Зачем Асад объявил Сирию жертвой православного раскола
Президент мусульманской Сирии Башар Асад озаботился православным расколом на Украине. Более того, дал понять, что его страна на очереди: там готовят еще один раскол – удар по поддержавшему Москву антиохийскому патриарху. Противодействовать этому сирийцы надеются совместно с русскими. Однако Асад лукавит: параллели с украинским расколом нужно искать в другом месте.
«Попытки разделить верующих – это одна из самых серьезных проблем не только у вас, но и у нас. Сегодня мы видим попытки разделения церкви и на нашей земле – попытку разделения Антиохийской церкви в Сирии и Ливане», – заявил президент Сирии Башар Асад.
По крайней мере, так передал его слова депутат Госдумы Дмитрий Саблин – парламентарий находился в составе российской делегации, с которой сирийский лидер провел специальную встречу.
«Бой сегодня идет не только за Сирию, но и за весь мир. Христианство – это любовь и мирное сосуществование, но мы видим, что сейчас это не получается в свете попыток раскола народов и церквей», – якобы добавил Асад.
По его словам, необходимо препятствовать религиозному расколу на всех международных площадках,
«иначе у нас будут сотни православных церквей и только один Ватикан».
Президент Асад, хотя и учился в Великобритании, человек все-таки восточный и не совсем точно улавливает контекст. Точнее, контекст-то общепонятен – история с украинским томосом, и сирийский лидер как бы говорит России: у нас те же проблемы, что и у вас, давайте этому «противодействовать на международных площадках». Тонкость в том, что прямое вмешательство в церковные дела со стороны государства в современном мире явление достаточно дикое. Украина с ее властями – пространство именно что дикое, уподобляться ему не нужно.
Присутствие президента в церковном президиуме, сгон бюджетников на молитвенные стояния, религиозная пропаганда от спецслужб – все это позор украинских властей, с которым им теперь жить придется.
Но из Сирии таких тонкостей не видно, там своя атмосфера, а сам Асад – мусульманин, так что ему простительно рассуждать в подобных категориях. Другое дело, что он явно лукавит, говоря о своей «серьезной проблеме» с церковным расколом.
Антиохийская православная церковь – третья в православном «табеле о рангах», то есть диптихе (перед ней стоят Александрийская, чья паства проживает в Африке, и хорошо теперь известная даже российским атеистам Константинопольская, возглавляемая патриархом Варфоломеем). Считается, что ее основали апостолы Петр и Павел, а канонической территорией Антиохийской церкви является арабский мир. В первую очередь Сирия и Ливан, где, если вынести за скобки Палестину, проживает основная масса арабов-христиан, – и там и там у Антиохийского патриархата по шесть епархий.
Нельзя сказать, что проблемы ливанского раскола вообще не существует. Часть ливанских православных заговорили о желании получить автокефалию и независимость от находящегося в Дамаске Антиохийского патриархата еще в 1929 году. В этом их бодро поддерживали французы, которые и запустили данный процесс, разделив подмандатную им Великую Сирию на разные административные единицы – собственно Сирию и Ливан.
Сирийцы до сих пор считают Ливан своей землей, и для Антиохийского патриархата это правомерно – с ливанскими раскольниками удалось договориться еще в 1930-х. То есть «серьезной проблемы» сейчас все-таки нет. Вот провинция Идлиб – это проблема, восстановление разрушенной войной инфраструктуры – проблема, курдско-турецкий клубок противоречий – тоже проблема, а необходимость осторожного продвижения по пути сшивания САР в одну страну – проблема из проблем. Но разговоры о ливанской автокефалии, которые, по словам депутата Саблина, периодически слышит президент Асад, на серьезную проблему не тянут.
Если, конечно, не рассматривать ситуацию в том контексте, что многие сирийские православные гражданской войны не пережили, значительная часть их бежали из страны (в том числе в традиционно веротерпимый Ливан), и аудит местной православной общины еще только предстоит сделать.
Подчеркнем: говоря о ливанской «проблеме», Асад ничего плохого в виду не имеет и никакой интриги не плетет. Эта фраза – некое проявление солидарности с русскими, которые так удачно его выручили, что-то вроде киплингского «мы с тобой одной крови» – перед лицом одинаковых проблем. Однако искать в Сирии параллели с Украиной и ее томосом все-таки не стоит. Для этого есть куда более удачное место – Балканы.
Когда игра Фанара еще только начиналась, Константинопольский патриархат назначил своего экзарха (то есть наместника) на Украине – архиепископа Памфилийского Даниила (Зелинского). И Даниил, в частности, заявил: «Я поддерживаю тезис о том, что у каждого народа, желающего иметь свою православную церковь, должно быть право ее учреждать и просить ее признания другими православными церквями. В том числе если речь идет о Македонии и Черногории».
Понимать надо так: если Фанар продолжит нынешнюю политику, которую в РПЦ называют «грабежом», Черногория и Македония следующие на очереди. Сейчас они считаются канонической территории Сербской православной церкви, а она для константинопольских притязаний гораздо более уязвима, чем Антиохийская. Если потенциальные ливанские раскольники все-таки «возвысят голос», Варфоломей вряд ли захочет ввязываться в межсирийское рубилово и бить горшки с Антиохийским патриархатом, входящим в число четырех древнейших (четвертый – Иерусалимский, на пятой строчке РПЦ). Даже несмотря на то, что Антиохийский патриарх Иоанн X в конфликте вокруг Киева поддержал именно Москву, а не Константинополь.
