Как зарабатывают миллиарды на умирающих детях
Благотворительность воспринимается как сфера экономики редкими людьми. Большинство связывают ее исключительно с возвышенными мотивами, вроде спасения детей и стариков, но никак не с деньгами. Между тем многие эксперты сравнивают объемы благотворительной помощи, исчисляемой в деньгах, с серьезными экономическими проектами. Так, по данным фонда «КАФ», в 2016 году россияне перечислили в различные НКО 143 миллиарда рублей. Для сравнения, например, бюджет Фонда развития промышленности на 2016 год составил 23,7 миллиарда рублей. Два миллиарда евро за год — лишь верхушка айсберга. Это — официальные цифры, учитывающие только деятельность зарегистрированных фондов. Сюда не входят побирающиеся на улицах с прозрачными ящиками псевдоволонтеры и всевозможные личные сборы. По различным оценкам, капитализация «серой» благотворительности вполне может быть сравнима с финансовыми оборотами рынков наркотиков и оружия в даркнете. Кто сколько сможет Социальные сети позволили вывести попрошайничество на новый уровень. Группа, жалобные посты и фотографии, лайки, шеры, репосты — и на карточки\электронные кошельки сборщика начинают сыпаться деньги. Собирают на все, что угодно: адвоката, для попавшегося на продаже наркотиков парня, ремонт дачи, «потому что усыновленные дети должны жить в приличных условиях», домработницу, питание, надгробный памятник, лечение от аутизма поездкой в Абхазию «к святому старцу». Пальму первенства по мошенническим сборам держат различные операции и реабилитационные программы. Лидеры — ДЦП и онкология. «Самый обычный сбор, если никаких там эксцессов не будет с ребенком, без допрасходов, без реанимации, это около 25 миллионов рублей. Это — самые скромные счета», — говорит Юлия, отвечая на вопрос о «среднем чеке» сетевого мошенника. Вместе с группой девушек она борется с бизнесом на сердоболии в социальных сетях. Они ищут страницы мошенников с личными сборами, разоблачают их, добиваются блокировки и публикуют итоги своих расследований в паблике БНК (благотворительность на костях). «Попалась на нечестном сборе. Я даже не могла себе представить, что можно так наживаться на болезни. Как-то ещё хотела оправдать жадных родителей. Зашла в группу про токсичные сборы и начала читать. Это был взрыв мозга. Потом стали попадаться на глаза группы с явным обманом людей, молчать я уже не могла», — объясняет свои мотивы Надежда. Явный обман бывает очень разным по исполнению. Иные «артисты» записывают жалостливые ролики, перевязав голову и вставив себе в нос трубки от капельницы, другие — пытаются подделать медицинские документы. «Даже фотошопом себе дырки на лбу рисовали, якобы после процедуры кибер-нож. Но это сейчас легко все выявляется. Например, известная мошенница Динеева отлично владела фотошопом, но прокололась: забыла нолики вставить в поддельный платёж от фонда», — говорит Надежда. Впрочем, придуманные болезни и вымышленные страдальцы сегодня уже не в тренде. Сейчас — это реальные дети. Мошенники с подставными фото и документами, а также группы сетевых «сволонтеров» уходят в историю. На арену вышли наглые и ушлые родители, которые могут запросто заткнуть за пояс самых матерых волонтеров, объясняет администратор паблика БНК. Дети-кормильцы Как бы гадко это не звучало, но для многих тяжелая болезнь ребенка становится шансом хорошенько подзаработать. «Сколько родителей собирают миллионы на срочное лечение за границей и одновременно оформляют квоту на бесплатное лечение в России. Потом преподносят, что приняли решение остаться здесь, но деньги оставляют себе», — сетует Надежда. Медицинская помощь за рубежом — самый популярный тип сборов в соцсетях. «Врачи в России рукожопые, химии нет, донора нет. А вот в Израиле…», — так со слов Виолетты из БНК родители объясняют необходимость отъезда за границу. Зачастую деньги на лечение «в клинике с мировым именем» собирают заведомо инкурабельным детям, которым показана только паллиативная помощь. Приличные больницы от таких пациентов отказываются, однако хватает и таких заведений, где считается, что деньги не пахнут, и «стричь бабло» можно до победного конца в виде смерти пациента. Регулярно в этих случаях смертельно больной ребенок становится «грин-картой» для своих родителей. По словам администраторов БНК, в таких историях за границей на ПМЖ остается чуть ли не каждый третий нечестный сборщик. «Для того и собирают, для того и едут. С лейкозами, которые и в Питере прекрасно лечатся (если в принципе лечатся). „Дружу“ с такой мадамой, прекрасно в Германии обустроилась. Немцам и не снилось», — говорит Людмила. Самая распространенная махинация — растрата средств: деньги собирают на лекарства и операцию, а тратят (частично или полностью) — на