Американские планы Ломоносова

Княгиня Екатерина Дашкова (1743−1810) так писала о последней встрече в конце марта 1765 года Императрицы Екатерины с заболевшим воспалением легких Ломоносовым: «Государыня с прискорбием сказала мне: «Наш Михайло Васильевич что-то сильно закручинился; поедем к нему, он нас любит…» Мы вошли к Ломоносову тихомолком … «Я приехала с княгиней посетить вас, услышала о вашем нездоровье или, лучше сказать, о вашей грусти». Несколько минут уста Ломоносова окованы были молчанием. Наконец, он воскликнул: «Нет, Государыня! не я не здоров, не я грустен, больна и грустна душа моя!» — «Полечите ее, — отвечала Екатерина, — полечите ее живым пером своим». Через неделю главного вдохновителя Екатерины по экспедиции в Америку не стало. Но государственная машина неостановимо разгонялась к цели уже не одним, а двумя путями. В феврале 1764 года согласившись с экспедицией в обход Северной Америки Екатерина получила от сибирского губернатора Дениса Ивановича Чичерина (1720−1785) Реляцию об открытии яренским посадским Степаном Глотовым и казаком Саввой Пономаревым островов Алеутской гряды Умнак и Уналашка и приведении их жителей в российское подданство. Особое внимание обращено было на сообщение, что «на берегу лежит выкинутое иностранное судно», «жители имеют. зеркала и чернильницы» — европейцы здесь уже были. Стало ясно, что неограниченного времени нет, и Петербург оказался в конкуренции с другими искателями колоний. Не допуская при дворе столкновения двух предложений — через Шпицберген и по Алеутским островам, Ломоносов включает идею движения по Алеутским островам на восток в свой проект и пишет Императрице «Прибавление второе». Предлагается отправить вторую экспедицию из Охотска вдоль Алеутских островов — навстречу экспедиции Чичагова, идущей с севера через Берингов пролив — очертаний Аляски тогда еще не знали. 4 мая 1764 года, через 10 дней после Указа по Чичагову Екатерина подписывает Указ о Восточной морской экспедиции. Он повторяет чичаговский Указ, только для маскировки планов указано «описание лесов по рекам Каме и Белой». Адмиралтейств-коллегии предписывается «отправя немедленно туда, по своему рассуждению, сколько надобно офицеров и штюрманов». Ломоносов занимается экспедицией в Ледовитый океан, а восточную часть проекта выбраны опекать составитель карты Камчатского моря, адмирал Алексей Иванович Нагаев (1704−1781)и губернатор Сибири Чичерин. Но Екатерина считает обе экспедиции единым проектом и главным советником по нему сохраняет Ломоносова. Это подтверждают дата Указа Екатерины по восточному экспедиции сразу после получения «Прибавления второго» Ломоносова, и инструкции по встрече двух экспедиций с правками Михаила Васильевича. По рекомендации Нагаева командиром похода на восток был назначен отличившийся в сражениях Семилетней войны капитан-лейтенант флота Петр Креницын (1728−1770). Он и другие офицеры выехали 1 июля 1764 года через Тобольск в Охотск. Креницыну вручены два секретных пакета — один для вскрытия в Иркутске в присутствии губернатора Чичерина, а второй — в Камчатке перед уходом в плавание. В первом ставилась задача нанести на карту все земли к востоку от Камчатки, искать «лесные острова» для организации баз и судостроения, и разведать далеко ли «матерая американская земля, под какою из тамошних народов или европейской державою состоит», есть ли города и «под каким правлением», нет ли «до другова моря к востоку или к северу проливов, и не проходят ли чрез те проливы большие корабли», откуда жители «достают зеркалы и чернильницы… и на своем ли языке пишут». Второй — наисекретнейший пакет с сообщением о встрече в море с Чичаговым, описание его судов, системы сигнализации и паролей. Считалось, что Чичагов проведет в плавании не менее года и Креницын должен был выйти на встречу с ним годом позже. Прибыв в Тобольск капитан-лейтенант