Войти в почту

«Мой сын жив-здоров — и это главное». Женская история Оксаны Чусовитиной

Материал был опубликован в журнале PROСПОРТ № 14 за 2012 год. Оксане было 17, когда в честь нее и еще пяти советских девочек в барселонском Дворце спорта Сан-Жорди, где в 1992-м проходили олимпийские соревнования по спортивной гимнастике, поднимали белый флаг с пятью разноцветными кольцами. Страны, где они выросли в чемпионок, к тому моменту уже не существовало — золото в многоборье Объединенной командой выигрывали две украинки (Лысенко и Гуцу), две россиянки (Груднева и Галиева), Светлана Богинская из Белоруссии и Оксана Чусовитина из Узбекистана. А вскоре после Олимпиады Советский Союз закончился и в спорте. Молоденькие чемпионки, не видевшие в жизни ничего, кроме гимнастического зала, разъехались по своим республикам, а на базе «Озеро Круглое», где они полжизни тренировались, уютно устроилось казино. Собрать и обеспечить звездную команду пытался титулованный олимпиец из 80-х Дмитрий Билозерчев — уговорил в спонсоры шведскую компанию «ТЭСС» и устроил красивые гастроли. Оксану позвали в труппу. «93-й был безбашенный, — вспоминает она. — Представьте, то мы все время сидели на Круглом, а тут — раз — вырвались. Билозерчев платил нам большие по тем временам деньги, $3000 в месяц, а мы не знали, что с ними делать. И посоветовать некому. Тренеры нам были не указ. Мы совершеннолетние, олимпийские чемпионки — все из себя крутые. Родителям помогали, конечно, но все равно оставалось. На всякие ненужные вещи тратили. Шли, например, в магазин вшестером и покупали шесть одинаковых курток. Диски в огромном количестве, телевизоры, видеомагнитофоны — все комнаты были заставлены. Так подумать — узнай кто-то, что у нас такие деньги водятся, всякое могло случиться. Время опасное было. Но это потом начинаешь анализировать, а тогда все было классно, весело!» Вот только спустя год веселье кончилось. Деньги вышли, Билозерчев в расстройстве уехал в Америку, а гимнастки потихоньку стали устраиваться в новой, без дрессировки на Круглом, реальности. Россию чемпионка Чусовитина не заинтересовала. И Оксана стала выступать за Узбекистан, где родилась и откуда не захотела уезжать, даже когда в Россию перебрались почти все ее родные — русский папа, мама-осетинка и старшие сестры. Оксане тогда было 13, но она наотрез отказалась покидать любимый Ташкент и осталась дома под присмотром брата-студента и тренера Светланы Кузнецовой. К тому времени все мысли девочки занимала гимнастика, все прочие мечты были забыты: «Я очень люблю лошадей, в семь лет даже пошла в секцию — не взяли, сказали, рано. Помню, плакала, просила маму купить лошадь. Мама говорит: «Куда ж мы ее денем?» А я так уверенно заявляю: «На балкон, я траву ей буду носить». И на мамины возражения, что лошадь великовата для балкона, сразу же нашла ответ: «А ты ма-аленькую купи». После Олимпиады–96 в списке регулярных маршрутов Чусовитиной появилась Германия — ее пригласили в гимнастический клуб Кельна на вакансию единственного легионера, разрешенного регламентом национального чемпио­ната. За одно выступление в бундеслиге — тур в два дня, восемь команд, полные залы — платили $1000.«А россиянкам по­чему-то не разрешали выступать за иностранные клубы, — рассказывает Оксана. — И что в этом плохого? Кто не попадает в сборную — пусть бы хоть так деньги зарабатывали». Оксане было 27, когда случился самый страшный телефонный звонок в ее жизни. На обратном пути из корейского Пусана, где они с мужем, борцом Бахой Курбановым, выступали на Азиатских играх, Чусовитина набрала маме — с ней остался трехлетний сын Алишер — и услышала, что у мальчика неожиданно пошла горлом кровь и его увезла скорая с подозрением на воспаление легких. Пока ошарашенные родители летели домой, малышу сделали пункцию и выяснили, что все гораздо сложнее — лейкемия. Зашкаливающий гемоглобин, срочное переливание крови и жуткое обещание врачей: если в течение месяца не начать курс химиотерапии, ребенок не выживет. Есть ли новости страшнее? Есть. То, что все это случилось в 