машины, квартиры, айфоны и прочие модные гаджеты. Чтобы поток финансов не прекращался, некоторые родители не оказывают медицинской помощи своим «кормильцам». Иногда это принимает особо циничные формы. «Мама вырастила опухоль», — так называют подобные истории администраторы паблика. «Мать не лечила ретинобластому, врачам не показывала, довела до терминального состояния, когда метастазы в мозге, выставила фоточку ребенка с вываливающимся глазом в сеть, — и давай побираться», — рассказывает об одном из таких случаев блогер Светлана Машистова. Чем ужаснее фотографии, тем больше денег присылают сердобольные люди. Иные в своем цинизме и вовсе доходят до того, что транслируют смерть онлайн, убеждая сторонних наблюдателей, что вот-вот произойдет чудо, и больной встанет на ноги. Денег только шлите побольше. По данным блогера Светланы Машистовой, среди российских регионов явных лидеров в бизнесе на больных детях нет. Пальму первенства в онлайн-побирании в русскоязычном сегменте социальных сетей держит Украина. «Я так понимаю, там проблемы с экологией, самое большое количество деток больных раком — именно украинцы. Их сборы — самые наглые, самые агрессивные. Родители очень хорошо научились ими пользоваться», — говорит администратор паблика БНК Юлия. Вот один их любопытных примеров. В конце прошлого года в фейсбуке появилась группа «Поможем Катюше Поповой победить лейкоз». На помощь в победе требовалось собрать десятки тысяч тысяч евро: 185 — на трансплантацию костного мозга, 95 — на восстановительный период. Собирал эти деньги дядя больной девочки, Андрей Баранов. Дядя Катюши Поповой — известный на Украине человек: общественный деятель, глава «Автомайдан Полтава», дважды депутат Полтавской городской рады. В 2014 руководил избирательной кампанией кампании кандидата в президенты Петра Порошенко в Полтавской области, также является главой совета регионального межотраслевого консорциума «Енергомед», владельцем сети аптек, руководителем благотворительного фонда «Фонд регіонального розвитку Андрія Баранова». Если оставить за скобками недоумение, почему родной дядя-бизнесмен не может помочь племяннице деньгами, то останутся обоснованные претензии к конкретному сбору: Нет расчетных документов от клиники по проведенной трансплантации костного мозга Наличие в документах странного долга, который появился несмотря на то, что посттрансплантационный период еще не закончился Отец девочки регулярно мотается из Украины в Испанию и обратно, оплачивая билеты из собранных средств Клиника выставила счет не родителям ребенка, а министерству здравоохранения Украины Странно оформленные «счета» от переводчиков и так далее Да, собранные средства девочке не помогли. Она скончалась, или по распространенному выражению сетевых сборщиков «стала ангелом», 4 сентября. Сети с пониженной социальной ответственностью «Продвинутые» сетевые попрошайки организуют сборы сразу во всех соцсетях: Мой мир, Одноклассники, Вконтакте, Инстаграмм, Фейсбук и так далее, разве что Твиттер из-за своих технических особенностей выпадает из этого списка. Упомянутые выше девушки из БНК работают исключительно вконтакте: в других соцсетях практически отсутствуют инструменты для борьбы с мошенниками. В том же фейсбуке легко получить «бан» за упоминание «хохлов» или публикацию фото, которую администратор может счесть оскорбительной, однако сетевые сборы данную соцсеть интересуют мало. «Жёсткие правила благотворительных сборов — только в контакте. На остальных площадках все намного хуже. Фейсбук вообще никак не реагирует на жалобы. Инстаграмм — и вовсе самая благодатная площадка для мошеннических сборов», — высказала свою точку зрения Надежда. Остальные респонденты с ней полностью согласны, отмечая лишь, что и в одноклассниках с недавних пор пытаются ужесточить правила. «Прежде сего у нас у на сайте уже достаточно давно разработаны правила, при которых проходят все сборы», — объясняет механизм противодействия мошенникам руководитель направления благотворительности Вконтакте Екатерина Кочнева. «Соответственно, любой сбор средств, на который поступает жалоба, проверяется на соответствие этим правилам: проверяется наличие документов, подтверждающих диагноз, личность и сумму сбора. Также обязательными являются финансовые отчеты. Проверка всех этих документов позволяет нам определить существующий ли это сбор, и, если существующий, то является ли он честным», — делится она с «Ридусом» деталями. Конечно, подобный механизм никак не может гарантировать на сто процентов успешной борьбы с сетевыми мошенниками, но введенные вконтакте препоны дают результат. «Отчет о собранных средствах должен подтверждаться скриншотами банковских выписок или скриншотами электронных кошельков, отчеты о потраченных средствах должны