Измена: балканский крест или грабли для России?

12 апреля в городе Вышеграде, Республика Сербская, был установлен памятный крест в память о русских и российских гражданах, погибших в Югославской братоубийственной войне 1992−1996 годов. Мероприятие, не замеченное отечественными СМИ, тем не менее знаковое. И за помпой, с которой оно было обставлено, кроется политическая реальность, далёкая от оптимистичных отчётов МИДа. Далекая настолько, что это даёт повод сравнить её с официальной оценкой предмайданной ситуации на Украине, чреватой известными последствиями Торжество установки памятного креста было расцвечено флагами Сербии и России с золотой бахромой и портретами Президента России. Внешне — всё в русле привычного стандарта. За исключением нескольких ключевых деталей. Мероприятие объединило представителей российского казачества и так называемых четников. Это — участники правоэкстремистских вооружённых формирований сербских ультра-националистов. Сербские «братья» помнят о российских гражданах, защищавших сербский народ и Республику Сербскую во время гражданской войны в Югославии 1992−1996 г.г.и натовской агрессии 1996-го года. Около 700 наших сограждан в той войне сражалось на стороне просербских вооруженных подразделений, 37 из них похоронено на кладбище Вышеграда. Но жители бывшей Югославии также хорошо помнят, что основные карательные функции во время Второй Мировой войны на территории их страны взяли на себя ССовские казачьи части атаманов Шкуро и Краснова. И также хорошо знают, что этим осуждённым Нюрнбергом военным преступникам в некоторых российских кругах поклоняются и даже ставят памятники. А к четникам, которые, воюя в Югославии на стороне Гитлера прославились не меньше украинского националиста Бандеры, относятся, мягко говоря, иначе, чем к новым национальным героям на Украине. Камеры репортёров прицельно выхватывали в толпе участников торжества униформированных четников с портретами Путина в руках. Поэтому не случайно новостийные эфиры бывших югославских республик оценили установку памятного креста как «неожиданную провокацию России». Игоря Стрелкова (Гиркина), воевавшего в те годы на территории современной Республики Сербской, именовали не иначе как террористом, напомнили о трёх тысячах убитых боснийцев мусульманского вероисповедания из шеститысячного населения Вышеграда. И в качестве иллюстрации приводили записанное во время войны гордое признание одного из казаков — российских ополченцев — о том, что за одного убитого серба они будут убивать десять боснийцев, по сути, указывая на карательный характер такого подхода. Отечественная политология и аналитика зафиксировались на уровне традиционных эмоциональных оценок балканской проблематики в категориях «братского православного сербского народа». История югославского политического узла преподносится обществу и власти в виде двухуровневой примитивизации — от убийства эрцгерцога Фердинанда в Сараеве в июне 1914-го года до разворота самолета Примакова над Атлантикой в марте 1999-го года. Стоит ли говорить о том, что внеконтекстное примитивное мышление и эмоциональные симпатии, как любая самоиллюзия, чреваты фатальными ошибками в сфере реальной политики и, следовательно, являются проявлением инфантильной безответственности. Пора начать глядеть в глаза политической реальности, какой бы нелицеприятной в текущий момент она ни представала. А она такова, что угроза повторения украинского сценария «предательства братского народа» на политической почве бывшей Югославии более чем очевидна. При этом основной маркер этой параллели — героизация нацистских пособников из местных ультра-националистов, в случае с сербским четничеством, в отличие от украинской бандеровщины, никакого отторжения в российской повестке не встречает. Отечественная политология и медиасфера стрательно обходят тему наследников карателей югославских (и не только сербских!) партизан — антифашистов, которые вписываются в новые глобальные контексты с портретами российского Президента в руках. По факту, на наших глазах таким образом они осуществляют свою политическую легитимизацию. А это чревато не только сиюминутными «недоразумениями», но и, оглядываясь на опыт Украины, ползучим или майданным сценарием нацистского переворота. Или, как минимум, дискредитацией образа России как наследницы победителей нацизма. Что мы сейчас, накануне Дня Победы, и наблюдаем в балканской прессе. Кого же, в представлении «братушек», по умолчанию поддерживает Россия? Сербские четники активно поддержали фашистский оккупационный режим с августа 1941 года, не гнушаясь при этом постоянно получать денежные пособия, военную и гуманитарную помощь от английских представителей Secret Intelligence Service. В первый год гитлеровской оккупации Югославии, под прикрытием риторики о защите православия, четники ограничивались тем, что расстреливали и вешали сербских, хорватских и боснийских коммунистов и евреев. Сориентировавшись в новых условиях и уверившись в безнаказанности при любом сценарии — либо у гитлеровцев пригреются, либо англичане не сдадут — четники фактически открыли «второй антипартизанский фронт». Плечом к плечу с казачьими подразделениями СС Краснова и Шкуро, с ротами РОА Власова, итальянскими фашистами и немецкими зондеркомандами они вступили в борьбу с Народно-освободительной армией Югославии Иосипа Тито. В конце войны сербские четники, оказались в удирающей от Югославской народно-освободительной армии группировке вместе с остатками немецких войск, хорватских усташей и украинской дивизией СС «Галичина», были разбиты 15 мая 1945 года на границе Австрии и Словении при местечке Поляна. Оставшиеся в живых хорватские усташи и немцы были расстреляны по решению полевых трибуналов Югославской армии. Но основные силы четников, вместе с эсэсовцами «Галичины», были спасены — взяты англичанами «в плен». В наши дни, при полном молчании отечественных «институтов гражданского общества» и официальных властей, в год 70-летия Великой Победы, нацистская балканская повестка начинает формироваться из-за рубежа — из столицы НАТО Брюсселя. На выставке в музее Великой Отечественной Войны на Поклонной горе в Москве, организованной неким бельгийским институтом истории, появляется и в течении месяца радует посетителей стенд, где на русском и английском языках сообщается, что на территории Югославии во время Второй Мировой войны сопротивление фашистской Германии оказывали четники и партизаны. И это — всё, что российскому посетителю следовало знать о Югославии во Второй Мировой войне. Учитывая, что в странах бывшей Югославии существует стойкое и во многом обоснованное представление о неочетниках как провокаторах расчленения Югославии, подобные акции не могут не вызывать, мягко говоря, непонимания. Сейчас очевидно, что именно с помощью сербских четников оттачивались технологии возрождения фашисткой идеологии в Европе. На фоне ностальгии по бывшей единой Югославии разделяющий и стравливающий страны и народы ультранационализм воспринимается всё более остро и негативно. Там, в отличие от Украины, да и самой России, бережно хранят память об антифашистском интернационализме. И даже дети знают, что в годы Второй Мировой войны в Югославской народно-освободительной армии против фашистских оккупантов сражались вместе сербы и боснийцы, черногорцы и хорваты, словенцы и македонцы. Сохраняют память и о том, что вместе с ними против гитлеровцев плечом к плечу сражались воины «Русского батальона» Югославской народно-освободительной армии. Это подразделение было сформированно в большинстве из советских солдат, которым удалось бежать из фашистского плена. Не случайно, что в одной лишь Словении — кстати, стране НАТО — ежегодно проходят более 450 памятных мемориальных мероприятий, посвященных памяти сражавшихся с фашизмом и победивших его в 1945 году. Стоит ли разбрасываться таким ресурсом поддержки России — вопрос далеко не риторический. Он требует ответа официальных властей страны, формирующих международную повестку и обязанных усмотреть инструментальную параллель между сербскими четниками и украинскими бандеровцами. Чтобы не наступить на Балканах на украинские грабли.