Роковая любовь Сальвадора Дали
Ее звали Елена Дьяконова. Русская, из Казани. Но в историю она вошла как Гала – муза и жена французского поэта Поля Элюара и испанского художника Сальвадора Дали. Когда мы произносим это короткое имя, в воображении возникает образ необыкновенной женщины – энергичной, решительной, харизматической. Она не была красавицей – в овале ее лица и в худощавой фигуре проглядывали строгость, суровость и надменность, но обладала особым женским магнетизмом, дурманящим эротизмом, что сводило мужчин с ума. Ее переполняла мощная энергия, внутри нее словно пылал огонь. Гала часто называли колдуньей – и в самом деле, ей были известны секреты превращения талантливого мужчины в гения. Она полностью завладевала не только его чувствами, но и разумом, опекала, поддерживала, вдохновляла… Дьяконова была гимназической подругой Анастасии Цветаевой, сестры великой Марины. Перебравшись вместе с матерью, отчимом, братьями и сестрой из Казани, где она родилась 26 августа 1894 года, в Москву, Елена посещала престижную частную гимназию Потоцкой, в которой учились и сестры Цветаевы. "В полупустой классной комнате на парте сидит тоненькая длинноногая девочка в коротком платье, – вспоминала Анастасия. – Это Елена Дьяконова. Узкое лицо, русая коса с завитком на конце. Необычные глаза: карие, узкие, чуть по-китайски поставленные. Темные густые ресницы такой длины, что на них, как утверждали потом подруги, можно рядом положить две спички. В лице упрямство и та степень застенчивости, которая делает движения резкими". Галей с детства называла Елену мать. А Гала – по-французски "торжество, праздник" – ее прозвал первый муж Поль Элюар. Они познакомились в туберкулезном санатории в Швейцарии, куда хрупкую болезненную девушку отправили на лечение. А Поля его отец, богатый торговец недвижимостью, послал в санаторий излечиться не только от коварной болезни, но и от поэзии – юноша увлекался написанием стихов, что в планы семьи не входило и расценивалось, как непозволительная блажь. Загадочная, непроницаемая, погруженная в книги, с черными как смоль локонами и сверкающими глазами на строгом лице, Гала сразу же поразила воображение юного поэта, которому едва исполнилось 17. Но курс лечения закончился, и девушка уехала домой, в Россию. Влюбленные забрасывали друг друга письмами, полными тоски и страсти, и называли друг друга мужем и женой. Но родители Поля были против женитьбы сына на "этой странной русской", к тому же больной. (На самом деле Гала удалось победить смертельный недуг и дожить до 88 лет.) Все же молодые настояли на своем и обвенчались в феврале 1917 года в Париже в церкви Святой Женевьевы, стены которой помнили Жанну д’Арк. Через год после свадьбы родилась дочь Сесиль. Поль обожал ее, а вот Гала ребенок скорее мешал. Позже она оставит девочку на попечение ее французской бабушки, а когда Сесиль приедет к Гала в Испанию, просто захлопнет дверь перед ее носом. Необходимость поддерживать домашний очаг не очень привлекала Гала, ведь она ощущала себя особенной женщиной и, наверное, не без оснований. "Я никогда не буду просто домохозяйкой, – говорила она. – Я буду много читать, очень много. Я буду делать все, что захочу, но при этом сохранять привлекательность женщины, которая себя не переутруждает. Я буду, как кокотка, сиять, пахнуть духами и всегда иметь ухоженные руки с наманикюренными ногтями". Гала предпочитала быть музой, и, действительно, вдохновленный ею Элюар стал одним из лучших поэтов Франции. Поль восхищался ее телом и очень любил показывать фотографии обнаженной Гала своим друзьям, подчеркивая, что именно ему принадлежит эта божественная красота. Элюар любил Гала всю жизнь, ни одна женщина не смогла заменить поэту его жену. Буквально на следующий день после официального развода он писал ей: "Ты всегда моя жена, навечно. Утром, просыпаясь, вечером, засыпая, и каждую минуту повторяю твое имя: Гала!" Летом 1929 года молодой художник Сальвадор Дали пригласил к себе на средиземноморское побережье Испании, в рыбацкую деревню Кадакес, друзей из Парижа, среди которых был Поль Элюар с женой и дочерью. Поначалу Дали показался Гала противным и невыносимым типом из-за его лакированных волос, которые придавали ему вид профессионального танцора аргентинского танго. А он в ее присутствии чувствовал себя скованно. Время от времени на него нападали неудержимые приступы истерического хохота. Дом художника стоял на самом берегу моря. Однажды утром, выглянув в окно и увидев Гала, как ему показалось, совершенную, неземную, на пляже, Дали вдруг осознал, что это женщина всей его жизни, снившаяся ему на протяжении многих лет. А Гала, в свою очередь, быстро поняла, что перед ней гений. Полусумасшедший, но обладающий большой духовной силой. И чего-то ждала – наверное, воплощения собственных мифов. "Гала пронзила меня словно меч, направленный самим провидением, – писал Сальвадор Дали. – Это был луч Юпитера, как знак свыше, указавший, что мы никогда не должны расставаться". Именно фразу "Малыш, мы никогда не расстанемся" произнесла Гала вскоре после знакомства с художником во время их долгих прогулок по обожженным солнцем горам в окрестностях Кадакеса. Между супругами Элюар произошел разрыв – их отношения, во всяком случае со стороны Гала, себя исчерпали. Поэт