Ушедшие в бессмертие. Понеся невероятно страшные потери, ополченцы не дали врагу прорваться к столице
«Вечерняя Москва» выходила в столице даже в самые тяжелые дни 1941 года. Листая старые страницы, видишь, как четко «Вечерка» фиксировала детали той трагической и великой эпохи. В год 80-летия с начала сражения «ВМ» запускает рубрику «Битва за Москву». Наши корреспонденты расскажут о подвиге дивизий народного ополчения. Благодаря самопожертвованию их бойцов москвичам удалось отстоять родной город.
Немецкие стратеги были настолько уверены в успехе блицкрига на Восток, что заранее разработали план уничтожения Москвы. Гитлер приказал: «Город должен быть окружен так, чтобы ни один русский солдат, ни один его житель — будь то мужчина, женщина или ребенок — не мог его покинуть... Там, где стоит сегодня Москва, должно возникнуть огромное море, которое навсегда скроет от цивилизованного мира столицу русского народа».
У немцев было больше танков и самолетов, их обученные и закаленные войска шли по Европе от победы к победе. Фашистский фюрер не учел только одного: что в нашей стране найдутся миллионы людей, готовых умереть за Родину. Пример самоотверженности показали москвичи.
В 1941-м враг не смог, как хотел, дойти до Москвы в начале осени, не смог победить быстро. Время для сбора сил, необходимых для обороны нашей столицы, дали стране вставшие насмерть на рубежах обороны бойцы народного ополчения Москвы.
Нет большего счастья…
Сталин выступил по радио с первым после начала войны обращением 3 июля. В этот день в Новогрудском котле немцы добили сразу 20 дивизий Красной армии, была прорвана оборона советского Южного фронта, войска Гудериана форсировали Березину, а танковая группа Гота вышла к Западной Двине у Полоцка. Начальник генштаба вермахта генерал-полковник Франц Гальдер записал в дневнике: «Не будет преувеличением заявить о том, что Русская кампания была выиграна в течение двух недель».
Катастрофа не надвигалась, она уже случилась. Председатель Государственного комитета обороны СССР попросил помощи у народа. «Войну с фашистской Германией нельзя считать войной обычной, — сказал он. — Она является не только войной между двумя армиями. Она является вместе с тем войной всего советского народа против немецко-фашистских войск». Сталин объявил о начале формирования народного ополчения.
Днем ранее, 2 июля, Военный совет Московского военного округа принял «Постановление о добровольной мобилизации жителей Москвы и области в народное ополчение». Это был документ, по «калькам» которого должны были создаваться соединения добровольцев.
«Вечерняя Москва» 4 июля писала о прошедших митингах, которые после выступления главы государства прошли накануне на всех заводах, во всех вузах и учреждениях столицы.
Завод «Манометр»: «Записавшийся добровольцем в Московское народное ополчение кладовщик цеха № 5 Заболоцкий говорил о нерушимых связях советского народа и Красной армии: «Нет большего счастья, чем защищать свою родину от врагов».
1-й господшипниковый завод им. Л. М. Кагановича: «Лишь только прозвучал призыв вождя, как в партийный комитет завода начали приходить люди. Их много. Мужественные и сосредоточенные лица: «Запишите меня добровольцем в народное ополчение».
Автогенный завод: «Стахановка завода, комсомолка тов. Виноградова: «И я иду на фронт медицинской сестрой»…
Слова москвичей не разошлись с делом. Вначале военное командование планировало сформировать в столице 25 ополченческих дивизий. Предполагалось, что в их ряды запишутся примерно 200 000 москвичей и 75 000 жителей Подмосковья. Но вот данные на 5 июля 1941 года: поступило 168 470 заявлений на зачисление в воинский строй. Всего добровольцев оказалось почти 400 тысяч. Военные стали отсеивать тех, кто не отличался крепким здоровьем и совсем уж не подходил по возрасту.
Первые 12 стрелковых соединений были укомплектованы молниеносно. В октябре 1941 года в Москве было сформировано еще 5 дивизий народного ополчения, в боях у рубежей столицы приняла участие только одна из них. В январе 1942 года четыре другие московские добровольческие дивизии были переформированы в регулярные стрелковые соединения РККА.
