Сергей Костарев: «Процесс загрязнения реки остановить гораздо сложнее, чем в случае с воздухом»

- Сергей Владимирович, нынешнее происшествие с обнаружением ртути в Иртыше уже не первое. Разовое превышение ПДК в реке фиксировалось около года назад. Сейчас - в пробах от 15 и 19 февраля. О чём это может свидетельствовать?

- Эта тенденция прямо указывает на необходимость очень подробного исследования и выявления причины загрязнения. Когда год назад исследование показало разовое превышение ПДК ртути, это можно было списать на какое-то эпизодическое локальное загрязнение. Грубо говоря, где-то разбилась лампа или градусник, или же вообще некорректно был сделан сам отбор проб. Но когда это повторяется несколько раз в точках отбора, расположенных друг от друга на расстоянии нескольких десятков километров и на протяжении нескольких дней, то это, на мой взгляд, говорит о наличии какого-то более-менее постоянного источника загрязнения ртутью. Назвать его сейчас со стопроцентной вероятностью невозможно, но я склоняюсь к двум наиболее вероятным сценариям. Либо в воду попали отходы довольно большой нелегальной свалки ртутных ламп, либо источник - ртутное загрязнение на территории бывшего предприятия «Химпром» в Казахстане. И последний вариант, к сожалению, видится мне вполне реальным.

- Казахстанские СМИ уже опубликовали комментарий замначальника департамента экологии Павлодарской области Дархана Исжанова, который заявил о том, что «Химпром» источником загрязнения быть не может - с 2005 года на территории завода ведётся постоянный мониторинг, и превышений ПДК ртути никогда не фиксировалось. Между тем в 2011 году корреспондент «Вашего ОРЕОЛА» выезжал в Павлодар и разговаривал со специалистами, которые вели подобный мониторинг с российской стороны. Сеть контрольных скважин располагалась по периметру бетонитовой стены. В нескольких скважинах, по официальным данным наших специалистов, превышения ПДК периодически регистрировались. Тем не менее в 2016 году Россия планировала свой мониторинг на территории Павлодара прекратить. Что вам известно об этом и владеем ли мы какой-то объективной информацией сейчас?

- Для начала давайте поразмышляем о надёжности этого «глинянного запора» вообще. Изначально этот проект был задуман как временное решение, чтобы остановить движение ртутного потока к Иртышу. Далее предусматривалась полная демеркуризация. Однако за пятнадцать лет этого так и не было сделано. И теперь мне очень странно слышать размышления некоторых экологов, которые сами присутствовали на месте аварии, в курсе этого проекта, а сейчас говорят, что, мол, никакой опасности нет. О том, что она всё-таки есть, открыто говорят казахстанские коллеги-экологи, а в 2018 году в одном из российских СМИ её признавал и представитель органов власти Павлодара. Никто не обещал, что «стена в грунте» будет защищать нас вечно. Но что происходит там сейчас? Я этого не знаю и, возможно, не знает никто. Потому что в условиях непрозрачности очень сложно оценивать действия тех, кто контролирует этот процесс. Да, с одной стороны, мониторинг в Казахстане - не функция России. Это должны делать казахстанские коллеги. Но, с другой стороны, за 15 лет «ртутная бомба» так и не была обезврежена. Выход, как мне кажется, может быть только один: провести объективную совместную межгосударственную проверку с привлечением независимых экспертов, и сделать это публично. Мы не хотим никого обвинить, но мы боимся за экологию Иртыша. Причём если в городе мы можем быть спокойны хотя бы за питьевую воду - на водоканале стоят мощные очистные сооружения, то в районах области этого нет.

- Насколько вообще опасна ртуть в воде? Людям это не всегда понятно, мол, ртуть - это металл, значит, в воде не растворяется, осядет в донных отложениях да и всё...

