Кремль заплатит миллионы, чтобы «зеленые» били «красных»

Администрация президента решила озаботиться экологическими вопросами, как наиболее важными на сегодняшний день. И даже, по информации РБК, обдумывают создание «зеленой партии». Тревогу кремлевских чиновников вызывают экопротесты, наиболее резонансными из которых стали «мусорные». Проходят они во многих крупных городах и уже неоднократно обращали на себя внимание различных структур и ведомств. Наиболее заметными стали акции в Архангельской области против строительства полигона твердых бытовых отходов из Москвы, недовольство жителей Московского региона мусорными свалками. В июне Совет по правам человека провел специальное заседание, посвященное экологической проблематике. Правозащитники констатировали, что в России продолжает нарастать социальная напряжённость, вызванная кризисом в сфере обращения с твердыми коммунальными отходами. «В 2018 году Совет зафиксировал значительный рост жалоб и социальных протестов, вызванных нарушением прав граждан на охрану здоровья, санитарно-эпидемиологическое благополучие и благоприятную окружающую среду при обращении с отходами. В начале 2019 года в 30 регионах России прошли масштабные «антимусорные» протесты», - отмечается в рекомендациях по результатам заседания. Правозащитники отметили, что ситуация усугубляется ежегодным приростом твердых коммунальных отходов (ТКО), но при том никаких мер по предотвращению их образования и дальнейшей переработке фактически не принимается. Между тем, как считают в СПЧ, в России наблюдается рост вовлечённости гражданского общества в предотвращение образования отходов. То есть россияне серьезно озабочены ситуацией. Об этом свидетельствуют и данные соцопросов. «Среди наиболее острых экологических проблем респонденты называют загрязнение воздуха (22%), мусорные свалки (16%), грязные реки и озера (13%), несвоевременный вывоз мусора (11%), плохое качество водопроводной воды и проблемы с озеленением парков и лесов (по 6%)», - говорится в исследовании ВЦИОМ. При этом о «мусорной реформе», которая началась в этом году, слышали 74% респондентов, но хорошо осведомлены о ней лишь у 24% опрошенных. На начало года ситуацией с утилизацией бытового мусора были довольны 58% респондентов, однако 38%, что немало, придерживались иного мнения. О том, что экология становиться риском номер один по значимости угрозы возникновения протестов говорит и исследование холдинга «Минченко консалтинг». В докладе «Источники и риски протестной активности в 2018 году» эксперты отмечают, что в эту сферу попадает множество тем протеста - проблемы с вывозом мусора, промышленные выбросы, качество атмосферного воздуха, качество питьевой воды, радиационная безопасность, строительство любого нового промышленного объекта, оказывающего серьезное воздействие на окружающую среду и многое другое. «Даже в случае, когда речь прямо не идет об экологической проблематике, многие вопросы все равно рассматриваются через призму экологических рисков для населения, а добавление экологической окраски усиливает публичную кампанию по любому спорному вопросу», - подчеркивается в докладе. Исследователи обращают внимание, что экологическая тематика оказывает сильное эмоциональное воздействие, легко масштабируется и тиражируется, не требует централизованного лидерства, что затрудняет работу с активистами, и при этом удобна для манипулирования ситуацией извне. Политолог, эксперт ПРИСП Николай Пономарев считает, что у экологических протестов в России нет четкой социальной базы или единой идеологии. - «Мусорные митинги» в Волоколамске объединили и представителей ЛДПР, и апологетов Алексея Навального, и даже сторонников Владимира Путина. В этом заключается коренное отличие российских «экопротестующих» от «зеленых» на Западе. Например, в Германии соответствующая партия сформировалась на базе региональных правозащитных и экологических движений. Но последних объединяло сходство идеологии и социальной базы. В число ключевых элементов их политической программы входили достижение социальной справедливости и равноправия полов. Они формировались преимущественно в рамках студенческого движения, вокруг городов-образовательных центров. Ничего подобного в случае России мы не наблюдаем. Экоповестка остается преимущественно локальной и региональной. Ее не пытаются встроить в более широкую политическую парадигму. «СП»: - В случае создания «правильной» экопартии, сможет ли она превратиться в реальную политическую силу или это будет некая бутафория, просто попытка очередного распила? - С учетом всех обозначенных рисков и проблем, отсутствие соответствующей партии несет для власти потенциально меньше проблем, чем ее создание. И в свете этого создание новой «зеленой» партии легко может превратиться в очередной «проект по освоению средств». Причем на это охотно закроют глаза, так как реально работающая экопартия легко могла бы