Аромат запрещенки

Франция — безусловный хит среди начинающих путешественников. Ну, Париж, понятно — город влюбленных. Потом Лазурный Берег — курорт миллионеров. Для продвинутых и умеющих водить машину — Прованс и замки Луары. Однако куда бы вы ни отправились в границах Пятой республики, имейте в виду: везде, даже в сельской глуши вас будет сопровождать миф о величии и непревзойденности французской кухни. Так что любое путешествие — даже краткий бизнес-трип — в этой стране неизбежно станет гастрономическим. Ну, если это, конечно, не винный тур, что совершенно другая, но не менее захватывающая история. Лично у меня в отношении Франции с детства были три четкие гастрономические установки: французское вино слишком кислое; в замысловатом блюде под красивым декором и вкусным соусом может оказаться лягушка; а французский сыр — вовсе не то, что мы привыкли считать сыром. Это сыр настоящий! В моем полусоциалистическом сознании слово «сыр» навсегда ассоциировано с образом прогнувшегося маслянистого пластика верхом на хлебе: «Бутерброд с сыром — 7 коп.». Так что к любителям, а уж тем более знатокам сыра я себя отнести и сейчас-то не могу, а уж тогда... Вот, может быть, во французской стороне попробую настоящего-то, думал я. Так уж сложилось, что самыми ревностными ценителями сыра были и до сих пор остаются французы. Генерал Шарль де Голль, по слухам, огорчался: «Как можно управлять страной, в которой столько же сортов сыра, сколько дней в году!» Действительно, непросто, особенно если учесть, что на самом деле эта цифра куда значительнее: около 500, не считая того, что в каждом крестьянском хозяйстве готовят свой сыр, у которого зачастую нет даже названия. Первенство среди сыроедов, сыроделов и сыролюбов у французов, разумеется, не раз пытались оспорить швейцарцы, голландцы и итальянцы. Но не тут-то было: французы просто подавляют соперников количественным фактором. Среднестатистический француз съедает в год в среднем 25 кило сыра — больше, чем кто-либо другой в мире. В первые же дни мне открылась истина: во Франции к сыру грешно относиться как к пищевому продукту. Это скорее ритуальная принадлежность: потомки галлов (и других племен с менее звучными названиями) испытывают почти религиозный экстаз, вкушая фромаж всех цветов, видов и консистенций. Они могли бы пойти войной на англичан за их привычку есть сыр после сладкого, если бы не были так поглощены своей собственной, истинной любовью к сыру. Интересно, что бы они сделали, увидев тот самый бутерброд за семь копеек… Завтрак в ресторане отеля был исполнен мирной помпезности: среди алого бархата и белоснежных скатертей ломились горячий и холодный шведские столы, свежие гарсоны разносили чайники и кофейники, фруктовая горка, украшенная живыми цветами, благоухала тропиками… Вот только, кажется, в тропиках этих кто-то издох. Дня три назад и довольно крупный. Угрожающий запах шел плотным облаком до самой середины большого зала, перекрывая и жареный бекон, и банановый пудинг. Потрясенный несоответствием запаха месту, я уселся у приоткрытого окна, и в этом ракурсе передо мной тут же предстал источник потрясения: сырный стол! Это сооружение считается визитной карточкой заведения — ресторана или кафе. Мощный мраморный прилавок, а на нем деревянные толстые доски, на которых разложены ряды надрезанных шаров, голов, дисков, пирамид и дырчатых ломтей. Набор ножей — от исполинских до самых скромных: каждый отрезает себе сколько хочет, виртуозно орудуя только ножами. Рядом необъятные тарелки, на которые предполагается грузить отрезанные куски. Я с ужасом проводил глазами тонкую и звонкую француженку крохотного роста, которая едва донесла до столика свою тарелищу, в три этажа уложенную кусками сыра, и уела все это добро за какие-то 20 минут. Что удивительно, ее порхающая походка после такого завтрака абсолютно не изменилась! Через несколько дней я все-таки проникся всеобщим сырным благоговением. И уже почти свыкся с