обнаруживает, что ничего к плаванию не готово: «Такелажу никакого нет ни одной веревки, кроме якорей… принужден все такелажи делать новые в Тобольске». Адмиралтейств-коллегия указывает во чтобы то ни стало отправить годом позже, не позднее 1766-го — Чичагов выходит в море весной 1765 года. Западная экспедиция снаряжалась с невиданным тщанием и темпами. В 1764 году на Шпицберген доставили 10 изб, баню и амбар. По ходатайству Ломоносова перед Ее Величеством отказались стартовать в 1764 году — чтобы скоординировать Чичагова и Креницына, только что выехавшего в Охотск и чтобы построить Чичагову специальные суда. В рекордные 3 месяца летом 1764 года построили три фрегата — большой 30 метров, и 2 малых — по 25 метров и назвали их по фамилиям командиров — «Чичагов», «Панов» и «Бабаев». Корабли имели двойную обшивку корпуса, в палубах устроены печи. Для команды нашили овчинные шубы, треухи, овчинное же нижнее белье, бахилы и рукавицы. От цинги было заготовлено 150 ведер водки сосновой, меда 10 пудов, хрена 46 фунтов, горчицы 10 фунтов, хмеля 3,5 пуда, лука 6 четвертей, морошки 46 ушатов. Для экипажа сделали технологическую новинку — 3 пуда сушеного супа. Императрица послала командирам по золотым секундным часам. 5 сентября 1764 года, через месяц после спуска на воду, корабли вышли в море и направились в Колу — для раннего старта путешествия, где перезимовали зиму 1764 — 1765 года. Выйдя 9 мая 1765 года из Колы, 16 июня отряд был на Шпицбергене. 3 июня вышли не север, а не на запад, как предписывалось, и сразу столкнувшись с непроходимыми льдами, на совете командиров решили вернуться. В Архангельск пришли 20 августа 1765 года. Восточная экспедиция в это время боролась с разгильдяйством. Прибыв в Тобольск Креницын обнаружил, что ничего не готово: «Такелажу никакого нет ни одной веревки, кроме якорей… принужден все такелажи делать новые в Тобольске». Адмиралтейств коллегия приказывает во чтобы то ни стало отправиться в море не позднее 1766 года — выход Чичагова в обход Америки планировался весной 1765 года. Из «Определения Адмиралтейств-коллегии по возвращении Чичагова из первого плавания. Подписали сентября 13 дня 1765 года»: «Ея Императорское Величество.труды. опробует… приписывая неисполнение. великим трудностям. Адмиралтейств коллегия. находит. пошед прямо к западу. достигнуть бы до Гренландии было можно. новые и неведомые берега Гренландии, может быть открыты б были… для сего важного намерения ни довольного терпения не было, ни… бодрости духа… недостатку ревности и усердия… 1. Графу Чернышеву написать к ним (Чичагову) партикулярное письмо, в котором он объявит все.». Секретность требовала неофициальной переписки с Архангельском и находящимся там Чичаговым. Из письма Чичагову вице-президента Адмиралтейств-коллегии графа Чернышева. Отправлено 13 сентября 1765 года с курьером. «Государь мой, Василий Яковлевич! С какой прискорбностью читал я присланной от Вас, мой государь, рапорт в Коллегию, о неожидаемом вашем возвращении к городу (Архангельску), того описать, конечно не в состоянии. … обрадован был много получением от Вас известий, но… не из того места ожидал, а думал что буде и действительно Вам невозможно путь свой продолжить до желаемого места, то хотя приобретет Россия… сколько-нибудь чести и славы, открытием неизвестных каких берегов или островов. Вашего возвращения… чтоб то было не токмо не к городу, … а на Шпицберген, где… зимовье построено и провиантом перенаполнено… тогда бы мы… нашли какой способ прикрыть падающий на российских мореплавателей неизбежный стыд … от невозможности предпринятого окончить в нынешнюю кампанию. в будущую сделать не приминете». Из определения Адмиралтейств-коллегии о назначении вторичной посылки Чичагова. 