подтверждаться расходными документами: чеки, квитанции, акты, накладные и так далее», — говорит Кочнева. «Как таковой проверки на подлинность этих документов нет, но фальсификация чеков в настоящих сборах достаточно редка и достаточна очевидна. Если же мы говорим о какой-то серьезной ситуации подделки документов, то да, мы не эксперты в этой области, чтобы иметь возможность этот факт установить, да и мы работаем только с фотографиями документов», — объясняет она. Статистки по заблокированным сборам вконтакте не ведет, но, по словам Екатерины, ежедневно им приходится сталкиваться более, чем с сотней жалоб. «Самая простая нечестная ситуация — это растрата средств. Бывают ситуации, когда какая-то информация скрывается, происходят какие-то махинации. Например, счет должен оплатить какой-то крупный спонсор, а эту информация скрывают, стараясь все больше и больше насобирать», — делится деталями Екатерина. «Мы боремся с мошенниками на сайте уже больше семи лет, поэтому у нас есть достаточным опыт, и это наш приоритет. Для нас важно, чтобы жертвователи на нашем сайте чувствовали себя спокойно. Сейчас мы занялись поддержкой благотворительного сектора и НКО, поэтому уделяем внимание, чтобы среда для благотворителей и благополучателей была максимально прозрачной и удобной», — резюмировал нашу беседу специалист вконтакте. Что делать? Казалось бы: сетевые блюстители нравов вычислили мошенника, имена-явки — известны, доказательств — хватает, можно тащить преступника в суд, а затем и в тюрьму — ан нет. Случаев, когда за подобные «шалости» люди получали по заслугам, — можно по пальцам пересчитать, причем достаточно будет одной руки. «Частные пожертвования сейчас законодательно не регулируются вообще в принципе. Самое сложное, что, если даже нам очевидно, что это — мошенники, растраты, то полиция практически ничего сделать не сможет: полученные деньги становятся дарением, если не указано иного», — объясняет причину безнаказанного мошеннического попрошайничества Екатерина Кочнева. «Если говорить о законодательной базе, то ее нужно прорабатывать от самого начала, от формализации этих сборов до внесения какой-то ответственности как за растрату средств, так и за нечестные сборы. Это — очень большая работа, которая, как я думаю, наверное, проведена не будет», — добавляет она. Многие настроены решительно, считая, что стоит запретить вообще все частные сборы. Такой точки зрения, например, придерживаются дамы из БНК. «Вообще запретить сборы в сети. Пусть помощь идёт от фондов. Люди будут тратить эти же деньги, но не отправлять на личные счета, а на счета фондов. Насколько я знаю, даже в Белоруссии сборы идут на счета, с которых невозможно тратить деньги на свое усмотрение, можно снять только предоставив платёжные документы из клиники. Поэтому они и собирают на российские реквизиты», — говорит Надежда. Однако у этого «тоталитарного» подхода к частным сборам есть много противников. «Речь все-таки идет о человеческих жизнях, здесь нельзя рубить с плеча. Я не сторонник полного запрета частных сборов в соцсетях. Это самый простой путь решения проблемы и, к сожалению, самый порочный. Мошенники никогда не вымрут, этой „профессии“ столько же лет, сколько существует человечество. Их сегодня выгоняют с улиц — они идут в интернет, их выгонят из интернета — они найдут другие способы наживаться на сердобольных людях», — говорит специальный корреспондент Русфонда Евгения Лобачева. «А вот те, кому действительно нужна помощь, могут серьезно пострадать, — продолжает она. — Что делать, например, родителям детей с таким заболеванием, как остеопетроз („мраморная болезнь“ — тяжелое врожденное генетическое заболевание, при котором ребенок умирает в муках в первые годы жизни, если ему не сделать пересадку костного мозга)? Лечение по данному диагнозу в нашей стране пока недоступно, а успешные операции делают только в Израиле, и обходится такое лечение в сумму около 20 млн рублей. Даже такие крупные фонды, как Русфонд, не могут помочь всем детям с таким диагнозом. Родители вынуждены собирать деньги самостоятельно. Как можно это запрещать?!» Отдельно этот гипотетический запрет может очень сильно ударить по больным взрослым. В нашей стране охотно жертвуют на детей. Тридцатилетнему мужчине или пенсионеру в случае страшной болезни собрать нужную сумму на лечение сложнее в разы. «Соцсети — это единственный шанс для таких людей. А погорельцы? Люди, оказавшиеся в трудной жизненной ситуации? Нельзя взять и запретить им всем обращаться за помощью. Тут самое главное — максимальная, насколько это возможно, честность и прозрачность. Пусть собирают на что хотят, хоть на силиконовые имплантаты, главное — чтобы об этом честно говорили жертвователям», — считает сотрудник Русфонда.
