Сто лет голоду в России: как Нансен спасал голодающее Поволжье
О личности норвежского исследователя, о значении его гуманитарной миссии для голодающего Поволжья мы поговорили с саратовским историком Татьяной Бондаренко. На днях в издательстве «Паулсен» вышла её книга «Фритьоф Нансен: миссия в России», приуроченная к 160-летию со дня рождения полярника и столетию его работы в России.
Для Татьяны Бондаренко история Фритьофа Нансена и его помощи голодающим в России давно стала личной. Ещё студенткой саратовского истфака она работала в областном архиве, когда один из посетителей заказал справку о Нансене. Она нашла, стала читать, и пропала – сначала написала диплом, диплом перерос в диссертацию, диссертация – в книгу. Через ее судьбу прошли люди – ровесники века. Со своими историями, историями своих отцов, матерей, друзей, слившихся в историю страны.
Фритьоф Нансен чуть было не покорил Северный полюс – чудом выжил в той тяжелейшей экспедиции. В 1913-м году он объехал всю Россию от Урала до Владивостока и обратно – до Санкт-Петербурга. И очень полюбил эту страну. Величайший гуманист, в 20-е годы он возглавлял комитет по делам беженцев Лиги Наций. Его паспорта – Нансеновские паспорта – помогли сохранить сотням беженцев жизнь и честь.
И этот человек холодной ноябрьской ночью ступил на Саратовскую землю. Чтобы 29-го ноября 1921-го года обследовать села губернии, а на следующий день отправиться в обледеневшей легковушке в Марксштадт.
Тут жили людоеды
Хуже всего ситуация с голодом была в республике немцев Поволжья. Там голодало до 99% населения, центром которой был Марксштадт. Люди питались суррогатами. Процветал каннибализм.
- Нансена, на тот момент уже мировую звезду, исследователя и гуманиста, банально могли убить и съесть, - говорит Татьяна Бондаренко. – Он мог заболеть холерой, тифом, умереть от болезней. Я слабо представляю себе сегодня какую-нибудь мировую звезду, которая сможет сделать так же.
«В Баронском уезде (Баронск – неофициальное название Марксштадта) крестьяне целыми семьями запираются в банях угарных, предпочитая такую смерть мукам голодным» - пишут «Саратовские известия» в 1921-м году. С июля газета ведёт «голодную» хронику, рассказывая о непросто жизни поволжских крестьян. Люди или семьями снимаются с насиженных мест, отправляясь в поисках лучшей жизни куда глаза глядят.
Цена крестьянского дома в те годы – два мешка муки, дачи – полмешка муки. За рытьё могилы дают полхлеба. У кого нет полхлеба, хоронят своих мертвецов в подвалах.
Оставшиеся в Поволжье питаются суррогатами: каша из листьев и трав, смешанных с отрубями. Хлеб с добавлением в муку желудей, лебеды, арбузных корок, дубовой коры, повилики, соломы и т.п. Ели «зелёный хлеб» из лебеды, подмешивая в нее навоз. Иногда вовсе пекли хлеб только из него. Чем сильнее становился голод, тем более ужасные вещи шли в пищу: падаль животных, отваренные кожаные вещи, речной ил, торф. Ели крыс. Ели специальную серую глину, которая позволяла жить еще около недели, в отличие от обычной глины, которая, попадая в желудок, не выходила наружу и сразу приводила к смерти. Ели людей. Детей.
«В первых числах февраля гр-ка с. Бекетовка, Анна Ивановна Стафеева, родила ребенка и в припадке голодного помешательства начала его грызть, и когда она его искусала, свекор заметил и стал отнимать ребенка. Тогда эта женщина бросилась и на свекра… Ребенка похоронили изуродованным. Мать умерла. Через три дня умер и свекор».
«Старожилы города Пугачева Саратовской области помнят: в припадке отчаяния женщина отрезала себе грудь, не выдержавшая плача голодных детей. Показывали дом: «Вот тут жили людоеды. При обыске на чердаке нашли много детских вещей. Ребятишек заманивали сюда и убивали. Когда каннибалов вели под конвоем, прохожие забрасывали их камнями».
