Максим Дулинов: Выпускники школ неинтересны рынку труда

Электронные дневники и учебники, интерактивные доски, лазерные указки и видеоуроки — с тем, что цифровые технологии неминуемо изменят сферу образования, сегодня мало кто готов спорить. Однако насколько отрасль готова к внедрению инновационных практик и решений, а главное, какой результат они принесут? В том числе эти проблемы обсуждали участники XI Гайдаровского форума, где вопросам развития образования традиционно отводится особое место. На форуме презентовали доклад Федерального института развития образования (ФИРО) РАНХиГС «Российское образование в контексте международных индикаторов», авторы которого попытались впервые оценить место российской системы образования на мировом рынке, а также выявить точки роста отрасли. О наиболее важных моментах доклада, а также о вызовах цифровизации для образования «Инвест-Форсайту» рассказал Максим Дулинов, директор Федерального института развития образования РАНХиГС. На первых позициях — Максим Викторович, на Гайдаровском форуме институт презентовал доклад о российском образовании. Какие удалось выявить наиболее значимые проблемы, тренды в индустрии? — Если говорить про доклад о российском образовании в контексте международных индикаторов, подготовленный научной группой под руководством Марка Аграновича, то, пожалуй, самый важный вывод, который мы получили, состоит в том, что сегодня Россия — одна из самых образованных стран в мире. Мы подтверждаем это цифрами — 63% населения страны в возрасте от 25 до 64 лет имеют третичное образование, то есть обладают дипломами об окончании вузов и колледжей. По этому показателю среди стран-членов ОЭСР и партнеров (всего их 46) Россия уступает только Ирландии и Канаде. Но парадокс в том, что объем ВВП на душу населения в нашей стране скромнее, чем у стран с сопоставимым уровнем образования. В случае с другими странами уровень образования и экономического развития тесно связаны: чем выше уровень образования населения, тем выше уровень экономического развития. И это уже основа для последующего анализа и, возможно, каких-то управленческих решений. — Это единственный парадокс отрасли, который удалось выявить в докладе? — Например, оказалось, что у нас один из самых коротких сроков школьного обучения. В развитых странах, в которых (по разным международным исследованиям качества образования) показатели выше, дети идут в школу раньше, зачастую и позже ее заканчивают. Школьное образование с пятилетнего возраста начинается, у нас возраст поступления в школу — 6,5 или 7 лет. В большинстве стран срок обучения в школе 12, а то и 13 лет; у нас 11. Количество учебных часов, которые ученики проводят в классах (по сравнению со странами ОЭСР), чуть меньше: в целом мы больше отдыхаем. Но из-за большого каникулярного периода увеличивается учебная нагрузка в целом и получается, что при меньшем количестве учебных часов ученики всё равно перегружены. Дети в обучении проводят больше времени — с этим тоже связаны перегрузки. — С точки зрения будущего трудоустройства школьное образование оценивали? — Да, и это тоже важный момент, который удалось выяснить. У нас ребята, выходящие из школы, совершенно неинтересны рынку труда. В стране крайне низок процент выпускников школ, прошедших профессиональное обучение, имеющих некую профессию и готовых начать трудовую жизнь. Это тоже один из вопросов, которые следует обдумать. Ряд регионов (например, Белгород) достаточно давно ввел в 10–11 классах практику получения учениками рабочих профессий. Неважно, пригодится она или нет, но в любой момент, выходя из школы, можно себя попробовать в профессии. И не обязательно, может быть, сразу идти и дальше получать образование. Еще один интересный момент связан непосредственно с рынком труда. У нас достаточно высокий уровень полного среднего образования: его получает 90% молодых людей. Однако на этом уровне образования выпускники не имеют никакой профессиональной подготовки (около 13% всех выпускников при среднем значении в странах ОЭСР — 40%). Такое положение складывается из-за того, что к профессионально-техническим программам полного среднего образования в нашей стране следует относить первые два курса программ среднего профессионального образования на базе 9 классов. Но после второго курса студенты не попадают на рынок труда, а продолжают обучение. Иными словами, в России подавляющее большинство людей, закачивая полное среднее образование, не имеет профессиональной подготовки, в отличие от стран ОЭСР, где выпускники того же уровня образования получают профессиональную квалификацию и могут пробовать себя в профессии. Возможно, этим частично объясняется более низкий по сравнению с другими странами уровень занятости среди людей, имеющих образование не выше полного среднего. — Значит ли это, что пока не удается поднять престижность рабочих профессий? — В последнее время наметилась тенденция: после девятого класса выпускники идут не в 10-й класс, а в среднее профессиональное образование. В прошлом году больше 50% учеников сделали такой выбор. Это тренд, который отражает и ситуацию на рынке труда, но также и понимание частью выпускников девятых классов, что высшее образование затем будет проще получить в обход ЕГЭ. Хотя здесь стоит отметить и роль популяризации рабочих профессий, в первую очередь со стороны WorldSkills. Но дальше все будет зависеть от региональных экономик: насколько они будут готовы трудоустроить выпускников системы среднего профобразования. — С системой профориентации как дела обстоят в школах? — Крайне сложно показать профессиональную деятельность, которая будет востребована через 5–7 лет: технологии развиваются слишком быстро, некоторые профессии отмирают, другие трансформируются. Тем не менее об этом важно говорить школьникам, и не только в выпускных классах, где они уже заняты подготовкой к поступлению. Ребенку важно дать попробовать себя в разных видах деятельности. Такой подход также заложен в нацпроекте, в таких проектах, как «Проектория» и «Билет в будущее». Может быть, через увлеченность и интерес ребенка удастся переломить общественный фетиш в отношении высшего образования: что именно оно дает дорогу в будущее. Хотя это не решить лишь новациями в системе образования. Можно сколько угодно говорить о том, как прекрасно быть сварщиком, если нет работы, все будет впустую. Трудности перехода — К новым технологиям в образовательной отрасли как относятся? — Система образования очень инертна; в этом одновременно есть и плюсы, и минусы. С одной стороны, именно такая инертность не позволяет ежедневно внедрять что-то новое, тем самым дезориентируя ученика. Но в то же время новые технологии, подходы входят в образование очень непросто. Комплекс мероприятий в рамках нацпроектов поможет и через оснащение школ, и через повышение квалификации педагогов, и через изменение системы мотивации учителей все-таки активней школам обращать внимание не только на методички областных институтов повышения квалификации, но и на рынок цифровых решений, который будет складываться. — Какие еще есть особенности цифровизации сферы образования? — Цифровизация не должна сводиться к быстрому интернету, компьютерам, современным лабораториям. Очень важно, чтобы учителя понимали, для чего используется каждый цифровой инструмент (а цифра — это лишь инструмент), для достижения какого образовательного результата. Поэтому важно «не свалиться» из осмысленной цифровизации с точки зрения достижения образовательных результатов, которые ставят перед собой семьи, дети, школы, в поставку оборудования. Будем надеяться, этого не произойдет, потому что в нацпроекте наряду с технологизацией процесса обучения заложены инструменты обновления государственных федеральных стандартов, примерных образовательных программ, внедрения различных инструментов, таких как сетевая реализация образовательной программы, когда школы могут использовать опыт и умение педагогов других школ и коллективов. — Цифровые сервисы для образования должно развивать государство? Или и частные компании тоже? — Если говорить о цифровых сервисах и решениях, наверное, необходим некий фильтр, оценка профессиональным сообществом необходимых сервисов. А создание такой системы независимой оценки, в которой в первую очередь были бы заинтересованы частные компании, должно стимулироваться государством. Мне кажется, правильнее предоставить школам возможность пользоваться теми цифровыми сервисами, которые они находят полезными. В прошлом году министерство анонсировало запуск в тестовом режиме образовательного маркетплейса. Когда он станет открытым, мы увидим, как это действительно работает. Здесь главное — не повторить судьбу федерального перечня учебников, когда основным стало попадание в него издательств, после чего качество учебников уже не играло роли. Если государство будет стимулировать появление качественных сервисов, а не ограничивать вход на рынок, тогда, наверное, это будет полезно, и у школ появится больше возможностей. — Не обернется ли это разными подходами к обучению на уровне регионов? — Вполне возможно. Почему нет? Например, таким решением, как Московская электронная школа (МЭШ), все могут пользоваться. Если появятся другие региональные решения, также доступные всем, каждый регион будет выбирать то, чем ему необходимо пользоваться. Идеальный вариант: если школа сможет из разных ресурсов складывать собственную информационную среду. Получится некий образовательный LEGO. Единое образовательное пространство все-таки обеспечивается единством результатов образования, а не единством процессов. И федеральные государственные образовательные стандарты в первую очередь должны обеспечивать единый результат, достигаемый на территории страны, в любом регионе, в любом муниципалитете. Но здесь очень важно, чтобы результативность использования тех или иных решений оценивалась на федеральном уровне. «Цифра» против бумаги — Насколько велика бюрократическая нагрузка в образовании? — В прошлом году Министерство просвещения РФ проводило исследование, посвященное бюрократизации жизни школы. В частности, были проанализированы потоки входящих документов и выяснилось, что с 2015 года и по 2019 год произошел рост бюрократической нагрузки примерно в полтора раза. Поэтому можно констатировать: такая проблема есть. Да, зачастую это приказы, которые, возможно, не требуют реакции. Однако в основном поток документооборота создают запросы от учредителя образовательных организаций самого разного рода, от региональных, муниципальных органов власти. Кстати, межведомственные запросы — от МЧС, Минздрава и пр. — занимают в общем количестве входящей документации небольшое место, как и запросы от контрольно-надзорных органов. — Мешает ли это труду учителя? — Труду учителей это, конечно же, мешает, потому что именно на них ложится задача по составлению различных отчетов и ответов на запросы. Это отвлекает, раздражает, тем более что среди запросов есть много дублирующих. Больным вопросом остается и несогласованность информационных систем, которыми пользуются образовательные организации, органы управления образованием различных уровней. В результате в 40% случаев и выше образовательные организации предоставляют в разные информационные базы дублирующуюся информацию. — Может ли здесь помочь цифровизация отрасли? — Одно из направлений в нацпроекте «Образование», касающееся цифровизации отрасли, предусматривает не только изменение образовательного процесса за счет использования цифровых технологий, но и включает задачу по снижению бумажного документооборота. Задача, которую необходимо решать, — синхронизация информации, создание единого информационного поля для всех органов, заинтересованных в получении информации о деятельности школы. Когда это будет реализовано, учителю станет работать легче. — Как быть с подготовкой педагогических кадров? Нужны ли здесь изменения? — Учитель должен себя чувствовать комфортно в профессии, поэтому в минувшем декабре правительством были утверждены основные принципы построения системы непрерывного профессионального роста учителей. И в качестве одного из эффектов стоит ожидать повышения престижа учительской профессии. Это и ранняя профориентационная работа — речь идет о возрождении системы педагогических классов, когда будущих учителей выявляют еще в школах. Наверное, традиционная система подготовки педагогов преимущественно в педагогических вузах также требует определенного пересмотра. Ведь очень важно, чтобы педагоги не просто владели педагогическими технологиями или знали историю педагогики, но и действительно хорошо знали свой предмет. К сожалению, как было показано на недавно прошедшем в Минобрнауки России Совете по педагогическому образованию на примере русского языка, филологические факультеты классических университетов готовят специалистов, мягко говоря, несколько лучше. И дети в классические университеты приходят более мотивированные, с более высокими оценками, нежели в педагогические вузы на соответствующие направления подготовки. — Какие есть пути решения проблемы? — Здесь немаловажен дальнейший карьерный путь педагога. Было несколько поручений президента РФ относительно внедрения национальной системы учительского роста и выстраивания горизонтальной профессиональной карьеры. В таком случае учитель исполняет не просто функции преподавателя в классе, но имеет возможность выполнять методические функции, например, наставника по отношению к молодым учителям. Все это в рамках нацпроекта, в рамках федерального проекта «Учитель будущего», будет последовательно реализовано. И если комплексный подход будет реализован, то и система повышения квалификации, которая осталась несколько на обочине национального проекта «Образование», также будет встроена в общую систему помощи учителю в его профессиональном росте. Например, заработают центры профессионального мастерства учителя, которые помогут выявлять дефициты в учительской деятельности и направят педагогов в те организации, на те курсы повышения квалификации, которые помогут ликвидировать пробелы и обеспечат профессиональный рост. Беседовала Ольга Блинова