В Черногории пока что ничего страшного не случилось – но очень скоро начнет случаться. Это ясно дал понять местный президент Мило Джуканович, пообещав добиваться независимости черногорской церкви от сербской, оказывая ей всестороннюю поддержку. И надо понимать, что Джуканович – это не просто президент, это крестный отец (в плохом смысле) и полновластный хозяин Черногории с самого начала 1990-х годов, некогда лично преданный Милошевичу, а впоследствии ушедший в государственный раскол.
Вписавшись в проект расширения НАТО, Джуканович окончательно отвязался и явно затаил злобу на Сербскую церковь, которая находилась в оппозиции его атлантическим устремлением. Теперь он будет мстить, причем, зная Джукановича, мстить будет грубо и грязно – так, что в сравнении даже Порошенко с выклянченным им томосом покажется цивилизованным человеком и апологетом свободы совести.
Прежде черногорские власти вели себя более или менее прилично, по крайней мере не покушались на имущество СПЦ. Но сами раскольнические тенденции возникли еще в 1990-х, идя рука об руку с идеями черногорской независимости. Немудрено: черногорские православные прежде обладали автокефалией, потеряв ее заодно с государством, то есть после воссоединения с сербами.
Что же касается Македонии, в Европе она, пожалуй, является примером наиболее наглого вмешательства светских властей в церковные дела. Ее пример не на слуху лишь потому, что мало кому вообще есть дело до Македонии.
Во времена Второй мировой болгарские союзники Гитлера хищно поглощали подчинявшиеся Белграду македонские приходы, начав их принудительную болгаризацию. Это вызвало протесты, которыми воспользовался знаменитый балканский создатель новых языков и народов Иосиф Броз Тито. Идею автокефальной македонской православной церкви он начал реализовывать еще в 1943-м – это отвечало его интересам в плане противостояния с болгарами, а на проблемы Сербской церкви ему, хорвату и атеисту, было, в общем-то, наплевать, благо она была союзником его идеологических врагов – четников.
Вскоре четников в Югославии не осталось, но новую македонскую церковь решили использовать для воздействия на македонских эмигрантов, составивших в западных странах свою диаспору (по мнению сербского архиепископа Иоанна, другим госслужбам Югославии добиться этого просто не удалось). В 1967 году македонские раскольники-таки объявили об автокефалии, после чего Сербская церковь разорвала общение с местных клиром, но не отреклась от простых верующих. Это произошло значительно позднее – в 2004-м, когда отношения СПЦ и непризнанной МПЦ стали уменьшенной копией конфликта между Московским патриархатом и киевским Филаретом с его филаретовцами.
Этому «разрыву по живому» предшествовала почти удачная попытка примирения (т. н. «врачевания» раскола) – подписание в 2002 году Нишского соглашения, подразумевавшего воссоединение в одну церковь с предоставлением македонцам автономии. Однако власти уже независимой Македонии, к тому времени серьезно увлекшиеся нацбилдингом и национальной гордостью, надавили на македонский синод – и торпедировали «мировую».
Дальше – больше. В 2004-м было принято специальное постановление, согласно которому в македонском государстве может быть лишь одна законная православная община – Македонская православная церковь. С тех самых пор официальный Скопье уже без зазрения совести вставлял палки в колеса СПЦ, всячески поддерживал МПЦ и, в общем-то, многого добился: к настоящему моменту примерно две трети македонских православных – раскольники.
Однако пойти по пути Киева и выпросить у Константинополя томос македонским властям мешало почти анекдотическое обстоятельство. Дело в том, что патриарх Варфоломей – грек, а греки крайне ревностно относятся к наследию Александра Македонского, старательно оттискивая от него Скопье (это же обстоятельство долгие годы мешало Македонии начать переговоры о вступлении в НАТО). Автокефальной церкви со словом «македонская» в названии не будет – сказал как отрезал Варфоломей.
Тогда в Скопье вспомнили о прежних злейших врагах – болгарах, попытавшись восстановить с ними евхаристическое общение и уже с их помощью получить сколько-нибудь легальный статус. Болгарская церковь, льстиво названная македонцами «церковью-матерью», была этому крайне рада – к ужасу Элладской (то есть греческой), но тут последовал резкий окрик из Константинополя – не сметь.
То есть Варфоломей запретил болгарам и македонцам то, что сам через несколько месяцев проделал в отношении Украины.
Той самой Украины, где вовсю готовятся отжимать у РПЦ приходы (на этот счет принят специальный закон) и по примеру Македонии никак не ограничивать себя в плане вмешательства государства в сугубо церковные дела.
Правда, как раз сейчас македонские художества все-таки заметили, послав Скопье (а через него – прямо в Киев) «черную метку». Разбирая конфликт между македонским правительством и одним из македонских монастырей, который сохранил верность сербскому патриархату и через это заимел множество проблем, ЕСПЧ вынес решение не в пользу Скопье, подчеркнув, что «свобода вероисповедания не допускает предоставления государством преимуществ одной церкви и ущемление прав другой».
Таким образом, украинским православным, что предпочли остаться в лоне канонической УПЦ (МП), показан юридический путь по защите своих позиций. А эта защита им ой как понадобится.
В сухом остатке происходящее именно на Балканах (но никак не в Сирии) выглядит сейчас наиболее точным аналогом украинского раскола с госучастием. А менее значимых расколов или попыток раскола в православном мире не счесть. Есть даже никем (пока) не признанная Белорусская православная церковь, престол и центр которой расположены в городе Нью-Йорке, что в Соединенных Штатах Америки.