Виктор Шендерович: После Беслана шутить стало невозможно

Sobesednik.ru поговорил с автором «Кукол» и мастером юмора Виктором Шендеровичем о том, почему ему больше не смешно. Спасибо Владимиру Владимировичу – Виктор Анатольевич, у вас только что вышла новая книга – «Савельев». Говорят, что трагическая, но в магазинах она продается в разделе «юмор и сатира». – Нет, ну не то чтобы прямо трагическая, но это традиционная проза, с которой я начинал, вернувшись из армии в 1982 году; первый рассказ написан 35 лет назад. А то, что очередная книга моей прозы продается в разделе «юмор» – это, думаю, и мерчандайзинг такой специфический, и сила клише. После «Кукол» у публики на мою фамилию выработался устойчивый рефлекс... Но мне грех жаловаться: благодаря «Куклам» я стал известным, и было бы лукавством говорить, что я об этом жалею – ничего я не жалею, это было прекрасно. Правда, сейчас кажется, что все это происходило с каким-то другим Шендеровичем, и я о том себе вспоминаю почти что в третьем лице. Телевидение в те годы съело меня целиком; потом, спасибо Владимиру Владимировичу, меня погнали оттуда ссаными тряпками. Причем «спасибо» я говорю серьезно! Помните, как у Ильфа и Петрова звали юмориста, который выдавал сотни первосортных шуток в месяц? Авессалом Изнуренков. Вот я бы стал этим Изнуренковым. Но так как в 2001 году меня выгнали с НТВ, я в образовавшиеся каникулы написал свою первую пьесу – «Два ангела, четыре человека», – и вот она уже 15 лет идет в Театре Табакова. Вернулся, в общем, к тому, с чего начинал, – к прозе. – А публицистика? Вы же ею занимались все это время... – Да, еще был «Плавленый сырок» на «Эхе Москвы». Но с 2008 года я сам закрыл эту программу, потому что уже тогда все было ясно: при Путине ничего нового не будет. А я про них все сказал к этому времени прямым текстом, много раз... А после Беслана, после стрельбы по собственным детям из танков, шутить стало невозможно. Собственно, вот с этого времени я вернулся в медленное письмо. И это медленное письмо – пьесы и повести – самая большая для меня радость. – Вы и сами стали в последнее время заметно драматичнее, мрачнее и шутите гораздо меньше. С чем это связано? – Ну, во-первых, «в мои лета не можно же пускаться мне вприсядку», но я говорю не буквально о возрасте, а о том, что интонация естественным образом меняется; это органика. И потом, литература – честная вещь, и бумага как раз далеко не все стерпит: ложь на ней видна, как на рентгене. Поэтому пытаться бодриться – странно. Я оттого и ушел из «Плавленого сырка», что почувствовал: веселость ушла. От возраста ли, от безнадёги ли политической, от отчаяния... Может быть, я возлагал на жизнь какие-то слишком большие надежды. Телевизор пока побеждает – Сегодня вы говорите настолько прямым текстом, что становится страшно за вас. Вы сами не боитесь? Немцов был таким же. – Гибель Немцова стала очередной отсечкой нашего коллективного спуска в ад. С 27 февраля 2015 года мы все живем в другой стране. Причем даже те, кто этого не понимает. Что же до страха... Мне предлагается изобразить из себя сейчас терминатора, который не боится, потому что из оловянной лужицы снова соберется в нечто непобедимое? Нет, я нормальный человек и понимаю, с кем мы имеем дело, прекрасно понимаю, что все мы живы и не перекалечены только потому, что где-то там, наверху, не признано целесообразным сделать это. А дальше есть несколько вариантов. Можно либо уехать (причем крепко так у­ехать, потому что враги Кадырова гибнут не только в Москве – в Вене и в Дубаях... не сделать ли заодно и пластическую операцию?). Либо насмерть испугаться и замолчать. Есть еще третий вариант, который я пытаюсь реализовывать – я же русский человек, в конце концов! – понадеяться на русский авось. Может быть, я фаталист, но пускай оно идет, как идет. Мне в конце концов через год будет 60 лет – поздновато тормозить. Я понимаю молодых подлецов – в их действиях хотя бы есть рациональное начало. Они конвертируют свою заторможенную этику в материальные блага. Понимаю логику. А ссучиваться на старости лет – просто глупо. Не вижу смысла. Я уж как-нибудь мог бы составить конкуренцию в смысле телерейтинга вышеупомянутому господину, но если бы я хотел такой конвертации, это надо было делать 20 лет назад. Насчет же страха... Я легкомысленный