Войти в почту

Хрущев, Христос и Кастро...

Поначалу у Фиделя не было склонности к марксизму, первый визит он нанес в США, установил дипотношения. Но когда Кастро объявил о национализации, в том числе американских компаний, США встали на дыбы, а Куба обратилась за помощью к СССР. Хрущев мигом сориентировался и решил «подложить ежа в штаны дяде Сэму». После размещения советских ядерных ракет на Кубе мир в 1962 году оказался на пороге третьей мировой войны. Для понимания истории важен вопрос, удержалась бы революция на Кубе без помощи СССР, в том числе материальной? Революционеров социалистического толка Латинская Америка рождает в ритме самбы и так же легко забывает. Фидель оказался самым стабильным правителем планеты. И, что удивительно, он сохранил власть после распада СССР, когда наша помощь практически иссякла, военная база была свернута, а Америка ввела жесткие санкции. Уровень жизни на Кубе невысок, но здравоохранению могут позавидовать любые страны. Лечиться сюда приезжают мировые знаменитости. Неправильно считать, будто наша связь была односторонней. Куба сильно повлияла на советских людей. Имена Фиделя Кастро и Эрнесто Че Гевары знал каждый пионер. Советский человек находил кубинских барбудос более притягательными, чем покрытых нафталином Карла Маркса и Фридриха Энгельса. СССР входил в эпоху застоя, а прекрасная революция навевала воспоминания о собственной юности. Случайно ли Программа КПСС в 1961 году и романтический курс на скорый коммунизм совпали с победой Кастро? Куба стала для СССР эликсиром жизни и, возможно, оттянула перестройку. Революция на Кубе совпала с оттепелью и ускорила эволюцию советского общества. Новый Арбат был подсмотрен в Гаване. Мы узнали об авангарде, который любил отважный Фидель. Любимый писатель физиков и лириков Хемингуэй жил на Кубе, ему простили американский паспорт и издавали огромными тиражами. Поэт Евтушенко, побывав на Кубе, восклицал: — Но чтоб не путал я века/ И мне потом не каяться,/ Здесь на стене у рыбака/ Хрущев, Христос и Кастро!

Хрущев, Христос и Кастро...
© Вечерняя Москва