Жан-Морис Рипер: Франция хочет работать с Россией

В апреле будущего года во Франции пройдут президентские выборы. Уже очевидно, что в Елисейский дворец въедет новый хозяин — действующий глава государства Франсуа Олланд не будет баллотироваться на новый срок. О том, стоит ли ожидать улучшения отношений Москвы и Парижа после выборов, могут ли быть введены санкции против РФ в связи с ситуацией в Сирии, а также о том, что препятствует урегулированию ситуации в Донбассе, рассказал в интервью специальному корреспонденту РИА Новости Марии Киселевой посол Франции в Москве Жан-Морис Рипер. — В апреле следующего года Франция выберет нового президента. Кандидаты на высший государственный пост довольно тепло отзываются о России и говорят о намерении развивать диалог с российскими партнерами. Это все предвыборная риторика или во Франции действительно произошел серьезный сдвиг в сторону нормализации диалога с Москвой? — Все французы любят Россию, но это не означает, что мы обязаны соглашаться во всем с Россией. Я уверен, что существует огромное количество вещей во Франции, с которыми вы не согласны. Россия защищает свои интересы, Франция — свои. Я хотел бы подчеркнуть, что франко-российский диалог остается значимым на всех уровнях. Президент Путин сам говорил, что в 2015 году он встречался и общался по телефону с господином Олландом 25 раз. Я не думаю, что найдется много глав государств, с кем ваш лидер общался больше. За последние два года примерно половина французского кабинета министров посетила Россию. Взять даже последний месяц: в Москву приезжал наш министр высшего образования и научных исследований, а также министр экономики и финансов. У нас активное взаимодействие с Россией и в сфере культуры. В Париже открыты сейчас две исключительные российские выставки — это коллекция Щукина из Эрмитажа и Пушкинского музея и работы современного искусства в Центре Помпиду. В следующем году в Москве будут представлены витражи из Сент-Шапель — уникальные произведения искусства Средних веков. Но между нами существуют различия по некоторым дипломатическим вопросам — это Сирия, Украина. Тем не менее мы работаем вместе, чтобы преодолеть эти разногласия. Наши министры иностранных дел с сентября четыре или пять раз проводили встречи. Есть темы, по которым мы согласны, это Ливия, это борьба с терроризмом, борьба с климатическими изменениями. Это я к тому, что те политические деятели, которые утверждают, что нужно вести диалог с Россией, абсолютно правы. Именно этим мы и занимаемся. — Но ранее тема России так громко не звучала в предвыборных кампаниях во Франции… — Я ни в коем случае не хочу приуменьшать значимость России на международной арене — это очень большая, великая страна. Но главные темы кампании — это все-таки безработица, социальное обеспечение, образование. Людей очень беспокоит ситуация в их собственной стране. В настоящее время Франция переживает замедленный рост. Экономическая ситуация улучшается, безработица снижается, но не так быстро. Во Франции есть еще две темы, которые вызывают большое беспокойство, — это борьба с терроризмом и будущее Евросоюза. Жертвами терроризма во Франции за полтора года стало 230 человек. — Власти США обвиняли Россию во вмешательстве в выборы американского президента. В Москве эти обвинения неоднократно отвергали. В Германии, где в сентябре пройдут парламентские выборы, также заявляли о своих опасениях. Есть ли в официальном Париже опасения в том, что Россия может каким-либо образом вмешаться в ход предвыборной кампании во Франции? — Эти вопросы нужно задавать послам Соединенных Штатов и Германии. Единственное, что для нас важно, — это соблюдение демократии, которая является основополагающим моментом существования Европейского союза. Нам необходимо обеспечить защиту ценностей демократии от каких-либо угроз, в частности терроризма, и нельзя допустить, чтобы что-либо могло ослабить наши демократические ценности. Когда я говорю о терроризме, я имею в виду тот самый терроризм, с которым мы вместе с Россией и боремся. — Россия и Франция на протяжении нескольких месяцев готовили визит президента РФ Владимира Путина в Париж. Однако он в итоге не состоялся. Есть ли у Франции в планах повторить это приглашение? — Это уже сделано. Президент Путин принял решение в Париж не ехать в октябре. Президент Олланд пригласил его принять участие в рабочем заседании в Елисейском дворце, посвященном Сирии. Президент Путин предпочел отказаться от этого приглашения. Но, безусловно, приглашение остается в силе. Оба лидера друг друга хорошо знают. На прошлой неделе президент Французской республики передал президенту Путину свое послание, в котором выразил глубокую печаль Франции и солидарность в связи с убийством российского посла в Турции. Я лично был глубоко потрясен случившимся, потому что был знаком с послом Карловым, когда сам работал послом в Турции. Это был чрезвычайно симпатичный человек, очень любил жизнь, был очень хорошим дипломатом. Мы едины в борьбе с любыми формами терроризма. Возвращаясь к вашему вопросу, я думаю, что 2017 год может стать очень