- Во-первых, у ртути есть водорастворимые соединения, та же сулема, например. Во-вторых, опасность ртути и её паров сохраняется в любых средах. Она попадает в растения, животных, рыбу, накапливается в донных отложениях, потом всё это испаряется и попадает куда-то ещё. Формально превышение рыбохозяйственного ПДК в 1,3 раза для человека не опасно. Но нужно понимать, что ртуть имеет свойство накапливаться в организме, и отследить этот процесс очень сложно. Как следствие, могут возникнуть болезни нервно-паралитического свойства. Да, ртутью не травятся моментально, но постепенно концентрация в организме достигнет критической отметки, и человеку будет плохо, это же вещество и относят к первому классу опасности. Пример - болезнь «сумасшедшего шляпника». Раньше при обработке фетровых шляп использовалась ртуть, и через несколько лет работы люди просто сходили с ума. Именно поэтому ситуация требует тщательного анализа, разработки специальной программы исследования и межведомственного взаимодействия - существующая в регионе система мониторинга позволила выявить проблему, но отнюдь не её глубину.

- Сергей Владимирович, вы упомянули ещё один возможный источник загрязнения - ртутные лампы. Одно время этой проблемой озаботились на государственном уровне, к примеру, за сбор ртутных ламп мы платим лишнюю копеечку УК. На ваш взгляд, насколько это помогло и злободневен ли этот вопрос?

- Моё мнение - как и пять, десять лет назад никакого разумного контроля за сбором и утилизацией ртутных ламп не ведётся. И население не понимает, почему нужно взять эту лампочку и отнести в какой-то там пункт сбора, и далеко не все УК в этом заинтересованы. В итоге большинство таких отходов оказывается в ведре, а затем - на мусорных полигонах. Уверен, если провести нормальное исследование на территории наших свалок, которые, кстати, вообще являются большой отложенной экологической проблемой, мы обнаружим немало очагов локального ртутного загрязнения. Отчасти проблема решается лишь тем, что постепенно те же самые ртутные лампы уходят из обихода и с рынка.

- В последние годы все были настолько озабочены загрязнением атмосферного воздуха, что экология Иртыша как-то отошла на второй план. Как вы в целом оцениваете состояние реки?

- На мой взгляд, основная проблема Иртыша - это гидроузел. Иртыш - река с медленным течением, плотина затормозит его ещё больше, и в тёплые маловодные годы вода будет гнить и цвести. Если говорить о качестве воды, то до Омска оно нормальное. Река многоводна, близких к нам источников загрязнения, не считая потенциальную угрозу «Химпрома», нет, и на подходе к городу Иртыш успевает самоочищаться. Проблемы начинаются на территории города. Сточные воды чистит только водоканал, остальные 94-95 процентов сточных и ливневых вод на территории Омской области, по данным Минприроды РФ, сбрасываются в Иртыш загрязнёнными. А это колоссальные объёмы! Помните, когда несколько лет у моста была незамерзающая огромная полынья, нам рассказывали про какую-то мифическую турбулентность? Сейчас её нет - просто коллектор сброса починили.

Ещё одна беда Иртыша - добыча песка. Нарушается естественное русло, что для такой реки, как Иртыш, очень опасно - твёрдых берегов нет, и они легко изменяются. К примеру, не так давно затянулась большая протока у метромоста. Если же подводить итог, то процесс загрязнения реки остановить гораздо сложнее, чем в случае с воздухом. Очистить в случае ЧП - тем более.

Досье

Костарев Сергей Владимирович

профессор ОмГУПС, председатель Ассоциации ЭКОМСК.

Родился в Новосибирске, но практически всю жизнь прожил в Омске. Первое высшее образование получил в Омском политехническом институте - инженер по ЭВМ, второе - в Академии госслужбы в Москве. Специалист-эколог. Работал научным сотрудником в ОНИИПе, замруководителя Госкомэкологии и Комитета природных ресурсов Омской области. Кандидат технических и доктор философских наук.

В 1996 году на казахстанском заводе «Химпром» (ныне АО «Каустик») обнаружили самую крупную утечку ртути в мире. Из-за несовершенства технологических процессов один из цехов просто сливал её «под себя». В итоге в почве по разным оценкам скопилось от 700 до 900 тонн опасного металла, большая часть которого достигла водоносного слоя и двинулась к Иртышу. Временное решение было найдено только в 2004 году - на пути ртутного потока в почве соорудили стену из бетонитовой глины. Цех разобрали и закатали в бетон. Ещё одним источником угрозы является Былкылдак - озеро-накопитель предприятия, где скопилось около десятка тонн ртути.