«Крестьянин Бузулукского уезда Ефимовской волости на дознании заявил следователю:
- У меня семья из пяти человек, хлеба нет уже много месяцев. Мы сперва питались корой, собаками и кошками. В нашем селе масса трупов. Они валяются на улицах или складываются в общественном амбаре. Я вечерком пробрался в амбар, взял труп мальчика семи лет, на салазках привез домой, разрубил топором на мелкие части и сварил. Мы его съели всей семьей. У нас так делают многие, только молчат.
В селе все лежат обессиленные. Работать не в состоянии. Вкус человеческого мяса мы не помним. Мы ели его в состоянии беспамятства».
Эти газеты сохранились только в областном архиве. Их цитирует саратовская журналистка Татьяна Саблина. Одна из её статей была опубликована в блоге краеведа Дениса Жабкина.
Хронику голода – записки, отчеты, газетные вырезки, фотографии, пищевые суррогаты – когда-то хранил саратовский Музей голода. Его как «будильник общественной совести» в 1922 году создал профессор Борис Соколов. Музей находился в особняке Шмидта с гротом (сейчас это улица Волжская, 32). Просуществовал «будильник общественной совести» до 1937-го года. В 37-м музей закрыли, расформировали, часть экспонатов передали в музей краеведения.
Разруха, засуха, продразверстка
Голодные годы в России случались довольно часто – это явление не исключительное. Но во времена империи у государства были силы и возможность помогать крестьянам. Обессиленная войнами и революциями, страна в 20-х годах не могла помочь себе сама.
- Продразверстка, как часть политики военного коммунизма, стала последней каплей, переполнившей чашу, - уверена Бондаренко. –Уголода было несколько причин: первая мировая, две революции 1917-го года, гражданская война, иностранная интервенция – когда половина страны занята иностранцами, а другие части контролируются разными силами – разрушили хозяйственные связи. А продразвёрстка – ненормированное изъятие продовольствия из деревни – только усугубило положение.
Как это работало: продотряду давался план – сегодня нужно столько-то зерна. Продотряд приезжал в хозяйство и изымал это зерно у крестьян. Назавтра отряду спускали новый план, после чего продотрядовцы снова ехали к тому же крестьянину и забирали, что осталось после первого набега.
Признаки голода появились еще в самом начале 1921 года. В марте продразверстку заменили продналогом, а вместо военного коммунизма запустили новую экономическую политику (НЭП). Но было уже поздно.
- Если летом 21-го года люди еще могли как-то питаться – все-таки трава какая-то росла, в огородах что-то было, то к зиме начался дикий голод, - объясняет историк.
Голодом были охвачены порядка 35 губерний, порядка 70 миллионов человек. Самым страшным голод был в Поволжье. В целом по Саратовской губернии голодало от 30 до 70 процентов населения. Но были районы – в основном это Заволжье, республика немцев Поволжья, где голодало от 90 до 99 процентов. Официально считается, что в1921-1922–м года в России от голода погибло пять миллионов человек.
Накормить голодных за счёт голодных
Большевики справлялись с ситуацией как могли: для голодающих открывались столовые. Но их физически не хватало, чтобы прокормить всех нуждающихся. Они же активно вели агитацию в помощь голодающим: проводили трёхдневники, недельники с отчислением заработка в фонд помощи. Проводили сборы, организовали официальную комиссия помощи голодающим при ВЦИК, кроме того были комитеты крестьянской взаимопомощи.
- Иногда в деревнях люди путали эти комитеты взаимопомощи с продотрядами, - говорит Бондаренко. – Крестьяне думали, что к ним пришли, чтобы опять изъять последнее. Тем более, что и смысла в этом особого не было – довольно часто помощи для голодающих просили у тех, кто и сам недоедал, ведь значительная часть страны голодала в той или иной мере.
Миссия Нансена
О голоде 20-х в советской России писали газеты, Ленин обращался за помощью к мировому пролетариату, до него писатель Максим Горький рассылал письма мировым общественным деятелям с просьбой о помощи. Россия при этом оставалась в полной изоляции. Дипломатических отношений не было. Новой власти в стране мировые лидеры не доверяли.
Когда Фритьоф Нансен взялся за неблагодарную работу по спасению голодающих в России, от него многие отвернулись. Человек, которого обожала Европа, выживший при путешествии на Северный полюс (правда, он так до него и не добрался), который помог сотням беженцев найти приют в новых странах, в одночасье оказался изгоем за то, что стал сотрудничать с большевиками.
