ЕС меняет прицел: Лукашенко и возвращение Франции в Ливан

14 августа в формате внеочередной видеоконференции была проведена встреча министров иностранных дел Европейского Союза. В повестке были Беларусь, Восточное Средиземноморье, Ливан и Венесуэла и Боливия. Перед началом видеоконференции озвучивались планы 27 министров иностранных дел ЕС поручить своему внешнеполитическому подразделению подготовить список белорусских чиновников, которые будут подвергнуты санкциям после массовых арестов демонстрантов после выборов: «Мы стремимся поместить определенных лиц, которые известны и принимали участие в преступлениях против мирных протестов, под режим санкций ЕС» (Хайке Маас, министр иностранных дел Германии). По окончательным итогам встречи было заявлено, что «Европейский Союз считает, что результаты были сфальсифицированы, и поэтому не принимает результаты выборов, представленные Центральной избирательной комиссией Беларуси». Казалось бы — серьезное заявление. Однако уже следующей фразой ЕС предлагает не противостояние с действующей властью Белоруссии, а сотрудничество «в налаживании и облегчении диалога между политическими властями, оппозицией и обществом в целом с целью разрешения текущего кризиса». Что же касается санкций, то все, на что пока пошел Евросоюз — это: «немедленно начнется работа над дополнительными листингами в рамках существующих санкций (!!!) в отношении Беларуси». То есть о новых интенсивных санкциях речь даже не идет. Следует признать, что реакцию ЕС иначе как «вялой» назвать трудно, ведь санкции даже не общие, не против белорусской власти, а адресные, против персон. И, судя по заявлению Генерального секретаря Совета Европы Марии Пейчинович-Бурич, основное желание Евросоюза — это «гарантировать свободу собраний и свободу выражения мнений и воздержаться от задержания мирных демонстрантов, а также любого жестокого обращения с протестующими». Такая вялость подтверждает мое предположение, что Европе сейчас просто «не до того». Ведь куда большую опасность для спокойствия в европейском доме представляет уже разгоревшийся до военно-морского противостояния конфликт между Грецией (член ЕС и НАТО) и Турцией (член НАТО) за участие в прибылях от эксплуатации газовых месторождений Восточного Средиземноморья. Но это конфликт региональный. Но в этом же регионе начинается и крупная политическая игра, инициируемая одним из локомотивов ЕС, Францией. В октябре 2019 года французский президент Эммануэль Макрон, в речи на «конференции послов» поставил Европе своего рода диагноз: «Посмотрите на Индию, Россию и Китай. Ими всеми движет гораздо более сильное политическое вдохновение, чем есть сегодня у европейцев. Они смотрят на мир с настоящей логикой, настоящей философией и представлениями, которые мы потеряли в определенной степени… Но я убежден в необходимости такого мышления и инициативы на уровне Франции и Европы. В противном случае мы рухнем». И свою конкретную задачу, «вернуть Францию в центр дипломатической игры», Макрон явно начал решать. Благо повод подкатил очень удачный. Взрыв в порту Бейрута, произошедший в половине седьмого вечера 4 августа позволяет выдвинуть множество версий. Уж очень многим он мог быть выгоден: и суннитам, и шиитам, и евреям, и европейцам, и американцам и даже русским, уже привычно расположившимся в 150-ти километрах на север, в порту Тартуса. Но можно предположить и естественное происхождение взрыва. Ведь любой человек возраста 50+, читавший в детстве журналы «Пионер» и «Техника — молодежи», хотя бы раз в жизни имел дело с аммиачной селитрой: запаковал в фольгу, вставил обычную спичку, чирк — и кидай да тикай подальше! Бахкало здорово. А тут на 12-м складе порта рвануло 2 750 тонн хорошо слежавшейся за шесть лет селитры. Недовезенной жителем Кипра русского происхождения из Грузии в Мозамбик на корабле под молдавским флагом с украинским экипажем: просто символ глобализма! Но в данном случае речь не о событии, а о реакции на событие. Оперативнее всех отреагировали Катар, Кувейт и Греция: на следующий день прислали медиков, аппаратуру и два передвижных госпиталя .