К членам экипажа сгоревшего «Суперджета» появились многочисленные вопросы
«Логику отдельных действий пилотов пока понять не удается» — сказал источник «Интерфакса», близкий к расследованию. Экипаж перед заходом на посадку стал по неясной причине увеличивать скорость, и не была выдержана нужная высота при подходе к полосе. Мы попросили оценить увиденное пилота Андрея Ламанова: его экипажу почти 10 лет назад удалось посадить ТУ-154 в глухой тайге на заброшенную полосу, которую они случайно увидели с высоты 3 тысяч метров: в итоге были спасены 80 жизней. Вот что говорит Ламанов по поводу катастрофы в Шереметьево. — Такое ощущение, когда самолет заходил на посадку, что в кабине вообще никого не было. Один фактор может быть в пользу пилотов, конечно. Допустим, управляемость самолета по каналу тангажа, потому что по каналу крена никаких проблем нет. Самолет четко вышел на курс полосы. Если по каналу тангажа были какие-то неисправности, вот, тут, конечно, можно и защитить, потому что была проблема. Пилот тянет штурвал на себя… — Скажите, а у летчиков были ли еще какие-то варианты. Например, зайти еще на пару заходов вокруг Шереметьево. — Уйти на второй круг была возможность, если на 300 метров самолет не стабилизирован. То есть конфигурация посадочной не соответствует, да, конечно, нужно было уходить на второй круг. Ничего в этом страшного нет. Опытные пилоты не видят причин, которые могли помешать уйти на новый круг и покружить перед посадкой, вырабатывая топливо. Другое дело, что именно сливать топливо самолет не мог. Объясняет пилот Валерий Горянов, который сам работает на «Суперджете». Валерий Горянов пилот «Суперджета» «Системы слива топлива нет ни на одном самолете, которые эксплуатируются в «Аэрофлоте». На пассажирских коммерческих самолетах это не предусмотрено. Единственный способ снизить посадочный вес — это уйти в зону ожидания и выработать топливо, полетать. Почему они не стали этого делать, честно говоря, для меня тоже вопрос. Это решение командира. Этот отказ, который у них был, он не предусматривает экстренную аварийную посадку. Можно было спокойно уйти в зону ожидания, выработать топливо, подготовиться к посадке и не пороть горячку». Предположительно, когда самолет попал в грозу — в генераторе произошел скачок напряжения. Но в интернете появились переговоры экипажа с диспетчером, из которых следует — аварийный канал связи работал, комментирует вице-президент профсоюза летного состава России Альфред Малиновский. — Есть некоторые теории, что был риск того, что откажет полностью всё управление, и, если бы пилот не принял решение сажать прямо сейчас, то самолет бы просто рухнул? Возможно ли такое теоретически? — Знаете, это фантастический какой-то отказ. Системы управления дублируются. Она, конечно, всё равно гидравлическая, электрическая, но там дублирований много. Это достаточно надежная система. Но полностью говорить, что там что-то было, но ведь он управлял, он заходил на посадку, выдерживал курс и так далее, значит, такого отказа не было. А что его торопило — то ли это была его ошибка в принятии такого решения, то ли это было вынужденное решение, срочное, экстренная посадка с превышающим весом, да еще и разогнал скорость. И некоторые другие действия пилотов выглядят, мягко говоря, странно. После приземления летчики не выключили двигатели. Плюс в кабине было открыто окно — что могло косвенно повлиять на распространение огня. С другой стороны, появилось много высказываний экспертов, что если бы на «Суперджете» было больше аварийных выходов — удалось бы спасти больше людей. Хотя при наличии двери у крыла — пассажиры выходили бы прямо в огонь. И собственная система пожаротушения в подобных случаях тоже бессильна. Говорит гендиректор Международного консультативно-аналитического агентства «Безопасность полетов» Сергей Мельниченко. Сергей Мельниченко гендиректор Международного консультативно-аналитического агентства «Безопасность полетов» «На всех самолетах есть система пожаротушения. Система пожаротушения работает на двигатели. На некоторых самолетах эта система установлена для тушения пожара в отсеках, к которым нет доступа человеку — багажник, грузовые отсеки, а тушение пожара, когда у тебя горит крыло или фюзеляж самолета, такого нет ни на одном самолете». Наконец, почему надломились стойки шасси, которые пробили топливные баки? Не ясно, есть ли проблема с их прочностью — или же такие перегрузки не выдержали бы шасси любого самолета. Первые данные с черных ящиков «Суперджета» уже скопированы и анализируются. Командир экипажа — по-прежнему в больнице с ожогами верхних дыхательных путей. К моменту аварии Денис Евдокимов имел на «сСперджете» налет в 1400 часов, общий — в 6800 часов, то есть может считаться достаточно опытным пилотом. На видео с места крушения самолета видно, как из окна кабины пилотов горящего лайнера выбирается мужчина в светлой рубашке и темных брюках. Добравшись до земли, он остается у охваченного пламенем самолета и затем поднимается по трапу в заполненный дымом салон. Качество съемки позволяет разглядеть лишь силуэты. Как пишет «МК», в самолет вернулся второй пилот Максим Кузнецов. На просьбу пояснить эти события члены экипажа якобы ответили компетентным органам, что второй пилот спасал полётную документацию. Со слов командира Дениса Евдокимова, в то время, когда Максим поднялся обратно на борт, он сам открыл дверь кабины в салон и руководил эвакуацией, а его напарник сохранял важные документы. 7 мая члены экипажа были переведены из реанимации в обычные палаты. Всего в больницах Москвы остаются 10 пострадавших. Четверо находятся в НИИ Вишневскoго, пятеро — в НИИ Склифосовского, один из пассажиров — в медцентре Федерального медико-биологического агентства. Все получили отравление продуктами горения. На одном из форумов опубликован рассказ Олега Молчанова, он сидел в 12-м ряду. По его словам, никакой давки из-за пассажиров, которые якобы спасали свою ручную кладь, при эвакуации не было. Молчанов отметил, что самолет расплавился, «как пластиковый стаканчик». «Сотрудники МЧС приехали быстро, но даже если бы и медленно, спасать там было некого. Учитывая общий бардак и несогласованность служб, все пострадавшие были окружены вниманием, поддержкой, была еда и даже водка. Правда, одна бутылка только, но хоть что-то. По поводу скорости горения самолета, я немного сам не ожидал, что он горит, как пластиковый стаканчик. Моментально. Стекла в моем ряду расплавились еще до остановки борта. Интересно, что шасси полностью погасили удары. Трясло, но не критично. Действительно, до остановки почти все сидели на своих местах. Ну, по крайне мере те, кого я видел со своего ряда. Кто-то писал, что, возможно, были люди, которые не были пристегнуты и вырубились от удара. Не было такого удара. Все было терпимо. Я вышел последний, за мной с задних рядов не было людей. Я не могу точно ответить, почему после 12-го ряда все почти погибли, могу предположить. Первый вариант, что люди ломанулись к ближайшему выходу, а для них это был задний трап. И второй вариант, что они сгорели от пламени, которое исходило от крыла».