2002-м в Узбекистане. В клинике, где первые дни провел Алишер, капельницы крепили на швабры, в туалетах для дезинфекции по углам сыпали хлорку, а катетер был один на всю больницу. Оксана сразу поняла, что в таких условиях спасти сына не удастся, и стала искать другие варианты, ни минуты не сомневаясь, что все получится. Знакомые помогли с контактами онкологического центра в Кельне, там подтвердили диагноз, предложили место и выставили счет — $120 000. Продали четырехкомнатную квартиру в Ташкенте, две машины, но даже половины суммы не собрали, хотя и знакомые помогали чем могли. «Я тогда поняла, — убеждает Оксана, — что в мире больше добрых людей, чем злых. Многие помогали. Один близкий друг мужа, бизнесмен, только что собрал урожай — денег еще не выручил, но отдал нам вагон зерна». Ситуацию спас спортклуб, за который выступала Чусовитина. Его хозяева выступили гарантами кредита, и меньше чем через месяц после первого приступа Алишер начал курс лечения в Кельне. Следом подключилась благотворительность. Открыли банковский счет, сняли видеоролик про Алишера и показывали его на всех соревнованиях, где выступала Оксана. А она продолжала тренироваться и участвовать в турнирах. Не ради денег — €400 за победу на этапе Кубка мира больного раком ребенка не спасут, — но ради того, чтобы сын не видел маминых слез, не чувствовал ее страха: «Нельзя углубляться в собственное горе, ведь дети все видят и чувствуют. Даже если надежды нет, пусть ребенок запомнит не рыдания, а что-то позитивное. Я весь свой негатив оставляла в зале и каждый раз приходила к Алишеру обод­ренная. Через некоторое время мне сделали немецкую рабочую визу, и сын смог лечиться по страховке. А на благотворительном счете еще оставались деньги. Мне предлагали сохранить их для Алишера, но я решила, что, раз собирали средства на лечение, пусть они помогут кому-то еще». Это было тяжелое время. Даже в стерильных боксах современной клиники умирали дети, плакали мамы. Алишер, к счастью, ничего этого не помнит, а его мама и хотела бы забыть, но вряд ли это возможно. После семи месяцев лечения, когда шел четвертый курс химиотерапии, ребенок так ослаб, что не мог ходить и разговаривать. «Ему же всего три годика было, совсем малыш, — вспоминает Оксана. — У него выпали волосы, мы возили его на каталке. Я смотрела на Алишера и думала: не дай бог остаться таким на всю жизнь. А потом он потихоньку стал выкарабкиваться». Осенью Алишеру будет 13. Еще чуть-чуть, и ростом обгонит маму. В пять лет он увлекся спортивной гимнастикой — Оксана тогда очень переживала, видя его на снарядах, но запрещать не хотела. В восемь Алишер выиграл чемпионат Кельна в своем возрасте, получил призовой кубок и потерял к гимнастике всякий интерес. Теперь он играет в футбол. А еще обожает учиться. «Для него самое большое наказание — «не пойдешь в школу», — смеется Оксана. — Я до сих пор в шоке. И в комнате у него всегда идеальный порядок. Ну, он все-таки в Германии вырос, считает себя немцем и по-немецки мыслит. Мечтает стать банкиром, а до этого пару лет поработать дальнобойщиком. Он очень самостоятельный парень, но при этом меня не стесняется. Всем делится. Рассказал, как в летнем лагере впервые девочку поцеловал. И всегда говорит правду. Знает, что вранья я не терплю». Оксане было 32, когда она провалила чемпионат мира в Штутгарте, став лишь шестой в любимом опорном прыжке. Уже год фрау Чусовитина выступала за Германию, и на домашнем чемпионате от нее сильно ждали медалей — больше было не от кого. Правда, мало кто знал, что за две недели до турнира Оксана дажеходить толком не могла — травмировала спину на тренировке, соскакивая с бревна. «Вот тут пошли разговоры, — улыбается Оксана, вспоминая беседы с тренерами немецкой команды. — «Она уже старая, она не может». Меня это злит. Хочется доказать обратное. Но я же не робот, бывают ошибки. Несколько лет назад после операций на плечах снова был серьезный разговор с тренером. Меня стали сравнивать с 16-летней девочкой! Вот тут мне стало обидно. Я никогда не кричала на каждом углу, что