Но это было позже, а в июле 1941-го крупные столичные предприятия сформировали целые подразделения. Например, завод «Калибр» создал полк численностью 650 человек, мясокомбинат имени Микояна — батальон, фабрика имени Фрунзе — две роты. Из Наркомата внутренних дел ушли в ополчение более 300 человек, из Наркомата иностранных дел — 163 сотрудника, треть штатного состава ведомства. Даже маленькая фабрика «Детская книга» проводила на войну 88 человек.
На фронт готовы были уйти многие. В ополчение записывали москвичей от 17 до 55 лет и старше. Но пытались «прорваться» и школьники, и старики. «Вечерка» в июле 1941-го писала о заводском мастере Дрожжине: «Мне 72 года, — сказал тов. Дрожжин, — я много видел в своей жизни. Я помню, как германский кайзер Вильгельм II хвастался, что его войска непобедимы. И я помню, как русская армия его била и побеждала. Та же участь постигнет и хвастливого гада Гитлера… Я сам, несмотря на мои преклонные годы, возьму винтовку в руки и пойду защищать мою страну, мой завод, мою семью».
Рядовыми бойцами просились в строй ополчения юристы, художники, бухгалтеры, инженеры, педагоги, студенты, ученые, профессора и аспиранты, директора и начальники всех рангов. Но тут забили тревогу городские власти: Москва могла остаться вообще без мужчин — рабочих и специалистов. Например, на Заводе твердых сплавов в народное ополчение не записались только 10 человек. Все — старушки: уборщицы, посудомойки из столовой, гардеробщицы. Если бы на фронт ушли все желающие это сделать, то пришлось бы закрыть все цеха. Этот случай в Москве был не единичным. Могли бы остановиться работающие на оборону заводы, метрополитен, службы и учреждения, от которых зависело обеспечение жизни большого города.
На войну собирали в складчину
180 работников, уходящих в ополчение, завод «Станколит» снабдил кружками, ложками, бельем и шанцевым инструментом. Завод «Красный штамповщик» выдал своим добровольцам металлические мыльницы, полотенца и портянки. Комсомольцы столицы приобрели для защитников Москвы записные книжки, конверты, зубные щетки и зубной порошок.
Хуже обстояли дела с обмундированием и оружием. Уже за первые две недели войны на западных границах были разбомблены вражеской авиацией или оставлены при отступлении крупные военные склады. К тому же большого количества вооружений требовало развертывание многомиллионной регулярной армии из призывников. Ополченцам достались остатки. В Москве из организаций Осоавиахима изъяли все учебные винтовки и переделали в боевые. Еще стали вооружать стрелковым оружием устаревших образцов. Многие винтовки и пулеметы французского и английского производства были закуплены еще при царской власти. В ход пошло и трофейное иностранное оружие, оставшееся от Первой мировой войны или захваченное у интервентов в годы Гражданской войны.
Одной винтовки на троих ополченцев, как писали в годы перестройки «правдорубы», не было, но боеприпасов к такому «неформатному» оружию не хватало катастрофически — это факт. Дивизии добровольцев начали перевооружать уже на фронте. Так, в докладной записке от 11 августа 1941 года начальник Главупраформа Красной армии Щаденко сообщал члену ГКО Берии о том, что вошедшие в состав Резервного фронта 4-я и 6-я дивизии народного ополчения Москвы вооружены различными иностранными винтовками и комфронта Жуков просит срочно заменить их на отечественные. Глава ГКО Сталин 12 августа отдал приказ начальнику Главного артиллерийского управления Красной армии Яковлеву: перевооружить в ближайшие дни…
Сформированной в Дзержинском районе 6-й ополченческой дивизии повезло: ей пообещали бронетехнику. Но выдали вместо танков легкие танкетки, к тому же неисправные, изношенные до крайней степени. Помогли своим уходящим на войну друзьям и вчерашним коллегам работники предприятий района. На заводах «Борец» и «Красный металлист», работая сверхурочно и бесплатно, рабочие отремонтировали танкетки, а с двигателями помогли на автобазе НКВД. Танкетная рота ушла на фронт своим ходом.