человек. Я, конечно, их боюсь, а с другой стороны, как сказано у раннего Жванецкого, ничего сделать не могу, «внутри все свиристит и произрастает». И должен сказать: правду говорить действительно легко и приятно! «Внезапное освобождение речи», по Довлатову, полезно для здоровья. А когда начинаешь тормозить в себе слова и мычать – мешки под глазами отвисают... Посмотрите, как страдают тормозящие. – Есть 86%, есть 2% соловьевских, куда вы, несомненно, входите. А по вашим ощущениям, какой рейтинг у власти? – Скажу очередную банальность: при авторитарных режимах нет социологии. Все это – натертый градусник. Но совершенно очевидно, что мы недооценивали силу пропаганды. Долгое время (до Крыма, скажем) я действительно полагал, что нельзя же, невозможно им верить! Я исходил из того, что всякий нормальный человек видит их ложь и подлоги. Но, как писал Аристотель, известное известно немногим. И последние годы показали, что пропаганда – это единственное, в чем они по-настоящему преуспели. Несмотря на дикие обрушения в экономике и статусе России в мире, телевизор пока побеждает. Элите хочется вернуть 2013 год – А у вас что вызывает большее отчаяние: то, что делает пропаганда, или то, что народ вокруг не способен мыслить самостоятельно? – «Не так страшен палач, как отвратительны зрители» – это я цитирую уже себя. Тоска, конечно. Я как-то вообще переоценивал возможности человеческого интеллекта. Мне казалось, что можно предъявить таблицу умножения и что этого достаточно. И вот ты предъявляешь таблицу умножения, а тебе говорят: да ладно, да чё ты, да перестань, гы-гы! А дважды два – это не четыре, а три или восемь, в зависимости от того, продаем мы или покупаем. И это немножечко вводит в отчаяние, конечно. Но потом сам читаешь еще какие-то книжки – и понимаешь, что так было всегда. И пытаешься выработать философское отношение к этому. Но если ты все про социум понял, что дальше делать? Дальше либо ты машешь рукой и уезжаешь на какой-нибудь дешевый черноморский или адриатический берег доживать жизнь, либо по древнеримской логике: делай что должно, и будь что будет. И тут жить становится немножко легче, потому что ты уже не надеешься ни на какую победу. Это, как ни странно, убирает из противостояния ненужную неврастению. Просто понимаешь: ну да, либеральные идеи опять проиграли, но, черт возьми, ты в неплохой компании! Среди Радищева, Чаадаева, Герцена, Сахарова... Чаадаев не победил, и ты не победил, все нормально, выдохни. – Вообще никогда тут не победить? – А это уже вопрос в том, что считать победой или хотя бы достижением. Скажем так: здесь точно не будет Дании. Задача в том, чтобы здесь не было Узбекистана! Ну вот и работай. А потом пускай историки смотрят, что да как. А ты делай свое дело. Чтобы сказать, как Макмерфи в «Полете над гнездом кукушки»: я хотя бы попробовал. Интересно, конечно, увидеть развязку сюжета, но сейчас бессмысленно загадывать. Завтра может случиться какой-то 1855‑й или 1953-й, вообще все что угодно. Развилку либеральных реформ мы проскочили. Остается следующая развилка: раскол элит. Чеченский ли фактор сработает, или что-то еще... Как будет выглядеть банановая кожура, на которой все это навернется, не знаю. Но мне сейчас кажется, что будет тяжелая стагнация. К сожалению, мы уверенно погружаемся в третий мир, и это длинный и надежный путь. Сами себя добровольно высекли... – Как вы думаете, Путин жалеет сейчас о том, что произошло за последние несколько лет? Хотел бы он отыграть назад? – То, что элита сожалеет, это точно. Элите хотелось бы вернуть 2013 год. Но они давно заложники Путина, а Путин – человек с чрезвычайно закупоренным сознанием. Так бывает, когда человек вместо интернета пользуется Тихоном Шевкуновым... – Я не верю в это. Человек во главе государства в XXI веке – и не пользуется интернетом? Да сказки это все. Ну он же нормальный человек! – Кто вам это сказал? Вопрос нормы – вам любой психиатр скажет – самый тонкий вопрос. Вот вся страна двадцать лет напролет обзывала сумасшедшей Новодворскую, не так ли? Для большинства россиян она, настаивавшая на том, что убийц надо судить, – городская сумасшедшая, умалишенная. А люди, которые раз за разом выбирают воров и убийц и ставят им памятники, – совершенно нормальны, не так ли? Так что давайте завяжем с разговором о норме. Если вам интересна моя версия: я думаю, что Путин сегодня – тяжелый заложник собственной биографии и его психике уже нет пути назад. Если вымести веником из этой головы «особую роль», Тихона Шевкунова, божественное провидение, пославшее его защитить Россию от Запада... – вот если этот катетер мессианства из вены вынуть, что останется? Кто Путин тогда? Думать об этом не очень приятно. А мессианская тема – бальзам на ментальные раны. Если ты спас Россию, то Господь простит тебе и «Курск», и Сечина! Заметьте кстати, что многие войны развязывали люди с какими-то мессианскими идеями. Никому неохота быть банальным уголовником. А вот великая Германия, великая Сербия, великий Сенегал... – Вы не знаете, что есть Великий Сенегал?! Не знаете, что Сенегал противостоит влиянию Запада? И что коней там, на сенегальской переправе, не меняют, поэтому как выбрали одного в 2000 году, так и живут? Нет, виноват: недавно на смену вождю заступил бывший премьер-министр... Тоже знакомо. И традиционные сенегальские «скрепы» очень похожи на наши, хотя по-другому называются. – То есть у нас есть еще один друг? – Да просто брат-близнец! И у него тоже особый путь, чтоб вы не сомневались. А вы думали, только у нас особый путь? Да нет же, у Сенегала тоже, совершенно такой же, как у всех, особый путь: изоляционизм, несменяемость власти; все, кто против власти – враги Сенегала, который, конечно, противостоит Америке. Которая, конечно, как просыпается, только и думает, как бы навредить Сенегалу! Вы просто давно в Сенегале не жили. История уйдет к нациям посмышленее – Вот вы шутите, но при этом так жалко всех нас. – По отдельности – да, всех жалко. Каждого мальчика, который должен будет либо уехать с родины, либо вписываться здесь в коррупционную систему. Его бабушку жалко с ее пенсией, которой ни на что не хватает. Но мы все вместе – как страна – все это заслужили. И это по-настоящему драматический момент. Я повторю Ключевского. История – суровая классная надзирательница: она спрашивает с народа за невыученный урок. Ты через 65 лет после смерти Сталина снова ставишь ему памятники? Хочешь железной руки? Милости просим, говорит история, пройдите на второй год. И еще пара поколений уйдет в этот кровавый силос. Господи, уже пять эмиграций было за век! Но истории-то все равно – у нее среднеарифметический подход. Мы же видели, как она брала штраф с немецкой нации. За Гитлера ты был или против – в какой-то момент наступила одна хана всем. У нас именно такой ханы не будет, будет другая. Мы настаиваем на нашем нежелании учить уроки? Это наше право. История просто отвернется и уйдет к нациям посмышленее. Илон Маск еще что-нибудь запустит. Российские математики, физики, биологи, да просто приличные люди с головой съедут отсюда очередной волной эмиграции и детей увезут, а мы останемся куковать с Хирургом и Гундяевым. Мы, как саперы – ошиблись один раз. Вот как белорусы – выбрали Лукашенко, и всё. Теперь только ждать помощи матушки-природы. Но это не означает, что мы должны перестать что-то делать: писать тексты, выходить на улицы, предавать гласности преступления. Иногда удается победить на каком-то участке, кого-то невиновного отбить у так называемого правосудия – тоже немало. – Удастся ли отбить Серебренникова? За него что-то плотно взялись... – Охота на Кирилла Серебренникова в стране, где на свободе и при должностях Сечин и Чайка, – это все, что вы хотели знать о борьбе с коррупцией при Путине. Все это очень и очень драматично. Власть уже давно ведет диалог с гражданским обществом через ОМОН, она зачистила СМИ, суды и выборы – и перешла к зачистке культуры. Все это, разумеется, сопровождается номенклатурными и коррупционными схватками внутри самой власти. Не сомневаюсь, что Серебренников – жертва именно этой войны. Сами они не остановятся, конечно. И уровень нашего завтрашнего бесправия и их завтрашнего мракобесия прямо зависит от наших сегодняшних усилий по сопротивлению. Завтра будет уже поздно жало-ваться. Вехи биографии: 1958 – родился 15 августа в Москве 1996 – получил премию «ТЭФИ» 1997 – стал худруком п­рограммы «Итого» на НТВ 2005 – был независимым кандидатом на выборах в Госдуму. Проиграл 2010 – подписал обращение оппозиции «Путин должен уйти»

Виктор Шендерович: После Беслана шутить стало невозможно
© ИД "Собеседник"