В тот же день в Бейруте приземлился и первый самолет МЧС России с медиками и кинологами. Не отстала и Франция. Уже 5 августа министр иностранных дел Жан-Ив ле Дриан сообщил, что французскую помощь «обеспечивают несколько самолетов, в том числе два военных самолета вооруженных сил Франции, на борту которых находятся подразделение сотрудников гражданской безопасности, работники скорой медицинской помощи и мобильный медицинский пункт, задействованные министерством внутренних дел и позволяющие оказать помощь 500 пострадавшим». А 7 августа туда доставили и французского президента. Который предложил французскую поддержку «ливанскому народу во время визита в Бейрут после взрыва порта, но заметил, что пострадавший от кризиса Ливан «продолжит тонуть», если его лидеры не проведут реформы». Наиболее отчетливо это прозвучало на пресс-конференции 6 августа: «Мы мобилизовались. Финансирование есть. Ждут реформ. Парижская повестка дня, конференции CEDAR, экономические реформы и поддержка международного сообщества только и ждут этого скачка». То есть — «финансирование в обмен на реформы». Что французский президент понимает под «реформами» — об этом никто не знает, за исключением, разве что всеми замеченного призыва «необходимо наладить сотрудничество с Международным валютным фондом», но слухи в Сети ходят разные. Вплоть до: объявить Бейрут демилитаризованной зоной; разоружить «Хизбаллу» в Бейруте и его пригородах; передать международный аэропорт Бейрута совместному международному контингенту во главе с Германией; разместить в прибрежных водах разместить группировку военных кораблей от Бейрута до южных границ страны; ликвидировать все ракетные установки «Хизбаллы» на юге, а ее командные пункты передать миротворцам; отправить в отставку парламент и правительство, провести досрочные выборы с последующими выборами президента. Поверить в такое сложно, но ведь правительство Хасана Дияба уже ушло в отставку в полном составе под давлением массовых выступлений. Протестные настроения, особенно среди молодежи, откровенно поддерживались Макроном во время его визита. Потому что по-иному понять его слова очень сложно: «И этим утром, в гневе молодежи и улиц, для меня тоже были ингредиенты огромной надежды. Я хочу сказать здесь всем ливанцам, и особенно самым молодым, что мы будем на их стороне, помимо этой чрезвычайной помощи, о которой я только что упомянул, и этой поддержки. Мы будем рядом с ними, первыми обучать…». Это слова из пресс-конференции 6 августа, а уже 8-го толпа штурмовала здания Минэкономики и Министерства иностранных дел. К действиям Макрона следует относиться с глубоким уважением, поскольку он инициировал видеоконференцию доноров, на которой удалось собрать взносы на сумму почти 253 миллионов евро на оказание немедленной гуманитарной помощи Ливану. Но все равно приходится признать, что в основе реакции Франции лежит не филантропия, а политический прагматизм. Президент этого не скрывает, поскольку считает, что если бы не было Франции, в Ливане было бы вмешательство со стороны Ирана, Турции или Саудовской Аравии. Соседних стран, «чьи экономические интересы присутствуют» и чьи геополитические интересы могут пойти «в ущерб ливанцам» (в интервью телеканалу BFMTV). Свою миссию Макрон выполнил блестяще. Франкофильские настроения в Ливане овладели массами настолько, что петицию «Передать Ливан под мандат Франции на следующие 10 лет»за 5 дней подписало 61 432 человека. Ну что же, исторически объяснимо. Ливан уже был более четверти века подмандатной французской территорией (в 1916—1943 годах), и это были не самые кровавые годы в его многострадальной истории. Действия Эммануэля Макрона в Ливане трудно расценивать иначе, чем достижение цели, поставленной в «речи перед послами» — вернуть Францию в центр дипломатической игры. И эти действия пока весьма эффективны. Но в ближайшем будущем они могут столкнуться с противодействием самой Европы. Прецедент уже был. В 2007 году президент Франции Николя Саркози инициировал создание «Средиземноморского Союза» (G-Med) для стран средиземноморского региона. Однако идея вызвала ревнивые опасения остального Евросоюза, в первую очередь Германии, опасавшихся усиления влияния Франции. В конечном итоге все закончилось включением туда всех членов ЕС, а не только стран средиземноморского побережья. Таким образом сама идея усиления французского регионального влияния была похоронена. И более чем возможно, что история повторится и ныне: появление нового сильного игрока на Ближнем Востоке не понравится и азиатским тяжеловесам (Ирану, Саудовской Аравии, Турции, Израилю), но и европейским бюрократам в Брюсселе. Они до сих пор не знают, что с русскими там делать. Таким образом в Ливане может образоваться пусть и не военная (как в греко-турецком конфликте), но достаточно горячая «политическая точка). В то время как в Центральной Европе все могут считать себя победителями: Европа там имеет «Восточное партнерство», США — «Триморье» и «Люблинский треугольник», Китай — «17+1». И даже Россия, изрядно потрепанная, но не побежденная, получила свой приз — «непотопляемый авианосец Крым» и хаос в Украине, позволяющий рассчитывать на блокировку продвижения НАТО на восток. Отсюда, возможно, и вытекает явно пассивная позиция ведущих европейских стран и институций в отношении белорусского кризиса власти и разума.