Россия отказывается от нефти Уганды
В этом году отмечается десятилетие, как правительство Уганды объявило об обнаружении коммерчески привлекательных нефтяных и газовых ресурсов вдоль западной границы страны. Но даже с 6,5 млрд. баррелей сырой нефти, подтвержденных геологоразведкой, из которых около 1,7 млрд. баррелей готовы к немедленной добыче, угандийцы пока что еще не вышли на мировые рынки углеводородов. Сказалась глубокая отсталость страны, которой практически все институты, связанные с новой отраслью, пришлось строить с нуля — и странная, мягко говоря, политика одного из зарубежных партнеров, выигравшего в сложной борьбе право на строительство единственного нефтеперерабатывающего завода — и внезапно заявившего, что уходит из Уганды. Этот зарубежный партер — Россия. В апреле правительство Уганды выбрало танзанийский порт Танги в Индийском океане в качестве конечной точки для экспортного нефтепровода, строительство которого уже запланировано с бюджетом 4 млрд. долларов. Это решение было трудным. Оно принято после двух лет затянувшихся переговоров с участием должностных лиц из Уганды, Кении, Танзании и нефтяными компаниями, но сегодня все сложности — и межгосударственные, и с определением источника финансирования — уже решены. Финальный контракт, включающий полностью готовы инженерный проект, на строительство трубопровода, как уже было объявлено, будет подписан к концу 2017 г. К этому моменту, как ожидается, закончится подготовка межправительственного соглашения между Танзанией и Угандой — по крайней мере, в этом уверены дипломатические ведомства двух стран. «…Мы находимся в режиме ускоренного строительства трубопровода сырой нефти из Хойма в порт Танги в Танзании…», — недавно заявила Ирен Мулони, министр энергетики Уганды. Тогда же министр Мулони объявила, что четыре миллиарда долларов достанутся французской «Тоталь Уганда БиВи». Что же заставляет угандийцев форсировать строительство трубопровода для сырой нефти, хотя по планам было предусмотрено, что заметная часть нефти будет перерабатываться на собственном нефтеперерабатывающем заводе? В феврале 2015 года RT GlobalResources, дочерняя компания госкорпорации РОСТЭК, выиграла состязание с южнокорейской фирмой СиКэйЭнжинирингна право строительства единственного нефтеперерабатывающего завода Уганды. Поскольку угандийскую нефтяную отрасль приходится строить с нуля, контракт предполагал не только само строительство, но и многолетнее участие эксплуатации предприятия, и подготовку инженерно-технических кадров, и даже управленческого персонала. Лучшей платформы, чтобы закрепиться в нарождающемся крупном игроке на мировом рынке углеводородов, трудно себе представить. Тем не менее, через 16 месяцев, РОСТЭК объявил, что отказывается от проекта — связав это формально с тем, что не госкорпорация не сумела «согласовать с правительством Уганды отдельные параметры контракта». «…Российская фирма выставила новые условия, которые не были благоприятны, поэтому переговоры с ними закончились», — довольно сухо и жестко прокомментировала ситуацию со своей стороны Ирен Мулони, министр энергетики Уганды. В результате, правительство Уганды было вынуждено провести срочную реструктуризацию проекта нефтеперерабатывающего завода и в настоящее время в новом поиске ведущего инвестора. Но принципы финансирования теперь будут другими. Опыт неудачного сотрудничества с РСОТЭК научил угандийцев, что частный капитал как-то надежнее государственного, а менеджмент — как-то более склонен к достижению результата, исчисляемого прибылью предприятия. Причем научил настолько, что этот урок они распространили не только на Россию. «…Изначально у нас было [предусмотрено для финансирования проекта] государственно-частное партнерств, но с уходом РОСТЭК, … мы рассматриваем реструктуризацию проекта, чтобы перевести его в формат публичного акционерного общества с частным капиталом…», — сообщил в сентябре Дозис Абейномугша, помощник комиссара в министерство энергетики на ежегодном собрании Палаты шахт и нефти Уганды (UCMP). При этом нефтяная отрасль Уганды развивается стремительно — пожалуй, так, как никогда не развивалась ни одна из нефтяных отраслей современных игроков на рынке углеводородов. За один 2016 год правительство организовало работу трёх ключевых институтов отрасли — Нефтяной администрации Уганды, Угандийской национальной нефтяной компании и Директората нефти в Министерстве энергетики и минеральных развития. В августе исполнительным директором Нефтяной администрации Уганды Эрнест Рубондо, который до недавнего времени был директором Департамента нефтегазовой разведки и добычи в Министерстве энергетики. Именно Эрнест Рубондо принимал активное участие в разработке нормативно-правовой базы страны, включая Национальную стратегию нефтяной и газовой политики (2008)и пакет законов, регулирующих нефтяную отрасль, который был принят тоже в этом году. В конце августа правительство выпустило первые восемь лицензий на добычу — их получили панафриканский оператор по добыче углеводородов Туллов Ойл, уже успешно работающий в Восточной Африке, Кении, Гане — и, вполне предсказуемо, французская Тоталь. Первая нефть с этих месторождений пойдет уже в 2020 году. Тогда же в августе, стало известно, что правительство выдаст еще четыре лицензии на разведку нефти для четырех новых компаний. Ключевой, стратегический момент — три из них являются крупнейшими нигерийскими нефтедобытчиками. Это «Армор Энерджи», «Вальтерсмит Петроман» и «Оранто петролеум». Выступая в угандийском парламент 8 декабря, Питер Локерис, государственный министр по вопросам разработки месторождений полезных ископаемых, сказал, что процесс лицензирования с нигерийцами продвинулся до стадии переговоров о заключении соглашений о разделе продукции (СРП). Такой выбор делает прозрачной стратегическую ставку правительства Уганды после разрыва отношений с русскими — там, где можно опереться на понятных и предсказуемых соседей, давно играющих на этом рынке — так и поступить. Таким образом, не очень прозрачный уход РОСТЭКа во многом закрыл русским дорогу и в нефтедобычу страны. Возможно, и даже скорее всего, у РОСТЭКа были основания свернуть контракт с угандийцами. Но факт остается фактом — возможность закрепиться фактически на уровне операционного контроля всей отрасли внутри стремительно развивающегося нового глобального игрока на рынке углеводородов отдана французам и нигерийцам.