Англичане называли наглостью просьбы Советского правительства о помощи голодающим – сами виноваты! Французы считали, что масштабы голода преувеличены, а большевики ищут глупцов, готовых содержать советскую власть, оказавшуюся под угрозой исчезновения. Даже в родной Норвегии пресса обвинила Нансена в наивности по отношению к большевикам. «Ни одного су Нансену и Ленину!» С трибуны Лиги Наций он обратился к европейским правительствам: «Думаю, что мы не укрепим Советское правительство, если покажем русскому народу, что есть еще человеческие сердца в Европе. Но, допустим даже, что этим мы укрепим Советское правительство. Найдется ли здесь среди нашего собрания хоть один человек, который посмеет сказать, что он, скорее, готов допустить гибель 20 миллионов человек, от голодной смерти, нежели оказать помощь Советскому правительству?».
Нансен убедил Европу. Ему стали поступать частные пожертвования и суммы от некоторых европейских правительств. В октябре 1921 года помощь пошла в Россию. Под эгидой Нансена работали более тридцати благотворительных организаций.
Уха из норвежской селедки
Первая столовая Международного союза помощи детям (эта британская организация входила в число тех, кто работал с миссией Нансена) была открыта в октябре 1921-го года в Доме офицеров (там сейчас расположен дом работников искусств).
С октября по ноябрь в Саратове и районах открылось больше двухсот столовых, сто из них – в Саратове. Там, где это было возможно, столовые располагались в зданиях – при заводах, учреждениях культуры, в зданиях администраций. В сёла приезжали «полевые кухни». Голодающие были приписаны к определенным столовым. Тем, кто не мог дойти до столовой, выделялись по талонам пайки.
Работали столовые каждый день. У разных организаций было разное меню. У англичан, работавших в Саратове – три вида, которые чередовались. В основном это была каша, которую варили со сгущёнкой (многие жители российской глубинки впервые попробовали сгущённое молоко именно в голодные годы), консервированное мясо, суп из консервов или из замороженной селёдки.
Ответ на закономерный вопрос – почему крестьяне, жившие на Волге – если суп из рыбы, привезенной в брикетах льда из далекой Норвегии, хотя в реке, что протекает у порога твоего дома, рыбы с избытком? – даёт саратовский журналист Алексей Голицын.
В 1920 году вышло постановление саратовского губернского исполкома о том, что вся добыча рыбы требует централизации и разрешений. Что это означало для рыболова Саратовской губернии, угодья которой простирались от Чёрного затона в Хвалынске на севере до Караваенки, которая сейчас входит в Волгоградскую область, на юге? Все рыбаки обязаны были встать на учёт в Райрыбе. На учёт ставили только в Саратове, в гостинице «Астория» (нынешняя «Волга»), в комнате №4.
- Во время гражданской войны, когда белые воюют с красными, а черные с зелеными, добраться до Саратова из Чёрного Затона – уже целое приключение, - объясняет он. – Причём, довольно опасное. Тебя по дороге или обворую, или убьют. При этом в постановлении не сказано – частник ты или артель. Для всех одно правило – встань на учёт, получи разрешение. Нет разрешения – мы у тебя конфискуем все предметы рыбодобычи. После этого поймаем с рыбой – посадим.
Миссия Нансена помогала не только кормить людей. Благотворители также поставляли необходимые вещи. А для преподавателей и студентов российских вузов Миссия Нансена закупала учебные пособия и материалы для работы. Кроме того, выделяла продуктовые и вещевые посылки. Среди получателей помощи были знаменитые саратовские хирурги Сергей Миротворцев (его именем названа университетская больница), Василий Разумовский (именно его имя носит медицинский университет и другие ученые.
После того, как заработали зарубежные столовые, резко сократилась смертность.
- Мне кажется, что дело тут было не только в пище, - убеждена Татьяна Бондаренко. – У людей появилась надежда. Голод, в отличие от войны, враг невидимый. С войной всё понятно: есть враг, ты его убиваешь, война закончилась. Как воевать с голодом, если ты лежишь в своей избе и умираешь? Что делать, чтобы это прекратилось – непонятно. И кто тебе поможет, если такое горе не только у тебя – у твоего соседа, и в соседней деревне, и в другой деревне, и в городе, и по всей стране такая беда. А тут люди поняли – помощь пришла. И это тоже помогло им выжить.