удачным годом для совершения визита, потому что мы как раз будем отмечать 300-летие Великого посольства Петра I в Париж — момент, с которого начинаются франко-российские дипломатические отношения. — Но Франция продолжает настаивать, чтобы главной темой такого визита была Сирия? — В то время в октябре было трудно говорить о чем-то другом. В Алеппо погибли тысячи мирных жителей — женщины, дети, старики. С лица земли были стерты все больницы в восточном Алеппо. Те редкие гуманитарные конвои, которые режим пропускал, не содержали медикаментов и лекарств. Были попытки ввести гуманитарные конвои Красного креста, ООН с медикаментами, но они были выгружены сирийскими властями. Сирийское правительство говорило следующее: мы не хотим, чтобы боевикам из Алеппо оказывалась медицинская помощь, мы не хотим, чтобы их лечили. Все больницы были разрушены, все. Франция считает, что в Алеппо были совершены очень серьезные военные преступления. Мы выражаем свое удовлетворение, что в среду Генеральная ассамблея Организации Объединенных Наций подавляющим большинством голосов приняла резолюцию о создании комиссии, которая будет заниматься расследованием всех военных преступлений. Но об этом также нужно беседовать. Как раз с Россией мы вели переговоры по гуманитарной резолюции, которая не так давно была принята Советом Безопасности ООН. Это была французская инициатива, которая разрешила ООН войти в Алеппо, чтобы способствовать эвакуации мирного населения. Конечно, мы хотим работать вместе с Россией, с другими партнерами, чтобы остановить войну. И Москва с этим согласна. Даже если сейчас мы не согласны по конкретным шагам, по тому, что нам нужно делать, мы согласны с необходимостью работать вместе. Нами движет одно и то же стремление — искоренить терроризм. — С учетом того, что обвинения со стороны Запада в военных преступлениях в Сирии касаются по большей части официального Дамаска и России, означает ли это, что решение Генассамблеи направлено против РФ и сирийских властей? — Абсолютно нет. Согласно резолюции, необходимо провести расследование всех преступлений, совершенных всеми сторонами конфликта. Нельзя стрелять по гражданскому населению, по гуманитарным конвоям, по больницам. К сожалению, в ситуации войны преступления совершают все стороны. Комитет по расследованиям как раз и будет изучать все то, что произошло. Еще раз повторяю: это касается всех преступлений, которые совершены в Сирии. Важно отметить и особенную проблему использования химического оружия. В частности, с согласия России был создан специальный механизм, который позволяет проводить расследование случаев применения химического оружия. И в докладе этого комитета как раз явно указывается на роль в его распространении и применении сирийских вооруженных правительственных сил. И президент Франции как раз сказал, что эти преступления не должны оставаться безнаказанными и что виновные в их совершении должны быть переданы суду. Эта дискуссия проводится в Совете Безопасности ООН. Я надеюсь, что мы придем к согласию по механизму мониторинга этой ситуации. Нужно четко называть вещи своими именами. Речь идет о деяниях, совершенных регулярными частями армии Сирии, которые намерено использовали химическое оружие против гражданского населения. — Ранее появлялись сообщения, что страны Запада, в том числе Франция, рассматривают возможность ввести санкции против РФ в связи с ситуацией в Сирии. Но в настоящее время об этом не слышно. Франция отказалась от этой идеи? — Мы хотим, чтобы ООН запланировал введение санкций против тех, кто ответственен за использование химического оружия. Это будет зависеть от результатов переговоров и решения ООН. Это не решение одной Франции, и это не санкции против России. Мы предложим нашим партнерам по Совету Безопасности возможность принятия некоторых мер по итогам расследования. — О каких мерах здесь идет речь? — Мы посмотрим, потому что обсуждение только начинается. Но, как правило, под санкции подпадают либо определенные лица, либо конкретные объединения, группы людей. Могут накладываться запреты на определенного вида торговлю. — Французские бизнесмены, приезжая в Россию, заявляют о необходимости снятия санкций ЕС против России. В Германии примерно полгода назад выступали с инициативой о поэтапном снятии антироссийских санкций. Поддерживают ли во Франции эту идею? — Что касается Украины, мы все хотим, чтобы санкции были отменены. Эти санкции неблагоприятны как для России, так и для Украины и Европы. Но санкционные меры нельзя снять до тех пор, пока минские соглашения не будут реализованы. Обсуждение продолжается на техническом уровне, на уровне советников канцлера и президентов, министров иностранных дел и даже на уровне глав государств. К сожалению, прогресс достигается не быстро. Между сторонами сейчас нет доверия. — Страны нормандской четверки работают над разрешением украинского кризиса уже больше двух лет. Не пришло ли время для каких-то новых подходов к урегулированию ситуации? — Других инициатив на повестке дня пока не стоит. Мы по-прежнему считаем, что минские соглашения — хорошие