«Кто-то верит в газ, кто-то – в Сбербанк России»

На 1-е июля этого года Пенсионный фонд России получил 4,3 млн заявлений на перевод пенсионных накоплений – почти на 3 млн больше, чем за первое полугодие 2016-го. При этом из-за досрочных переходов в 2016 году люди потеряли 27 млрд рублей инвестиционного дохода. Почему доходность – не главный ориентир при выборе фонда, а заботу о будущей пенсии не стоит доверять государству? – С чем связана такая динамика по переходам? Люди ищут более доходные НПФ? Стоит ли вообще ориентироваться на инвестиционный доход при выборе фонда? – Мы какого-то взрывного роста переходов не наблюдаем. Думаю, это больше связано не с активностью граждан, а с активностью продавцов. Откуда эти миллионы, честно говоря, я не знаю. Наверное, кто-то из очень крупных игроков очень сильно напрягся. Что касается инвестиционного дохода, в его учете возможны различные подходы. Ранее Минфин предписывал рассчитывать СЧА (стоимость чистых активов – Прим. Банки.ру) по их рыночной стоимости, и был один подход у всех фондов. Свежее указание Банка России предписывает рассчитывать СЧА по бухгалтерской стоимости. По бухгалтерской же стоимости СЧА рассчитывается в соответствии с учетными политиками фондов, которые могут существенно отличаться одна от другой. Один и тот же финансовый инструмент в разных фондах может быть оценен по-разному, в связи с его попаданием в разные уровни иерархии справедливой стоимости. Для определения уровня иерархии часто используются такие количественные критерии, как объемы торгов, количество сделок за определенный период и прочие, которые определяются учетными политиками фондов. Поэтому данные, публикующиеся фондами, неправильно сравнивать друг с другом без проведения дополнительного анализа подходов, которые эти фонды используют для определения справедливой стоимости своих инвестиционных портфелей. Цитата – На что тогда ориентироваться вкладчику при выборе фонда? – Кто-то верит в газ, кто-то – в Сбербанк России, построенный на основе советской организации, которая всех нас, мягко говоря, подвела в 90-х годах. На вкус и цвет товарищей нет. У нас свободный рынок: кто что хочет, тот то и выбирает. Кто-то любит, когда к нему приходят домой и два часа что-то рассказывают, а кому-то обязательно надо прийти в банк, в большой красивый офис, для него это – символ надежности. Та же доходность у одних фондов выше на пятилетнем горизонте, у других – на трехлетнем. У какого-то фонда 15 лет истории, у кого-то – пять. Какие-то фонды создавались при крупных сырьевых компаниях, а потом перекупались, уходили в несырьевые холдинги. – Почему объем переходов из НПФ в НПФ растет, несмотря на сопутствующую им потерю инвестдохода? – Люди ходят из фонда в фонд, не очень понимая, что происходит. Когда появилась система гарантий пенсионных накоплений, в ней был прописан пятилетний фиксинг – раз в пять лет фиксируется инвестиционный доход. Это было сделано для того чтобы минимизировать переходы, остудить рынок. Представляете, если бы был принят закон, позволяющий клиенту банка в любой момент забрать деньги с депозита без потери процентов? Увидел рекламу, что где-то на полпроцента больше – побежал туда, через две недели увидел еще где-то на полпроцента больше – перебежал туда. Но ограничение есть, и банки могут при досрочном погашении депозита не отдать вкладчику проценты. Даже если он свои деньги решит забрать за день до окончания срока депозита. В НПФ примерно такая же ситуация. Но объем переходов не упал, потому что люди пенсионных накоплений не ощущают, не чувствуют. Вы накопили на счете 100 тысяч рублей, перешли из одного фонда в другой и потеряли 20 тысяч дохода. Какой ужас, вы потеряли 20 тысяч. А у вас вообще были эти 120 тысяч? И в каком виде вы бы их получили? Вы бы их вообще получили в виде денег? Это все сейчас – под большим вопросом. Люди вообще не понимают, что это. Человек приходит в банк, ему говорят «подпишите вот это», он берет и подписывает. Причем, операционист тоже не понимает ни разницу между фондами, ни объемы потерь инвестдохода, не разбирается в документах, которые нужно подписывать. У него