уехал в Париж без жены, а она осталась с Дали… на целых 53 года. Гала превратила закомплексованного, слабовольного, неорганизованного, нищего художника в мультимиллионера, звезду первой величины. Ее поразительная интуиция подсказывала верные ходы, а неукротимая энергия и настойчивость в продвижении картин мужа приносили свои плоды. Гала почувствовала, что именно Америка возведет Дали на вершину мировой славы, и не ошиблась. Жизнь знаменитой пары в США, где они прожили все военные и первые послевоенные годы, била ключом. Художник устраивал выставки, выступал с лекциями, писал портреты богатых американцев, иллюстрировал книги, сочинял сценарии, либретто и костюмы для балетных и оперных постановок, оформлял витрины роскошных магазинов на Пятой авеню в Нью-Йорке и павильонов международных ярмарок, сотрудничал с Альфредом Хичкоком и Уолтом Диснеем, пробовал силы в фотографии и устраивал сюрреалистические балы. Гала и Дали официально оформили свои отношения, лишь когда Поль Элюар умер. Венчание состоялось 8 августа 1958 года, спустя 29 лет после первой встречи влюбленных, в небольшой часовне во Франции. Гала было 64 года, но выглядела она на 40 – в ярком цветастом платье, с рубиновой брошью в форме сердца на груди, изготовленной по эскизам Дали. Она светилась радостью и неистребимым жизнелюбием. У нее был невероятно сильный характер, упорный и несгибаемый, и способность противостоять неизвестности, не раскисать и не жаловаться, что делало ее незаменимой для мнительного и робкого Дали. Он боялся всего на свете – от езды в лифтах до заключения договоров. По поводу последнего Гала однажды сказала: "Утром Сальвадор совершает ошибки, а во второй половине дня я их исправляю, разрывая легкомысленно подписанные им договоры". Как же они уживались друг с другом – чувственная Гала, чуждая понятия супружеской верности, и художник-девственник, который панически боялся близости с женщиной? Наверное, их объединяла любовная ненасытность, но у Галы это проявлялось в жизни, а у Дали – в творческом воображении. Ему достаточно было созерцать красоту, а не обладать ею. Если бы Гала спросили, безумен ли Дали, она бы просто пожала плечами. Невозмутимая, она сохраняла спокойствие в самых рискованных ситуациях. Никакие выходки художника не могли вывести ее из себя. Она во всем соглашалась с Дали, не перечила и не спорила, поддерживала все его устремления и фантазии, не меняясь в лице. Ледяное чудовище, чуждое всяких сантиментов, – так порой воспринимали Гала современники из-за ее сдержанного, резкого, несгибаемого характера. Казалось бы, несовместимые ипостаси – священная мать и развратная женщина – каким-то поразительным образом объединялись в противоречивой натуре Гала. "Беспомощный в житейском отношении, чрезвычайно чувственный художник был пленен жесткой, расчетливой и отчаянно стремящейся вверх хищницей, которую сюрреалисты окрестили Гала-Чума. О ней говорили также, что ее взгляд проникает сквозь стены банковских сейфов. Впрочем, для того чтобы выяснить состояние счета Дали, рентгеновские способности ей были не нужны: счет был общим. Она просто взяла беззащитного и, несомненно, одаренного Дали и превратила его в мультимиллионера и звезду мировой величины. Гала удалось добиться того, что их дом начали осаждать толпы богатых коллекционеров, страстно желавших приобрести реликвии, освященные гением Дали" – это слова журналиста Фрэнка Уитфорда из "Санди таймс". …Время шло, Гала неотвратимо старела, но околдованный женой Дали этого не замечал и продолжал восхвалять ее и изображать на своих картинах – как оживший миф и современную икону. Он постоянно рисовал ее – то в образе Атомной Леды, то с ликом Христа. Рано потерявший мать Дали подсознательно искал ее в женщинах. А в любви Гала, не сумевшей стать хорошей матерью своей дочери Сесиль, превалировало как раз материнское начало – она любила мужчин моложе себя и называла их мальчиками. Если Поль Элюар был младше жены на год, Дали – на десять лет, то с одним из своих любовников Гала разделяла разница в 46 лет! Всемирно известный художник оставался для нее "малышом Дали". Она возилась с ним как с ребенком, читала ему на ночь, заставляла пить нужные лекарства, разбирала с ним его ночные кошмары и с бесконечным терпением рассеивала его постоянную мнительность. В старости Гала захотела тишины и покоя. Она устала от эпатажа и скандалов, сопровождавших их с Дали жизнь на протяжении многих лет, от эксцентрических выходок гениального художника, от необходимости быть при нем матерью и нянькой. Дали подарил ей средневековый замок Пуболь, где мог навещать жену только с ее письменного разрешения. Но гений не выдержал разлуки с любимой. Его здоровье резко пошатнулось, и Гала пришлось вновь вернуться к мужу и окружить его заботой. Она боролась за его и свое здоровье со свойственной ей твердостью, настойчивостью и упорством. Пожилые супруги часто ругались, и в пылу ссоры Дали мог даже побить жену. Гала ушла из жизни в 10 июня 1982 года. Она завещала похоронить ее в любимом замке Пуболь. И Дали исполнил последнюю волю жены, перевезя ее тело, завернутое в одеяло, на заднем сиденье своего кадиллака, но сам при погребении не присутствовал. Только спустя какое-то время он ненадолго зашел в склеп, сказав при этом: "Посмотри, я не плачу…"