Русские не сдаются
Обучение военному делу началось сразу же после распределения добровольцев по подразделениям. Бойцы и командиры, вчера еще штатские люди, изучали устройство винтовок, пулеметов и ручных гранат. Учились ими пользоваться ополченцы там же, где дивизии формировались. Например, 1-я дивизия Ленинского района Москвы проводила занятия по боевой подготовке в Центральном парке культуры и отдыха имени Горького, а солдаты укомплектованной в Ростокино 13-й дивизии — на территории ВСХВ (теперь — ВДНХ).
Прежде чем уйти на фронт, бойцы большинства добровольческих дивизий приняли участие в оборонительном строительстве. Наверное, правильно будет сказать, что летом и осенью 1941-го все москвичи стали ополченцами.
Москва тогда на глазах превращалась в военный лагерь. Около 600 000 жителей города и области строили защитные бастионы на подступах к столице и в ней самой. Три оборонительных позиции проходили непосредственно по городу: вдоль Окружной железной дороги, по Садовому и Бульварному кольцам. Улицы перегораживались баррикадами, усиленными противотанковыми ежами и надолбами. 10 километров баррикад, 200 артиллерийских и около 500 пулеметных точек были готовы к бою. Сдаваться город не собирался.
«Возвращайтесь живыми!»
Снятый по сценарию Виктора Розова фильм «Летят журавли» — единственная отечественная лента, удостоенная главного приза Каннского кинофестиваля.
10 июля 1941 года будущий драматург, а тогда записавшийся в добровольцы молодой актер Московского театра Революции, уходил на вой ну. Вместе с рабочими «Трехгорки», сахарного завода и вчерашними школьниками в составе сформированной на Красной Пресне 8-й дивизии Московского народного ополчения уходил цвет столичной интеллигенции. В составе соединения числились роты, которые неофициально назывались «писательской» и «научной». В первой служили члены Союза писателей СССР, вторая состояла из профессорско-преподавательского состава вузов и студентов. Еще две роты сформировали из музыкантов...
Розову, одному из очень немногих, кто шел тогда с ним в одном строю, повезло остаться в живых. В мемуарах Виктор Сергеевич напишет: «Когда я писал в сценарии «Летят журавли» сцену проводов Бориса, я вспомнил, как провожали меня со 2-й Звенигородской улицы. Краснопресненская дивизия народного ополчения лавой плыла по ночным темным московским улицам. По краям тротуаров стояли люди, и я услышал женский голос, благословлявший нас в путь: «Возвращайтесь живыми!» Эту реплику я в неприкосновенности отдал бабушке в пьесе «Вечно живые». Она заканчивает первый акт драмы».
В июле 1941-го для ополченца Виктора Розова и его боевых друзей драма только начиналась.
ФАКТ
В марте 2021 года на портале «Активный гражданин» завершилось голосование за название новой станции Большой кольцевой линии Московского метрополитена. Большинство из 112 960 принявших участие в опросе москвичей проголосовали за вариант «Народное Ополчение».
Станция БКЛ на северо-западе Москвы находится неподалеку от Карамышевского рубежа обороны Москвы, который в 1941 году защищала 3-я коммунистическая дивизия народного ополчения.
РЕПЛИКА
Победа нашего духа и оружия
Владимир Афанасьев, полковник в отставке, кандидат исторических наук, старший научный сотрудник Центрального музея вооруженных сил Российской Федерации:
— Москву в 1941 году спас патриотизм ее жителей. Когда в приграничных боях погибли кадровые дивизии РККА и нечем и некем было прикрыть дорогу к центру нашей страны, народное ополчение было собрано буквально за несколько дней. Если бы не героизм московских рабочих и служащих, ученых и строителей, сменивших пиджаки на армейские шинели и удержавших линию фронта на дальних подступах, кто знает, какой ценой обошлась бы нашему народу Победа. Добровольцы сумели задержать врага, и к линии фронта успели подтянуться обученные и хорошо вооруженные дивизии Красной армии. Поэтому Битва за Москву увенчалась победой нашего оружия.
Читайте также:
