Примирение с Россией не спасло экономику Турции
В экономике Турции сложилась поразительная ситуация. С одной стороны, она показывает двузначные темпы роста, не в последнюю очередь благодаря восстановлению торговли с Россией и возвращению российских туристов. Но ряд других важных показателей говорит о том, что Турция не вышла из кризиса, а, напротив, погружается в него. Что происходит на самом деле и чем вызван такой парадокс?
В третьем квартале экономика Турции показала рост на 11,1%. Это значительно превышает среднемировые темпы (по летней оценке МВФ, в 2017 году глобальная экономика вырастет на 3,5%) и отдает стране по этому показателю первое место в G20.
Правда, рост турецкой экономики носит восстановительный характер, учитывая ту глубину спада, в котором она оказалась в 2014–2015 годах. За эти два года ВВП сократился почти на 15%, но уже по итогам прошлого года произошел отскок – экономика прибавила 2,9%, что даже выше, чем прогнозировали аналитики. В начале 2017-го рост ускорился, по итогам первого квартала составил 5%, а среднегодовое прибавление ВВП, по оценке экономистов Bloomberg, выйдет на показатель в 8,5%.
Основными источниками роста стали экспорт, стимулированный значительным ослаблением лиры (он прибавил на 17,2%), и внутреннее потребление, доля которого в национальной экономике оценивается в две трети (11,7%). В нынешнем году добавился еще один важный фактор – возвращение российских туристов, которые обеспечили серьезную валютную инъекцию.
Как заявил президент страны Реджеп Тайип Эрдоган, выступая в Анкаре, доходы от туристов из России в 2017 году достигли 4,5 млрд долларов. Исходя из текущей статистики, согласно которой российский турпоток приближается к 5 млн человек, в среднем каждый гражданин РФ оставил в Турции по 1 тыс. долларов. При этом Анкара рассчитывает, что в 2018-м будет еще на 15–20% туристов больше.
Однако вся эта впечатляющая динамика вызывает массу вопросов, если взглянуть на другие ключевые показатели. По итогам ноября в Турции был зафиксирован максимальный с марта 2003 года уровень инфляции – почти 13% в годовом выражении. Месяцем ранее она составляла 11,9%, что тоже значительно выше прогноза в 9,8%, который турецкий ЦБ давал на этот год. Его же ожидания по инфляции в 7% по итогам 2018-го на этом фоне вообще выглядят нереалистичными.
Основными факторами разгона инфляции стали рост цен на нефть (Турция в высокой степени зависит от импорта энергоносителей, горючее в стране очень дорогое) и очередная девальвация лиры. Предыдущее резкое падение национальной валюты произошло в середине прошлого года – вскоре после неудавшейся попытки государственного переворота. За несколько месяцев курс упал с 3 до 3,5 лиры за доллар, в начале этого года финансовым властям удалось несколько стабилизировать ситуацию, но в сентябре лира опять стала валиться одновременно с ростом цен на нефть. Сейчас за нее дают 3,9 доллара, что обновило исторический минимум, если считать с деноминации 2005 года.
Такое поведение национальной валюты обычно способствует росту турпотока. Незадолго до падения рубля в конце 2014 года за одну лиру в стамбульских обменниках просили примерно 20 рублей, теперь же курс составляет около 16 рублей, будто бы сам рубль все это время никуда не падал, а, наоборот, рос.
Но гражданам страны падающая лира не предвещает ничего хорошего – теперь они ежедневно ощущают на себе, что представляет собой в реальности экономический термин «инфляционно-девальвационная спираль». Дорожают даже те товары местного производства, которые в Турции всегда были в избытке: например, эксперты банка Goldman Sachs отмечают скачок цен на овощи почти на 13%. Есть и первые неоспоримые признаки стремления турок переложиться в более ликвидные активы, чем лира. В ноябре Всемирный совет по золоту отметил значительный рост турецких вложений в золотые слитки – 47 метрических тонн за текущий год против 14,8 тонны годом ранее.
«Обычно в экономике, где происходит активный рост, национальная валюта не падает, потому что рост экономики вызывает повышение занятости, потребления и устойчивого, реально обеспеченного спроса. В Турции этих признаков не наблюдается. Страна находится в состоянии не бурного экономического развития, а очень сложного переходного периода, – заявил газете ВЗГЛЯД руководитель Центра экономических исследований Института глобализации и социальных движений Василий Колташов. – Концентрация власти в руках Эрдогана вызвала мощнейшие протесты в городах Турции, но не дала решений для экономики, которые удовлетворили бы общество. Остаются большие проблемы с занятостью, люди по-прежнему ощущают падение своих доходов и не понимают, когда начнется их рост. Поэтому турецкая экономика все равно остается в кризисе. Некоторая активизация все же имеет место, но не носит переломного характера, как пытаются показать власти».
Колташов признает, что благодаря девальвации лиры Турция получила в сфере туризма значительное преимущество перед своим главным соседом-конкурентом – Грецией, которая находится в еврозоне. Но в действительности страна лишь начинает возвращение в нишу дешевого туризма, где она находилась в 1980–1990-е годы, пока отдых там не начал существенно дорожать. «К тому же уменьшение издержек происходит за счет снижения цены местной рабочей силы, – подчеркивает экономист. – Все это, конечно, повышает конкурентоспособность экономики и дает некий эффект, но рождает депрессию в обществе: Турция не движется вперед, а пытается удержаться на плаву».
Примечательную позицию в этой ситуации занял турецкий ЦБ, который сохранял редкостную выдержку, удерживая учетную ставку на уровне 12,25% на протяжении нескольких последних месяцев. Классическим монетаристским рецептом при ускорении инфляции и падении курса национальной валюты является повышение ставки. Например, по этому непопулярному пути в конце 2014 года пошел Банк России. Сейчас к подобным мерам прибегает и Нацбанк Украины, чтобы справиться с очередным всплеском инфляции и новым циклом девальвации гривны.
Но турецкому ЦБ в его политике управления ставками приходится оглядываться на президента Эрдогана, который является принципиальным сторонником насыщения экономики сравнительно недорогими кредитами. «Главной и прямой причиной инфляции является изменение процентных ставок. Мы потребовали снизить процентные ставки, и, как результат, инфляция опустилась до однозначных значений. Как только проценты начали расти, инфляция вновь стала двузначной. Говорят, что Центробанк является независимой структурой и туда нельзя вмешиваться. Так вот – невмешательство и привело к такому развитию событий», – заявил он в середине ноября, вновь потребовав от ЦБ снизить ставки.
Западные эксперты, напротив, рекомендуют турецкому ЦБ сыграть на повышение вопреки «неортодоксальной» позиции Эрдогана. Вскоре после попытки переворота под угрозой обвала ставка уже повышалась с 10 до 12,25%, что на время сдержало девальвацию. Но одновременно правительство приняло решение расширить государственные гарантии для бизнеса, и в экономику поступило порядка 50 млрд лир новых кредитов. В то же время у турецких компаний накопился немалый объем валютных займов, оцениваемый в 300 млрд долларов, так что очередной виток девальвации создал новую серию проблем не только для населения, но и для бизнеса.
В конечном итоге Банк Турции на заседании в четверг принял решение повысить учетную ставку на символические полпроцента, сославшись на повышение уровня инфляции. Однако позиция турецких властей по накачке экономики кредитами от этого, конечно, никуда не денется. «Деньги должны быть дешевыми, они должны быть в избытке и легкодоступными», – заявил в интервью Bloomberg министр экономики страны Нихат Зейбекчи.
Параллельно Эрдоган, несмотря на новый этап падения лиры, продолжает продвигать свою давнюю идею – переход на торговлю в национальных валютах с главными союзниками Турции. В конце прошлого года он обратился с таким предложением к руководству России, а в нынешнем октябре – к девятому саммиту организации «Исламская восьмерка» (помимо Турции в нее входят Бангладеш, Египет, Индонезия, Иран, Малайзия, Нигерия и Пакистан). «Нашей целью должно стать увеличение уровня торгового оборота со 100 млрд до 500 млрд долларов. Для этого мы должны перейти на расчеты в национальных валютах. Нет никакой необходимости подвергать наши экономики давлению со стороны доллара и евро», – заявил тогда он.
«Торговать в национальных валютах сейчас не очень рационально: их все равно придется сбрасывать и уходить в резервные валюты, чтобы фиксировать прибыль и чтобы ее не съела инфляция, – возражает Эрдогану Василий Колташов. – Турецкая лира нуждается в международной поддержке, чтобы кто-то продавал доллары, закупал турецкие товары за лиры и даже держал какую-то часть средств в лирах. В этом президенту Турции видится средство стабилизации национальной валюты, поскольку он понимает, что внутренние ресурсы стабилизации исчерпаны. Но это лишь желания – реальность совершенно иная, поэтому лира будет, видимо, падать и дальше, что может привести к обострению социальной напряженности».
Вторая волна глобального кризиса 2014–2016 годов показала, что Турция – это маленькая и поэтому неустойчивая экономика, которой нужно искать внешнюю опору. «Именно поэтому Эрдоган был вынужден помириться с Россией и активно искать теплых отношений с Китаем, несмотря на весь свой паноттоманский пафос», – резюмировал эксперт.