Стабильный рейтинг России по версии Moody's оказался двусмысленным

Международное рейтинговое агентство Moody’s повысило прогноз по суверенному рейтингу России с «негативного» на «стабильный». Сам рейтинг все тот же — Ba1. Ну и что? На первый взгляд все написанное — тарабарщина. Понятно одно: что-то сдвинулось в лучшую сторону. И то что-то отдаленно-прогнозное. Зато есть комментарий российского министра финансов Антона Силуанова: «Улучшение прогноза стало возможным благодаря активным действиям правительства, направленным на снижение зависимости российской экономики от нефтегазовых доходов и постепенное восполнение суверенных фондов». Министр по вполне понятным причинам готов дырявить мундир для новых если не орденов, то хотя бы медалей — еще бы: ведь улучшение — заслуга бюджетной политики. Теперь попробуем разобраться с мухами и котлетами. Силуанов, надо отдать ему должное, ничего не придумал — он фактически повторил наградную для себя оценку самого агентства. Но вот ведь незадача. Когда в апреле 2016 года агентство Moody’s присвоило России негативный прогноз, то произошло это из-за падения цен на нефть. Теперь прогноз из негативного стал стабильным на фоне совсем других цен все на ту же нефть. Спрашивается: ну и где же «снижение зависимости российской экономики от нефтегазовых доходов»? Если оно и произошло, то изменения измеряются разницей в самих ценах на нефть, зависимость от которых по-прежнему налицо. Но не это самое главное. Что это за рейтинг Ba1? По шкале Moody’s — это официально спекулятивный, или попросту мусорный рейтинг. Со стабильным теперь прогнозом. Так же оценивает российские суверенные рейтинги и агентство Standart&Poor’s. Из большой тройки только агентство Fitch расщедрилось, предоставив России пограничный, но все-таки инвестиционный рейтинг BBB-. Эти рейтинги — не досужие развлечения, а путеводитель для инвестора. И в ряде случаев — не просто путеводитель, а непреложное руководство к действию. Крупные институциональные портфельные инвесторы, пенсионные фонды например, часто расписывают в своих внутренних нормативных документах, что начиная с некой величины инвестиции в определенные бумаги возможны при наличии соответствующего рейтинга эмитентов бумаг со стороны как минимум двух из трех мировых агентств. Спекулятивный, или мусорный рейтинг означает повышенные риски — это очевидное и жесткое ограничение инвестиционной активности в России. Если угодно, мусорные рейтинги — те же санкции. Как тут не вспомнить о «политизированности» оценок рейтингистов; о том, что вся большая тройка — американские по происхождению фирмы; о том, что рейтингисты оскандалились на пороге мирового кризиса 2008 года! Претензии к мировым агентствам бесспорно есть. Были против них и судебные иски, были и выплаты ими внушительных досудебных компенсаций. Есть попытки, пока не очень успешные, разрушить их монополию на рынке. Можно также негодовать по поводу того, что соседями России на рейтинговой полке оказались Коста-Рика, Хорватия, Гватемала, Марокко и Парагвай. А можно взглянуть на российский портрет, нарисованный рейтингами, глазами западного инвестора, для которого и работают агентства. Что его ждет в стране, валюта которой, как это было с рублем в 2015 году, в течение нескольких месяцев девальвировалась почти вдвое и соответственно сократился ВВП в долларовом измерении, ведь инвестор вкладывает средства не в рублях и возврат своих вложений ждет тоже в валюте? Его рейтингисты и предупреждали, снизив рейтинги России. Рейтинг Moody’s остается на доинвестиционном уровне. А это означает, что с точки зрения западного инвестора положение в России сейчас хуже, чем было в 2003 году, когда Moody’s впервые присвоило России рейтинг на инвестиционном уровне Ваа3. С этим можно и, вероятно, нужно спорить, но пока эту оценку разделяют большинство институциональных инвесторов. Они слышат представителей рейтинговых агентств, выполняющих функцию впередсмотрящих, а те предупреждают: Россия получит инвестиционные рейтинги не скоро. Moody’s выдвигает такие аргументы: потенциал роста российской экономики крайне невелик — 1,5–2%. Необходимы решительные реформы, а их проведение и тем более успех — под большим вопросом. В Standard&Poors согласны: там отмечают «отсутствие динамизма и диверсификации» российской экономики. Получается, что доинвестиционные рейтинги дополняют санкции. С той существенной разницей, что доля политики в рейтингах неизмеримо меньше, чем в санкциях. Еще раз: есть за что клеймить рейтингистов, но придать экономике новое дыхание — это не для них и не для западных инвесторов: в первую очередь это нужно нам самим.