1766, января 16 дня: «Коллегия единого опыта. к точному заключению о невозможности сего пути почитает недовольным… приказали сию экспедицию нынешнего 1766 года возобновить, поручив ее господину Чичагову… все препоручить его благорассуждению…». Их оправдательной записки за собственноручной подписью Чичагова. 1766 год. «…потрачены были все предосторожности в сходстве с морским искусством, однако не можно ласкать себя, чтоб по такой неудаче заслужить мог хорошее мнение, а особливо от тех, которые мне эту экспедицию представляли в другом виде (как господин Ломоносов меня обнадеживал). Промышленные в тамошних местах суда (голландцев и датчан)…от опасности ото льдов… в передней части всякое обшито досками в четверо имеют. суда их без всякого груза, а только один провиант. способ к спасению людей у них на шлюпках и ялах. коих по шесть и по восемь. наши же построены к плаванию в открытых морях. и нагружены были железом и балластом… у нас было по одной шестивесельной шлюпке и небольшому боту. Частые туманы… так густы, что в самый полдни на 20 сажен от судна видеть было невозможно. надобно выпалить из пушки: если корабль на обширной воде, то никакого звука слышно не будет, когда в близости берег или лед, то воздух о них ударяется, а то и слышно будет на корабле. …июля 18-го в крепкий туман так приблизились к льду, что уже попали между льдин и только что успели отворотить… …не могли достигнуть желаемого по намерению места (Чукотского мыса),. однако по довольному осмотру открылась невозможность, в чем не остается сомнения. И можно ли думать, чтобы такие толстые льдины от небольшой летней теплоты… уничтожились? А что видали прежде (сказывают) земли на севере и западе (однако никто на них не бывал) …сделаться может ошибка правителя (капитана), и что почтет за видимую землю облака, которые точно землею кажутся… то и мне в нынешнюю кампанию случилось.». Ломоносов уже умер и Чичагов сваливает вину за провал на ошибочность его планов, несколько раз полемизируя с проектом ученого. Теперь мы знаем, что севернее Гренландии льды и действительно не позволили бы пройти к Берингову проливу. Через 10 лет после Чичагова капитан Джеймс Кук (1728−1779) пытался пройти через Берингов пролив в обход Америки севером, но так же как и русские вернулся из-за льдов. Даже южнее Гренландии спустя 80 лет английская экспедиция Джона Франклина (1786−1847) не смогла найти проход через острова севера Канады, зазимовала и погибла. Зимовки боялся и Чичагов. Это познание мира, которое без ошибок не проходило ни в одной стране. Вопрос только в цене ошибки. Но там где «бороться и искать, найти и не сдаваться» всегда есть шанс! Заключительный Указ об экспедиции. «Всемилостивейше повелеваем… за понесенные особливые труды… выдать капитану бригадирского ранга Чичагову и бывшим в оной флотилии… годовое их окладное жалование…». Чичагов сделал при Екатерине карьеру до полного адмирала, и всегда между осторожностью и интересами дела выбирал осторожность. В 1790 году из-за нее он упустил из Выборгского залива запертый там шведский флот во главе с королем Густавом Третьим, но из политических соображений объявлен Екатериной победителем. Креницын не зная еще о провале повторной экспедиции Чичагова в спешке вывел в море свои корабли — «Святую Екатерину», двух «Святых Павлов» и «Святого Гавриила» в период штормов осени 1766 года — чтобы перебазироваться на Камчатку. Штормом корабли разметало. «Святую Екатерину» выкинуло на берег, «все потонуло», но команда спаслась. «Святой Павел» и «Святой Гавриил» также выбросились на берег. Второй «Святой Павел» унесло в Тихий океан и разбило о скалы острова Шикотан, спаслись 13 человек. Казалось, что план Ломоносова полностью провалился. После смерти Михаила Васильевича Екатерина и неудачи Чичагова стала терять интерес к завладению западом Северной Америки. Но Петр Креницын не был так осторожен, как Чичагов, и в следующие три года спас репутацию плана Ломоносова — ценой жизни. Окончание следует