соглашения. Пока альтернативы им нет. Но мы обеспокоены возобновлением напряженности и насилия. Отмечаются перестрелки между украинской армией и теми, кого русские называют ополченцами, а мы называем сепаратистами. Мы хотим добиться перемирия и обмена пленными, а также продолжения поставок электричества и воды в Донбасс. — Но Россия и Украина по-разному интерпретируют минские договоренности. Например, Россия считает, что вначале необходимо провести местные выборы и только затем передать Киеву контроль над российско-украинской границей. Украинские власти считают ровно наоборот… — Именно для того, чтобы найти выход из этих сложных ситуаций, и нужны дипломаты. Франция и Германия разработали дорожную карту с маленькими шагами, которые позволят выйти из подобного положения дел. Но Париж и Берлин всего лишь посредники. — Ранее в Минобороны России подтвердили сообщения СМИ о передислокации мобильных ракетных комплексов "Искандер-М" в Калининградскую область. Считают ли во Франции размещение ракетных комплексов России на Балтике прямой угрозой собственной безопасности? — Мы внимательно следили за размещением этих ракетных комплексов. Естественно, это не является прямой угрозой для Франции, но мы обеспокоены увеличением напряженности. Именно поэтому мы хотим выразить удовлетворение, что уже в третий раз в этом году прошло заседание Совета Россия-НАТО на уровне постоянных представителей. Но каждый смотрит друг на друга настороженно, то есть Россия считает, что альянс угрожает ей, а НАТО считает, что угроза исходит от Москвы. Поскольку Франция является членом НАТО, могу сказать, что во Франции ни у кого нет намерения использовать альянс для угроз России либо для того, чтобы способствовать какой-либо смене режима в вашей стране. Тем не менее необходимо, чтобы Россия и НАТО больше беседовали и работали вместе над снижением уровня напряженности. — Вы так или иначе общаетесь с французскими бизнесменами. С какими проблемами сталкиваются французские предприниматели в России? — Действительно, я часто с ними встречаюсь. Это как двусторонние встречи, так и встречи в рамках организаций, в частности у нас очень активно работает франко-российская торгово-промышленная палата, в состав которой входит примерно 700 французских предприятий. Должен подчеркнуть, что 38 из 40 крупнейших французских предприятий присутствуют в России. Существует несколько типов проблем, о которых они мне говорят. Первая — замедление роста в России, довольно сильное в 2015 году (минус 3,7%) и менее сильное в 2016 году, примерно минус 1 процент. Это замедление касается, например, товаров широкого потребления, автомобилей, бытовой техники. Слабость рубля повлияла на покупательную способность россиян. Мы надеемся, что ситуация улучшится, потому что Центральный банк России говорит нам, что намечается некий рост в 2017 году и рост будет более заметным в 2018 году. Именно этим и объясняется тот факт, что ни одно французское предприятие из России не ушло. Вторая группа проблем связана с санкциями и контрсанкциями. Они меньше затронули крупные предприятия, у которых есть собственные средства для развития, в большей степени пострадал малый и средний бизнес, потому что они не могут найти финансирование больше чем на три месяца на международном рынке. И наконец, третья категория проблем — деловой климат: сложность законодательства, барьеры нетарифного характера, в некоторых случаях — коррупция. По всем этим проблемам мы тесно работаем с российскими властями. И в общем и целом нам удается разрешать существующие проблемы. Вполне конкретную помощь нам оказывает министр промышленности РФ Денис Мантуров а также бизнес-омбудсмен Борис Титов. Но мне хотелось бы подчеркнуть: существует тенденция по набору оборотов российско-французской торговли. И самое главное, что в России присутствуют крупные французские инвестиции, благодаря чему с 2015 года Франция является первым крупнейшим инвестором в вашу страну. Франция инвестирует в сельское хозяйство, автомобильный сектор, сектор здравоохранения, а также новые технологии. Франция — европейская страна, в которой находится наибольшее количество стартапов. Некоторые из них сотрудничают с российскими стартапами. — Что касается третьей категории жалоб, о которой вы упомянули, — есть ли здесь какое-то улучшение, может, стало меньше коррупции? — Да, действительно. Я считаю, что есть намерение российского руководства содействовать иностранным инвестициям в Россию. Вне всякого сомнения, РФ гораздо серьезнее начинает относиться к вопросу правосудия и справедливости в сфере бизнеса. Что касается прозрачности, по сведениям организации Transparency International, Россия ежегодно поднимается на четыре-пять пунктов по тому показателю. — Как Франция относится к французскому бизнесу, который хотел бы работать в Крыму? — Мы не признаем аннексию Крыма, мы считаем ее незаконной, и существует решение Евросоюза, которое запрещает импорт товаров из Крыма в Европу, а также инвестиции в этот регион. Поэтому для нас не может быть и речи о существовании торговли и какой-либо деятельности с Крымом.