Оценена вероятность появления в Москве смога лесных пожаров
Навязчивый спутник жаркого и засушливого лета — лесные пожары. Каждый день приносит сообщения о том, где и насколько сильно в России горит. А горит уже и в Сибири, и в Поволжье, и на Южном Урале, а на северо-западе Европейской части страны. В какой ад может превратиться жизнь в результате пожаров, жители столичного региона хорошо помнят с 2010-го года. Неужели, если жара и засуха затянутся, вдобавок к ковиду нас может ждать нечто подобное?
О том, как выглядит сейчас ситуация с лесными пожарами, «МК» поговорил с руководителем лесного отдела «Greenpeace России» Алексеем Ярошенко.
Фото: pixabay.com
— Где сейчас в России больше всего лесных пожаров? У всех на слуху Челябинская область…
— В Челябинской области как раз всё уже немного успокоилось. Хуже всего сейчас, как обычно, на северо-востоке страны: это Якутия, где основная площадь пожаров порядка 80% лесной территории, Магаданская область, Чукотка и север Камчатского края.
— А если сравнить с прошлыми годами и с ужасным 2010-м?
— 2010-й год в масштабах страны, кстати, не был особенно горючим, он был ниже среднего даже. Просто его все запомнили, потому что горела вся средняя полоса и вокруг Москвы. А 2021-й год пока с начала этого века примерно на 7-м месте по площади пожаров… Но, поскольку прогноз погоды по горячим регионам не то что ужасный, но плохой, можем выйти и в лидеры.
— То есть пожары могут стать заметными и в Европейской части России? Но вроде вокруг Москвы после 2010-го года торфяники обводняли…
— Обводнение — мера не самая главная, но оно, конечно, помогло. Самое главное — то, что торфяники все-таки стали тушить вовремя. Ведь большинство торфяных пожаров возникает весной, в 80% случаев — после палов сухой травы, и именно в этот период их и надо тушить, когда они маленькие.
В 2010 году весной никто ничего не тушил, и поэтому к жаре вся средняя полоса подошла с большим количеством очагов торфяных пожаров, которые быстро разрослись в сухую погоду. Сейчас ситуация в этом отношении поменялась, и такого масштаба пожары, как были в 2010-м году, маловероятны.
У нас ведь в целом как система устроена? Вокруг столицы, вокруг крупных городов и в густонаселённых районах в первую очередь налаживается хоть какая-то пожарная безопасность, тут и на лесное хозяйство денег больше выделяется. Стоит вспомнить, что все леса по закону у нас федеральные, а полномочия по управлению ими переданы на региональный уровень, но финансируются регионы сильно по-разному: в среднем где-то на треть от реальной потребности, по Сибири и Дальнему Востоку — на одну десятую часть только. Конечно, при таком финансировании обеспечить охрану лесов в России невозможно.
— Сибирь и Дальний Восток сильно горят каждый год, и все равно — десятая часть от потребности… Или считается, что там так много лесов, что ничего страшного, если часть сгорит?
— Понимаете, у нас на самом деле законодатели руководствуются больше эмоциями. Горит летом, и они понимают, что надо что-то делать, но бюджет принимается осенью, когда пожары как-то немного забываются. Смотрят власти на статистику — ну вроде ничего, чуть-чуть на бедность накинут, и всё… На все переданные регионам полномочия по охране и защите лесов нужно примерно 100 млрд. рублей в год, в масштабах федерального бюджета вроде бы немного, но выделяется лишь 30 миллиардов с небольшим. В этом году с учетом дополнительного финансирования регионы получат примерно 36 миллиардов.
— Теперь про пал травы, который, по вашим словам, очень часто является причиной лесных пожаров. Ужесточают административные наказания, объясняют, что это опасно. Но проблема остается — значит, ни штрафы, ни разъяснительная работа не помогают?
— Что-то здесь меняется к лучшему, а что-то к худшему. Дело в том, что у нас законно существуют так называемые контролируемые профилактические выжигания, они особенно широко распространены в Сибири и на Дальнем Востоке. Это когда весной сухую траву жгут вокруг лесов сами работники лесных или муниципальных организаций в расчёте на то, что если весной сгорит — значит, летом, в самую жару, гореть будет нечему.
Но реальных сил на то, чтобы обеспечить пожарную безопасность при этих выжиганиях, нет, проводятся они часто по цене чуть дороже спичек, контроля нет, и в результате огонь часто убегает. К тому же это служит настолько мощной рекламой выжигания травы… Ну представьте, если люди видят, что лесники сами жгут траву! После этого никакие увещевания не действуют.
А штрафы — казалось бы, они растут с каждым годом, но та система административных наказаний, которая есть сейчас, скорее, ухудшает ситуацию с пожарной безопасностью. За сухую траву — штрафы жестокие, и казалось бы, если с сухой травы огонь часто переходит на леса и деревни, надо так и делать. Но что человек делает, чтобы его не оштрафовали? Сжигает до того, как пройдет пожарный надзор… То есть штрафы стимулируют людей траву жечь, тем более что наказания за нарушение правил пожарной безопасности меньше.
