Как похорошела столица: знаменитую картину «Новая Москва» можно увидеть вживую
Картина «Новая Москва» Юрия Пименова считается хрестоматийной. Увидеть ее можно на персональной выставке художника в Третьяковской галерее на Крымском валу.
Вот она, новая прекрасная жизнь! Мы въезжаем в нее на кабриолете. Театральный проезд, Охотный Ряд — широкие светлые улицы, результат генеральной реконструкции центра столицы. На месте снесенных старых построек высится громада Совнаркома (теперь тут заседает Государственная дума). Напротив нее вымахал другой символ обновленной столицы — гостиница «Москва». Стремительное архитектурное преображение мы видим глазами молодой женщины, которая дождливым летним утром села за руль и едет куда-то по своим делам. Наверное, красавица. О, эти новые женщины! Умные, современные, энергичные, всего добившиеся своим трудом. Строят коммунизм и водят личный автомобиль.
Как известно, обидеть художника может каждый — стоит лишь упрекнуть его в лакировке действительности. Пименов живописал, конечно же, не реальную жизнь столицы в 1937 году, а социальную фантастику. И делал это превосходно, недаром его позвали писать декорации для фильма «Кубанские казаки». На самом деле в предвоенные годы в частной собственности москвичей имелось лишь несколько сотен машин. Автомобиль нельзя было купить ни за какие деньги — им награждали в основном знаменитостей за особые заслуги перед социалистической Родиной. Простой человек мог рассчитывать лишь на счастливый билет лотереи Осоавиахима.
Есть фотография того же 1937 года, запечатлевшая ту же Театральную площадь, только с другого ракурса. Рядом с машинами извозчик припарковал свою лошадь. И никто не таращит глаза, потому что кобыл с повозками на московских улицах было больше, чем дам в кабриолетах. Лиля Брик каталась на «реношке», которую Маяковский привез ей из Парижа: «Я, кажется, была единственной москвичкой за рулем, кроме меня управляла машиной только жена французского посла… Ездить было легко, т.к. транспорта было мало. И тем не менее я ухитрилась сбить на дороге восьмилетнюю девочку».
Знатоки уверяют, что на картине не просто машина, а целый «Линкольн». На таком шикарном авто возили по Ленинграду интуристов. «Смотрит, как мчится серебряный пес — марка на пробке машины» — памятные с детства стихи Маршака про злоключения мистера Твистера. Может, шатенка за рулем этого сокровища — какая-нибудь высшая сановница Страны Советов? Нет, моделью художнику послужила его жена Наталья, в миру — обычная машинистка-стенографистка, хоть и весьма квалифицированная.
Конечно, в Москве 1937 года было много такого, что нам сегодня трудно даже вообразить. Но чтобы рядовая совслужащая рассекала на собственном «Линкольне»... «Не верю!» — нервно вскрикнул бы режиссер Станиславский, живший неподалеку от Театральной площади. И был бы, как всегда, прав.
Наталья «носила очень дешевые платья, когда совсем не было денег… 1932–1933 годы было мое трудное время… Мы существовали на те деньги, которые стенографией зарабатывала моя жена», — благодарно вспоминал Пименов годы спустя.
Эту картину Юрию Ивановичу заказали для крупнейшей (почти 500 художников!) выставки «Индустрия социализма», посвященной 20-летию революции и окончанию II пятилетки. Творцов строго контролировали, тщательно отбирали эскизы. Но выставку пришлось отложить на полгода: пока художники корпели в своих мастерских, половину оргкомитета репрессировали по делу «право-троцкистского блока». Судили «врагов народа» в Доме Союзов, который на картине Пименова хорошо виден за станцией метро. А на проспекте впереди пресловутого «Линкольна» — сразу несколько «эмок», тех самых черных воронков или «Марусь», на которых по ночам увозили арестованных граждан. Страшные знаки эпохи, хотя Пименов вряд ли думал об этих аллюзиях.
Да, «Новая Москва» написана по заказу. Но разве это важно? Искусство ведь живет не на необитаемом острове. Какой бы была эпоха Возрождения без заказчиков из дома Медичи? И мы не бросаем упреки Боттичелли и Микеланджело, увековечивших своих покровителей. Художники всегда работали на заказ — для правителей, меценатов, церкви. А Пименову удалось не просто отработать тему, а создать поэтичный образ, наполненный теплом и радостью. Не так уж и мало. И уж точно достаточно, чтобы навсегда остаться в истории национальной живописи.
