухитряется урвать пару часиков на передышку. — Еще не вечер! Я прорвусь, вот увидите. Главное, быть человеком и себя не потерять в этой жизни. А остальное все будет. И я думаю, она права.