Нансен и американцы
Когда Лига Наций создала Международный комитет помощи голодающим, должность руководителя комитета предложили, в том числе, Герберту Гуверу. Гувер – тогда министр торговли, а позже – президент США, возглавлял еще и неправительственную организацию Американская администрация помощи (American Relief Administation - ARA). Тот, сославшись на свой пост в правительстве США, от должности комиссара по делам голодающих отказался. Но не отказал в помощи самой советской России.
Столовые АРА открывались наряду с Нансеновскими столовыми по всей России. Чтобы не мешать друг другу и охватить помощью как можно больше людей, организации поделили зоны ответственности. Работали американцы и в Саратовской области.
Надо отметить, что помощь АРА была практически в десять раз больше помощи Миссии Нансена, что объяснялось довольно просто. Американская организация хоть и не была государственной, но всё же оставалась проправительственной, и поэтому не испытывала нехватки в ресурсах. К тому же, у АРА уже был значительный опыт работы в регионах, где уже случались гуманитарные катастрофы.
Нансен же собрал помощь голодающим исключительно благодаря своей самоотверженной работе своему непререкаемому авторитету.
2-го декабря, вернувшись из поездки в Марксштадт и Покровск, Нансен сразу же отправился в Самарскую губернию, а оттуда – в Москву. О своей поездке он писал: «Посетил Саратовскую губернию. Условия очень плохие и становятся хуже с каждым днем, так как все поставки постепенно исчерпываются. Но великолепна работа фонда «Спасти детей» (она же – Международный союз помощи детям). В Саратове в детских учреждениях и своих квартирах несколько недель назад умирало от 30 до 40 человек в день, после открытия наших кухонь – только 2-3 в неделю. В Марксштадте условия хуже, кухни работают там только 10 дней. В сельской местности умерло и уехало от 1100 до 3000 человек. Остальные также под угрозой. Если не будет масштабной помощи, будущее Марксштадтского района очень плохое».
20 декабря исследователь вернулся в Осло. Увиденное в Поволжье поразило его до слез – пишет Бондаренко. - Особенно тяжело он вспоминал оборванных, голодных малышей, глаза которых молили о помощи: «Никогда не забыть мне смертную тоску в глазах русских детей», — говорил он впоследствии.
Фотографии, видеозаписи, сделанные в поездке по Поволжью, образцы суррогатных продуктов, которыми питались голодающие – всё это Нансен использовал в своих выступлениях и лекциях. Чтобы продовольствие не иссякало, исследователь ездил по разным странам Европы, по США. Показывал фотографии, рассказывал об ужасах голода, призывал помочь России.
На помощь голодающим пошли крупные суммы от частных жертвователей, скромные – от простых людей. «Пожилые люди жертвовали пенсию, школьники – деньги, сэкономленные на завтраках, и содержимое копилок. Женевские школьники собрали для саратовских школ средства на две фуры ржи». В помощи голодающим Поволжья приняли участие практически все страны Европы.
Большую часть своей Нобелевской премии мира, которую ученый получил в 1922-м году, он потратил на ликвидацию последствий голода.
Удочка вместо хлеба
В 1922-м году голод официально победили. И в 1923 году Нансен привез советскому правительству свой новый план – филантроп хотел не только накормить российских крестьян, но еще и научить их эффективно вести сельское хозяйство – дать удочку, а не просто хлеб.
- Он приезжает в Москву, привозит этот план, встречается с Дзержинским и Каменевым, - рассказывает Бондаренко. – Но советское правительство встретило эту идею без особого энтузиазма. Нансен, конечно помог, но дальнейших проектов со знаменитым иностранцем они не планировали делать. Но и отказать ему не могли: во-первых, он продолжал помогать голодающим. Во-вторых – это выглядело бы странно и ударило бы по репутации «советов» – он нам помог, а мы ему тут же отказали.
Советское правительство выделило Нансену под экспериментальные хозяйства два участка земли. Один у нас в селе Ростоши, это Аркадакский район, второй – в Украине. Идея была такая: большевики выделяют землю, а норвежский полярник эти хозяйства полностью обеспечивает. В условиях договоров было прописано – через пять лет оба хозяйства безвозмездно перейдут советскому правительству.