я великая гимнастка, но не надо меня ни с кем сравнивать. Если я не нужна, так и скажите. Дайте открепление, и я буду выступать за Узбекистан». Такие вот жизнь устраивает перевертыши. В 2003-м открепление нужно было Оксане, чтобы выступать за Германию, которая спасала ее сына, а Узбекистан свою единственную чемпионку отпускать не хотел. На специальном заседании федерации против высказалась даже личный тренер Чусовитиной, а кто-то из собравшихся обвинил гимнастку в том, что она спекулирует на болезни собственного ребенка и предает родную страну. Оксана до сих пор не знает, кто именно произнес эту ересь: «Муж знает, но не говорит. Хотя мне бы очень хотелось посмотреть этому человеку в глаза». Немецкое гражданство Оксана не просила — ей предложили, она согласилась. Считала, так будет честно — поблагодарить страну, столько сделавшую для ее семьи. Занималась языком по четыре часа в день, сдала экзамен, получила паспорт, привыкла к жизни по правилам, но немкой по сути так и не стала. Говорит, в Германии нужно родиться, чтобы ее любить. Хотя в ней, признает, многое грамотно устроено. В той же гимнастике. Оксана рассказывает, девочки, которые готовятся в сборной команде, учатся в школе. С 8 до 16 — уроки, потом тренировка. Не сдашь экзамены — не допустят к соревнованиям. «Они не получают денег за то, что тренируются, — удивляется Оксана. — Только призовые на турнирах. Но у всех огромное желание. На них никто не кричит, никто не заставляет. И при этом все как-то просто общаются. Ни у тренеров нет конкуренции, ни у спортсменок». Вероятно, потому что спортом их жизнь не ограничивается, а €10 000, которые государство платит за олимпийское золото, можно заработать и в других профессиях. К Афинам Оксана готовилась вместе с Лизой Брюггеманн — теперь она замечательный хирург. А Беньямин Клайбринк, выигравший турнир рапиристов в Пекине, дантист, у него своя клиника. «Со временем я поняла, — рассуждает Оксана, — что это правильно. Гимнастика — всего лишь гимнастика. Ладно, у меня что-то получилось, а сколько девочек в России, которым гимнастика жизнь ломает! Вот Ксения Семенова — хорошая спортсменка, но повыступала немного, и не сложилось, серьезно травмировалась. Что она теперь будет делать? Тренером в Туле работать? Если еще возьмут. Вот за это обидно». Оксане 37. На новенькой базе немецкой сборной под Франкфуртом — справа лес, слева железная дорога, сверху гулкие самолеты из аэропорта поблизости, зато зал в двух шагах от гостиницы — она готовится к своей шестой Олимпиаде. Уже решила, что последней. — Хочу после Лондона попросить у Германии дать мне год повыступать за Узбекистан. В Ташкенте планируют сделать турнир моего имени — для меня он будет прощальным. Немного странно, если Узбекистан будет красиво провожать немецкую спортсменку. — Немцы не звали вас в тренеры? — Нет, да я и не хочу. Я же старший тренер сборной Узбекистана, и мне это очень нравится. — Вы долго думали, прежде чем согласиться работать с федерацией, которая так подвела вас однажды? — Ну, во-первых, я давно всех поняла и простила. Мой сын жив-здоров — и это главное. К тому же сейчас в федерации другие люди работают. Многое изменилось с тех пор. У нас очень хорошая команда, великолепный зал построили. Сейчас никаких проблем нет. — Как удается совмещать свою подготовку с тренерской работой? — У меня в Германии свободный график, а девочки часто приезжают сюда на сборы. Да и в Ташкенте я между занятиями с девчонками или после них тренируюсь сама. — Вы, наверно, уже без тренера обходитесь? — Я тоже когда-то думала, что повзрослею — и тренер будет не нужен, но нет. Со стороны ошибки виднее. К тому же у меня такой характер — когда что-то не получается, начинаю назло делать-делать-делать. Тренер может сказать «стоп». Это важно. А еще возрастному спортсмену нужно, чтобы в него верили, а не гнобили — вот, ты уже старая, ничего не можешь. А Жанна Полякова, с которой я в Германии работаю, в меня верит. Сколько ее пугали моим тяжелым характером! — Правда тяжелый? — Да по сравнению с сегодняшними гимнастками