есть план продаж. – Одна из инициатив Ассоциации негосударственных пенсионных фондов как раз касается усиления ответственности агентов. В частности, предлагается ограничить их маркетинговые возможности. О чем идет речь? – Агентами мы называем не только физических лиц, которые куда-то ходят и с кем-то разговаривают. Агентами считаются все организации, которые продают, подписывают договоры, работают с клиентами в интересах НПФ. Это и банки, и страховые компании, и микро-финансовые организации. Кросс-сейлинг – вещь очень распространенная. Но мы своих агентов попросили не заниматься кросс-продажами; если вы пришли к человеку предлагать ему пенсионные услуги, то говорите только про это. Не нужно одновременно предлагать и кредитную карточку. Чтобы не возникло ситуации, когда клиент недоволен платежом по кредиту, а в голове у него это перемешалось с мнением о пенсионном продукте. И потом родится обращение, что мы – фонд – его дезинформировали в чем-то. – По данным ЦБ, в первом квартале 2017 года средний счет клиентов НПФ уменьшился – впервые с 2009-го. Он составляет 67 тысяч рублей. С чем, на Ваш взгляд, это связано? – Я предполагаю, что некоторые наши коллеги по рынку расширили возрастные категории приема клиентов. Раньше принимали лет с 25, когда счет достаточно высокий – человек уже поработал несколько лет. – То есть, привлекают тех, кто еще не успели накопить? – Привлекают нулевые счета. Пришел студент, у него на счете – ноль, последние четыре года – заморозка. Мы – фонд частный, коммерческий, нам нужен высокий средний счет. Мы боремся за увеличение объема средств под управлением. Поэтому мы таких клиентов – с нулевыми счетами – не берем. Говорим нашим партнерам, что берем только клиентов от 25 лет. А некоторые фонды и с 18 лет клиентов берут. В целом это грустная тенденция, потому что, конечно, счета должны расти. Сейчас коэффициент расчета накопительной пенсии составляет 240 месяцев. То есть, если у вас на счете – 240 тысяч рублей, то пенсия ваша будет – 1 тысяча в месяц. По-хорошему, у вас должно быть 2 миллиона. А нынешний показатель среднего счета говорит о том, что систему сбили на взлете, и она приходит к угасанию. Если бы заморозки не было, средний накопительный пенсионный счет был бы тысяч 300-400. А сейчас им неоткуда взяться. Только за счет доходности? Но доходность – это уровень инфляции плюс пара процентов. Сейчас странный период, когда инфляция очень низкая, а деньги дорогие. Но он закончится очень быстро. Доходность защищает деньги от инфляции, не более того. Накопили очень мало. Поэтому и такой маленький средний счет. – Старую систему сбили, но и о новой никак не могут договориться, концепцию индивидуального пенсионного капитала(ИПК) в очередной раз вернули на доработку. Сможет ли, на ваш взгляд, система заработать без автоподписки? – Была программа софинансирования пенсий со стороны государства, в нее вступили всего несколько миллионов человек. Поэтому считается, что программа – плохая, она не взлетела, на вступление была закрыта. Если мы сделаем ИПК без автоподписки, надо сразу быть готовыми к тому, что десятков миллионов участников в ней быстро не появится. И не надо после этого говорить, что программа плохая. Мне лично нравится программа софинансирования. Зачем ее закрыли на вступление? Она хорошая, приучает людей копить. Добровольно, сам пошел и положил 12 тысяч, государство добавило столько же. Через несколько лет это уже сотни тысяч, а ты всего лишь тысячу рублей в месяц отчислял. Смотрите сами, сколько человек, к примеру, вступило в программу софинансирования пенсий за время ее действия? С октября 2008 года по декабрь 2014-го заявление об участии подали 15,9 млн человек. При этом лишь 2,5 млн человек сделали хотя бы один взнос и стали полноправными ее участниками, то есть менее 16%. При этом с каждым годом активность участников Программы софинансирования падает. Так, в 2016-м году в ПФР от поступило 5,7 млрд рублей от 758,3 тыс. человек. (средний взнос всего 9,7 тыс. рублей). Годом ранее поступления составили 7,1 млрд рублей от 950 тыс. плательщиков. Всего за неполные 9 лет в рамках госпрограммы с минимум стопроцентной доходностью на конец 2016-го года сформировано лишь немногим более 100 млрд рублей. Правительство решило ее свернуть, не подумав, что проблема- то была не в низком интересе, а в недоинформированности населения о ней, или вовсе – в незнании о ее существовании. А значит велика вероятность, что и с программой ИПК будет то же самое, если она не будет базироваться на автоподписке. Однако для тех, кто принял в итоге участие в программе софинансирования пенсии, этот шаг ведь не оказался невыгодным – участники программы выиграли, что называется, по всем статьям. Цитата Если ИПК сделают без автоподписки, его, конечно, не закроют через несколько лет, как софинансирование. Но стоит ли тогда верить в эту программу, лишенную автоподписки? – Большинство и не доверяет очередной новой системе. – Вы правы, но отчасти. Не то что бы не доверяет. Попросту не задумываются о ее возможностях. Ведь как думает население? Пенсия, она далеко, она не здесь. Если вам предложат с завтрашнего дня выйти на работу с зарплатой на 100 тысяч рублей больше, вы уйдете сразу же. А если предложат пенсионный план, по которому через 35 лет у вас пенсия будет в два раза больше, то что вы подумаете? «Да какая такая пенсия? Когда это будет?». И такое отношение к пенсии, не думайте, не только в нашей стране. Те же американские пенсионеры говорят одно и то же: «Что бы вы посоветовали? – Вступать в пенсионные программы раньше». Даже там, где системы существуют давно, где никто не сомневается в их устойчивости и нет никаких криков «завтра все украдут». То есть, культура сформировалась, но даже там в частных пенсионных программах участвуют всего 20-30% населения. Еще у нас люди думают, что пенсия – это то, что им должно дать государство. Так вот, это «должны» закончилось 25 лет назад. То, что с тех пор еще какие-то пенсии кому-то платят, это исключительно социальная ориентированность действующей сегодня власти. И есть риск, что со временем эта позиция может измениться. Основа экономики – это разделение рисков. Как понтонный мост – он состоит из нескольких частей; если одну пробили, другие все-таки держат мост на плаву. У всех нас и так очень большая часть пенсии – страховая – на совести государства. И мы от этого никак не откажемся. Поэтому нужно пытаться построить другие источники своей будущей пенсии, которые как можно дальше от государственных институтов. Надеяться только на государство – неверный подход, потому на длинном горизонте, особенно в нашей стране, все может быть. Когда мы говорим об иностранных пенсионерах, счастливых и богатых, нужно понимать, что очень малая часть из них счастливы и богаты за счет государства. Те же американцы далеко не все богаты, но те, кто хорошо живет на пенсии, имеют пенсию, состоящую из нескольких частей – государственную, корпоративную, добровольные накопления. Все это обеспечивает хорошие выплаты. – Один из аргументов социального блока – низкие зарплаты, из которых проблематично отчислять взносы в ИПК. – Конечно, если у человека зарплата – 12 тысяч рублей, куда ему еще отчислять 6%? И зачем? Но в концепции ИПК есть возможность отказаться от отчислений. Кроме того, можно прописать, что планка в 6% начинает действовать при уровне зарплаты от такого-то в обязательном порядке. ИПК в рамках автоподписки – это последняя программа, что называется, «я оттолкнул лодку от причала». Говорят – «мы вам дали 6%, вы в свободном плавании». Если ты сам расписался, что не хочешь откладывать эти 6%, то больше никаких претензий не предъявляй. Государственная пенсия – это, по сути, пособие по бедности. И ты сам расписался в этом. Если автоподписку уберут, это стоит расценивать снова как своего рода какое-то лукавство со стороны государства. Мол, и так все будет хорошо. Так вот, разочарую вас: хорошо не будет. В этом главная проблема, что никто не скажет – государственная распределительная балльная система рано или поздно превратится в пособие по бедности. Вы не сможете из этих денег ни квартплату платить, ни к платным врачам ходить, не говоря уже о помощи детям. Есть над чем задуматься. Беседовала Евгения НОСКОВА, Banki.ru