На закупку техники – 40 современных тракторов, племенного скота, посевного материала Нансен истратил часть своей Нобелевской премии. В Ростоши филантроп привез шведа Седергрена чтобы тот обучил крестьян современному земледелию и руководил хозяйством.
- Крестьяне смотрели на эти трактора, как на чудо, - говорит историк. – Они были настолько модерновыми, что для крестьян, которые до сих пор ходили за плугом, напоминали космические корабли. При этом часть тракторов работали на бензине, которого в российской глубинке было не достать. Половину из них в итоге переделали под нафту – сырую нефть. В другие впрягали лошадей.
Если Нансен был дипломат, то Седергрен таким даром не обладал. Вскоре швед, крестьяне и местные чиновники разругались вдрызг. Саратовские власти жаловались на иностранца в Москву – он станцию по ветру пускает, руководит плохо, имя Нансена позорит. Седергрен в долгу не остался – высказал всё, что у него накипело одному зарубежному изданию: чиновники работе мешают, крестьян с Седергреном ссорят, с иностранцами работать не умеют.
Для новой экономической политики советской России, которая предполагала работу в стране иностранных компаний, это был репутационный удар.
В общем, из работы экспериментальной станции в Саратовской губернии ничего хорошего не вышло. Подогретые чиновниками крестьяне устраивали забастовки, жалуясь на тяжелую работу и плохую зарплату (хотя работали они не больше 8-10 часов в день). Чиновники называли Седергрена проклятым капиталистом. В итоге швед уехал, а крестьяне остались.
Племенной скот сгубили – у свиней из-за неправильного содержания начался рахит. Трактора пропали.
- В описи имущества в 30-х годах я уже не нашла ни одного трактора, - удивляется Бондаренко. – Куда их дели – для меня до сих пор загадка. При этом для Ростоши знакомство с Нансеном, с современными методами ведения хозяйства не прошли даром. Там до сих пор помнят норвежца, помнят, что была экспериментальная станция. Я не утверждаю, что село развилось исключительно благодаря Нансену. Но это была важная точка.
Выжившие после голода
- Мне кажется большой несправедливостью, что в Саратове Нансена не чтят и не помнят, - говорит Татьяна Бондаренко. – В честь 160-летия Нансена в Академии МИД России провели конференцию, посвященную ему. В Марксе в день рождения норвежского ученого – 10 октября – к памятнику возложили цветы. Открыли музей его имени. Но при этом в самом Саратове, в областном центре, никому это оказалось не нужно.
Историю голода и историю спасения от голода нужно помнить – считает Бондаренко. И это нужно не Нансену, не норвежцам, не иностранцам, которые помогали спасать Россию от голода. Это нужно нам самим.
- Те дети, которых Миссия Нансена кормила в начале 1920-х годов, это то поколение, которым будет чуть за 20 в 1941-м году, - напоминает историк. – Эти дети вырастут и выиграют войну у Гитлера. Они же будут восстанавливать страну после неё. Те, кому в 60-х, когда Гагарин полетит в космос – будет слегка за сорок. Поколение наших прабабушек и прадедов, которые выжили в том числе и потому что им помог Нансен. Память – это дань уважения прежде всего тому поколению. Эти люди знали цену куску хлеба, но умели идти на жертвы. Я уверена, что большая часть иностранцев в Миссии были такими же по-хорошему сумасшедшими, как и Нансен. Они знали, что идут на риск, и некоторые действительно погибали в России от болезней. Да, были единичные случаи, когда иностранцы вели себя некорректно – паршивые овцы найдутся везде. Пытались вывезти из голодающей страны драгоценности или антиквариат, купленный за гроши, – но случаи эти можно посчитать по пальцам. Большинство из них ехали, потому что хотели помочь.
Когда норвежский полярник ездил с лекциями по разным странам, собирая помощь голодающей России, в том числе голодающим саратовцам, ученым, врачам и крестьянам, ему жертвовали деньги очень многие. Папа Римский, владельцы газет, семья Рокфеллеров. Но ведь и школьники отдавали деньги на завтраки, выгребали свои копилки, а норвежский прокаженный отдал на дело Миссии 50 крон – все деньги, что у него были. Было бы странным об этом забывать.