я вообще ангел. Никогда не скажу тренеру «нет». Если уж совсем плохо, подойду перед тренировкой и объясню. — Что изменилось в вашей подготовке с возрастом? — Я тренируюсь меньше, чем в 25. Раз в день, 2,5–3 часа. Когда не хочется, не хожу в зал. Мне теперь нужно больше времени, чтобы войти в форму. И я больше устаю. От переездов, например. — Но в чем же фокус? Почему именно у вас получилось до 37 быть лидером в спорте, который уже в 25 записывает в ветераны? — Думаю, просто никто не пробовал так долго оставаться в гимнастике. Не знаю. Мне нравится ходить в зал, я делаю это с удовольствием. Каждый день ставлю новую цель. Вот я всегда делала два снаряда — бревно и прыжок, а недавно сделала новые вольные. После операции на плечах думала, что никогда не подойду к брусьям — больно, руки натирать неохота. Года четыре и не подходила. А потом вдруг так захотелось на брусьях помотаться, это такое классное ощущение! И буквально за две недели сделала комбинацию, что в Пекине показывала. — То есть в Лондоне вы будете не только прыгать? — Да, планирую и многоборье. — Если бы вас Россия в 90-е переманила, как думаете, выступали бы сейчас? — Да меня бы давно из команды выжили. А может, я и сама бы закончила. Там другой уровень. Мы недавно с узбекской командой готовились на Круглом. Я так поняла, что там нет индивидуальных планов. Всем положено три тренировки в день — будет три. И все время в зале кто-то плачет, кто-то ноет. Я пару дней походила так и поняла: это не для меня. В Германии тоже могут возрастом попрекать, но я спокойна — могу в любой момент сказать «до свидания». Теперь уже после Олимпиады. Оксана обещает в Лондоне сюрпризы. Вспоминает неожиданные пекинские чудачества китайской звезды Чэн Фэй, упустившей два верных золота. Объясняет: Олимпиада, да еще домашняя, перегорела. В Лондон Чэн Фэй, прогулявшая три года олимпийского межсезонья, не едет, травма. И это уже не сюрприз. Как и то, что с расчетом на медаль туда летит Чусовитина. Она была второй в опорном прыжке на чемпионате мира — 2011, полтора месяца назад взяла серебро на Евро. И ей всего 37. Американский штат Гимнастки из Объединенной команды на Олимпиаде–1992 двадцать лет спустя. Татьяна Лысенко, 1975 г. р. На Играх–1992. Спокойная, рассудительная, умная спортсменка. Коронный вид — бревно, на нем она взяла в Барселоне золото. И добавила к нему бронзу в опорном прыжке. После. Почти сразу уехала в США. Поначалу тренировалась, а потом поступила в Университет Лос-Анджелеса на юридический факультет. Сейчас. Живет в Сан-Франциско, где работает адвокатом. Замужем, воспитывает дочь. Елена Груднева, 1974 г. р. На Играх–1992. Пластичная стабильная гимнастка с сильными программами на бревне и брусьях. После. Завершила карьеру. После возвращения в сборную России тренера Александрова (в 2008-м) работала хореографом на Круглом, но вскоре вернулась в Кемерово, где живет ее семья. Сейчас. Работает в кемеровской СДЮШОР. Татьяна Гуцу, 1976 г. р. На Играх–1992. Высокая, выразительная девушка с характером. Гимнастка без слабых мест. Тогда была просто лучшей. Выиграла личное многоборье, стала второй на брусьях и третьей в вольных упражнениях. После. У ехала в США. Сейчас. Живет в Детройте, работает тренером. Светлана Богинская, 1973 г. р. На Играх-1992. Элегантная, высокая, красивая гимнастка. Заслуженный (четыре медали на Олимпиаде-1988 в Сеуле) капитан команды, которого все слушались. После Почти сразу уехала в США. На Играх-1996 выступала за Белоруссию, но осталась без медалей. Сейчас Живет в Хьюстоне, организует летние спортивные лагеря, вместе с мужем владеет пиццерией. Растит двоих детей. Розалия Галиева, 1977 г. р. На Играх-1992. Совсем юная артистичная гимнастка, была хороша на всех снарядах, но особенно ей удавались вольные упражнения. После. Розалия родом из Ташкентской области, но после развала Союза стала выступать за Россию. На Играх-1996 была второй в командном многоборье. В начале нулевых выступала в цирке, в ледовом шоу, работала тренером. Сейчас. Живет в Москве. Замужем, растит двоих детей.