стать источником больших проблем, даже при условии наличия контролирующих механизмов. «СП»: - Возможно ли взять под контроль «мусорные протесты», в том числе в результате создания «зеленой партии»? - Как показала практика, «мусорные протесты» можно купировать, сочетая репрессии в отношении их лидеров и технологические меры по ликвидации источника экологической опасности. Ярким примером в данном отношении может служить история вокруг полигона «Ядрово» под Волоколамском. Но этот рецепт работает лишь в случае, когда речь идет о выступлениях локального уровня. Когда протесты приобретают региональный или даже межрегиональный масштаб, о полноценном контроле над ситуацией речи уже не идет. Лучшее, что могут сделать власти в этой ситуации, - мониторить ее развитие и в нужный момент путем уступок (либо демонстрации готовности к диалогу) обеспечивать «сброс пара» с целью недопущения новой вспышки протестов. Вопрос о том, может ли «зеленая партия» оседлать экологический протест, не имеет однозначного ответа. Когда речь заходит о крупных очагах «мусорного протеста», чаще всего мы не видим среди их лидеров представителей экологических партий. Чаще всего это местные политики и активисты. И мало кто из партийных «зеленых» пытался использовать протест с целью наращивания политического потенциала. Имеются редкие исключения. Например, в ходе выборов губернатора Московской области в 2018 г. кандидат от «Альянса Зеленых» Лилия Белова сумела занять третье место по итогам голосования. Достичь этого удалось именно благодаря обращению к местной экологической повестке. Но еще до этого Белова получила известность как экологический активист, в течение 5 лет добиваясь закрытия полигона ТБО «Алексинский карьер». К «Альянсу Зеленых» она присоединилась лишь в 2017 г. Чтобы воздействовать на протест, партия должна быть сформирована за счет активистов, успевших создать себе репутацию борцов за экологию в рамках конкретных кампаний и акций. Но контролировать этих людей будет достаточно сложно, в особенности длительное время. Должный уровень лояльности власти со стороны партии могут обеспечить «кабинетные» экологи, однако их авторитета будет недостаточно для того, чтобы влиять на поведение протестующих. Выходом из ситуации могло бы стать решение предоставить партии широкую автономию. Однако сомнительно, что Кремль решится на этот шаг накануне политического транзита. «СП»: - А кому может быть выгодно создание такой партии? - В данном случае сложно назвать конкретные группы влияния. Но вполне очевидно, что этот проект затрагивает интересы элитных кланов, участвующих в «мусорной реформе». Конкретно ответить на вопрос «Кому выгодно?» мы сможем лишь после того, как станет ясно, идет ли речь о создании «бутафорской» партии, или реально работающего инструмента влияния на экологический протест. Председатель Северо-Западной межрегиональной общественной экологической организации «Зелёный Крест» Юрий Шевчук к идее «зеленой» партии относится скептически. - Попыток создания в России таких партий я знаю уже штук шесть на протяжении последних 30 лет. И кажется, одна из них даже до сих пор действует и участвует в выборах. Появление таких партий, конечно, реально, но они всегда собирали менее 5%. Никто из протестующих голосовать за «зеленых политиков» не будет. Это другие люди. Они не понимают взаимосвязи между общеполитическими делами и тем, что творится рядом с ними, в их дворе. «СП»: - Экологические протесты расширяются, становятся реальной политической силой или могут ею стать? - Ширятся, но не становятся политической силой. Экологи ничего не могут предложить. Мы прошли точку невозврата. У нас сейчас идут колоссальные потери пресной воды, за последние пять лет мы потеряли четверть доступных для нас источников пресной воды. Мы можем предложить создание отдельных локальных поселений, создание устойчивых систем развития районов, может, одного-двух регионов из всего состава страны. Но создать систему устойчивого развития России невозможно, хотя бы потому, что изменения климата глобальны и мало связаны с антропогенной деятельностью. «СП»: - Тогда почему возникает уже в верхах власти идея создания такой партии? - Они смотрят на успех «зеленых» партий в Европе и думают, что у нас это тоже возможно. Но в Европе институт «зеленых» партий базируется на высоком уровне жизни. А у нас этого нет. Мы можем поставить задачу, но решить ее не можем. Создать партию можно. Можно выделить экологический блок программы «Единой России» и сказать – «давайте будем это воплощать, голосуйте. Голосовать-то можно, но сделать ничего не в силах. «СП»: - Может, это не ради экологии, может, это прикрытие для других дел? - Да. Это из серии – если не можешь победить, то надо возглавить. Экология: Польша, прорыв Эльблонгский канал, отомстит «русским оккупантам» Защита природы: Ученые предрекли России катастрофические последствия глобального потепления