Справка «МК»: Статья 8.32 КОАП обещает за нарушение правил пожарной безопасности в лесах гражданам предупреждение или штраф от 1,5 тысяч до 3 тысяч рублей. А вот за «выжигание хвороста, лесной подстилки, сухой травы и других лесных горючих материалов с нарушением требований правил пожарной безопасности на земельных участках, непосредственно примыкающих к лесам, защитным и лесным насаждениям» предупреждением отделаться не удастся даже на первый раз: для граждан сразу штраф в 3-4 тысячи.
— В Лесной кодекс, принятый в 2006 году, очень часто вносятся изменения. Есть среди них такие, что хоть немного улучшают ситуацию с точки зрения защиты лесов от пожаров?
— Какие-то улучшения фрагментарные, конечно, есть. Например, у нас до конца прошлого года пожары в лесах на сельхозземлях или на городских землях официально не считались лесными пожарами. И если бы, например, в прошлом году вдруг сгорели все леса на территории Новой Москвы, то по статистике площадь лесных пожаров была бы ноль гектаров и ущерб от лесных пожаров был бы ноль рублей.
Сейчас эти пожары тоже считаются лесными, и нормы пожарной безопасности на таких землях те же, что и в других лесах. Конечно, это все сразу автоматом не заработает, но, по крайней мере, должно заработать… Но в основном, к сожалению, в результате правки лесное законодательство просто становится более хаотическим. Вот в этом году принято уже 9 федеральных законов с поправками к Лесному кодексу, и готовятся к принятию ещё. Если же считать еще и изменения, внесенные в подзаконные акты, то получится порядка 100. Все эти многочисленные и бессистемные нововведения в голове никто удержать не может, это просто нереально.
К тому же огромные силы законодателей направлены на борьбу с проблемами-«обманками». Например, «чёрные лесорубы». Конечно, у нас есть самовольные заготовители, которые просто лес воруют, но их мало. Всё остальное — это легализованное воровство: неучтенная заготовка легальными арендаторами, либо просто бесхозяйственные рубки, которые вполне вписываются в законодательство. Но ради того, чтобы победить заготовку «черными лесорубами» одного-двух процентов от общего объема заготовок, все остальные управленцы в этой системе три четверти рабочего времени вынуждены тратить на написание бумаг или электронных документов.
— А распределение обязанностей по тушению и предотвращению лесных пожаров по закону осталось прежним? Ничего тут не поменяли?
По-прежнему пожары в лесах тушат специализированные лесохозяйственные и лесопожарные организации либо арендаторы. Это региональные структуры, но есть еще федеральный резерв лесоохраны, который перебрасывают в регионы, где ситуация сложная. Федеральный резерв — в основном люди, своих самолетов у них сейчас никаких нет. В этом году они, правда, должны купить первые шесть вертолетов для нового лесопожарного центра.
Лесные пожары — не чисто российское явление, во всех странах, где есть леса, это случается. В Канаде, например, сейчас очень сильно горит, хотя и система защиты лесов, наверное, получше, чем у нас.
Что-то получше, а что-то похуже. Получше то, что там очень мощная система тушения пожаров — такая, что остаётся только завидовать. Но в плохую сторону работает то, что и в Канаде, и в Штатах, и в Австралии огонь — обычная практика землепользования. Там очень широко применяют сжигание сельскохозяйственных остатков, огневую зачистку лесосек, профилактические сжигания. Поэтому у людей сформировалась стойкая привычка жечь, нет у них такого представления, что огонь в лесу — всегда плохо.
А вот в Финляндии и Швеции, которые исторически горели очень сильно (по сравнению с ними Россия в общем и целом, можно сказать, пожаробезопасная страна по природным условиям), сейчас крупные пожары очень большая редкость, они не то что не каждый год — даже не каждое десятилетие. Потому что там практически исключен огонь из практики землепользования и лесопользования, а если где-то применяется, то с очень серьезными мерами безопасности. Люди с детства привыкают к тому, что огонь — это источник чрезвычайной опасности. Просто так пойти в лес и на необорудованном месте шашлык пожарить воспринимается как дикость, от которой отказались много лет назад.
— У нас тоже вроде какие-то специальные места в парках и пригородных лесах теперь оборудуют…
— Получше стало вокруг крупных городов, особенно в столичном регионе, где уровень финансирования выше. Но здесь есть перегибы в другую сторону. Санкт-Петербург и Ленинградская область, например, очень любят злоупотреблять введением длительных запретов на посещение лесов. Казалось бы, сейчас в Питере в условиях эпидемии как раз надо дать людям возможность рассредоточиться — так нет, парки и лесопарки закрыты, ходить туда нельзя… Но всё равно ведь все ходят, и запрет получается формальный, то есть глупый…
Сообщение Оценена вероятность появления в Москве смога лесных пожаров появились сначала на УНИКА НОВОСТИ.