запахом. На рынке из любопытства даже прошелся вдоль сырного ряда, тихонько дыша ртом и уворачиваясь от протягиваемых мне на ножах разноцветных кусочков. В общем, был почти готов попробовать «настоящего». Предварительно выяснив у знатоков, какой из сыров наименее вонюч, отрезал три тонких ломтика — белый, желтый и оранжевый. Набросал сверху побольше листьев салата, чтобы в случае чего спрятать отвергнутое. Оказалось — съедобно! Даже вкусно. У оранжевого, впрочем, была некоторая кислая резкость, оставившая нехорошее послевкусие. Следующий подход был запланирован на ужин. К тому времени я уже избавился от одного из своих предубеждений: французское вино вовсе не кислое, а именно что сухое. Прекрасное вино. Буду запивать им сыр — это так по-французски! Но наслаждения не получилось: я схватил, что называется, кусок не по себе. Невинный с виду, на вкус он оказался просто омерзителен. Причем снаружи почти не имел запаха, зато попав в рот разразился таким ароматом и так распластался по языку, что я почувствовал себя вкушающим чью-то разлагающуюся плоть. Пришлось спешно утираться салфеткой, чтобы незаметно выплюнуть и упаковать в нее подлый сыр. Запить вином, заесть десертом и зачистить зубной пастой жуткий вкус не удалось, и всю ночь мне снились кошмары. Наутро с похмельной суровостью я поклялся никогда, никогда не есть больше сыру. Однако нарушил клятву в тот же день на маленькой ферме, где гостям предложили домашний сыр — маленькие сливочные шарики, плавающие в глубокой глиняной миске с молочным рассолом. Есть их полагалось специальной круглой ложкой с дырочками. На вкус они были восхитительны, а внутри каждого шарика прятался миндальный орешек. Просто восторг! И на сыр совсем не похоже! Сделав философский вывод, что сыр сыру рознь, а о вкусах не спорят, я утешился тем, что, видимо, мне пока не встретился «тот самый» сыр, который одним своим видом и запахом заставил бы мои глаза гореть, а сердце биться чаще. Вот теща моя, например, знает толк в сыре и велела привезти ей самого что ни на есть французского — «и чтобы плесень была потолще». Я добросовестно выбрал самые устрашающие на вид сыры и попросил завернуть их как можно лучше. Сверток в результате получился внушительным: поверх фирменных коробок и магазинной упаковки я засунул сыр в несколько полиэтиленовых пакетов, переложив их газетами. Уверенный, что запах перекрыт, я снова наслаждался жизнью. Сыр проявил свою вонючую сущность в самолете. Причем не только мой: рейс из Парижа впору было снабдить противогазами. Безответственные пассажиры набрали на борт столько сыру и французского парфюма, что воздух в салоне превратился в натуральный смрад. Невозмутимые лица бортпроводников вызывали уважение. В Шереметьево встречающие безошибочно шли к нашему рейсу по запаху. «Сыр очень уж силен по части благоухания, — справедливо заметил уважаемый Джером К. Джером в опусе с гомерическим названием «Преимущества сыра как дорожного спутника». — Как-то раз один из моих друзей купил в Ливерпуле несколько головок французского сыра. Это был изумительный сыр, острый и со слезой, а его аромат мощностью в двести лошадиных сил действовал с ручательством в радиусе трех миль и валил человека с ног на расстоянии двухсот ярдов». Сырному сокровищу еще предстояла доставка на автомобиле к тещиному столу. Десять часов пути! «Я с ним в одной машине не поеду!» — заявила жена, не унаследовавшая сыролюбия своей матушки. Сыр был невежливо привязан к багажнику на крыше. Обдуваемый встречным ветром, он почти не издавал запаха. P.S. Зимой лучше предпочесть легендарный бри, овернский голубой фурм де амбер, брусс, бофор, ливаро и комте. Внимание: савойский риш мон едят только горячим! Осенью советуют выбирать камамбер, бле, вашрен, маруаль, мюнстер, томм с зернами укропа или виноградным жмыхом. А сладковатый сен-нектэр, настоянный на пиве терпкий буле де авенн, начиненный черным перцем гапрон или острый вье лилль хороши в любое время года.