Их будет семеро, и один из них — безоговорочный лидер в опросах общественного мнения. 25 мая Совет стражей Конституции — инстанция, состоящая из шести юристов и шести представителей духовенства, — утвердил список политиков, допущенных до участия в иранских президентских выборах. Фаворит гонки — 60 летний Эбрахим Раиси, действующий глава судебной власти, строит свою кампанию на непримиримой борьбе с коррупцией. Причины считать, что он может действовать тяжелой рукой, имеются: в конце 1980-х Раиси был среди судей, приговоривших нескольких тысяч заключенных — возможных членов террористической группировки — к смертной казни. С тех пор Раиси примкнул к иранским ультранконсерваторам, предпочитающим разговаривать с Западом не иначе, как на языке силы. Вместе с этим политиком самая правая фракция иранской политической элиты может надолго утвердиться у власти.
Персидский гамбит
Предыдущая попытка ястреба покорить президентский дворец завершилась в 2017 году в шаге от цели во многом из-за стечения обстоятельств. Раиси набрал тогда 38% голосов, уступив действующему президенту Хасану Роухани за год до того, как лидер США Дональд Трамп удивил весь мир, выведя свою страну из ядерной сделки с Ираном. Для Роухани это решение стало крахом надежд на выход из экономического пике. В 2016 году, сразу после заключения сделки, экономика Ирана выросла на 12%, но в 2018-м сократилась на 5,4%, в 2019-м еще больше — на 7,6%. Такой исход (и неудачу сближения с Западом) заранее предрекали ультраконсерваторы. В 2021-м Раиси заявляет, что тоже выступает за сделку, но это можно оспорить: действия контролируемого сторонниками жесткого курса парламента ведут страну в другую сторону, осложняя переговоры. Уже более года Иран снимает с себя ранее взятые обязательства: увеличивает степень обогащения урана, количество этого сырья на своих складах и пересматривает правила доступа на ядерные объекты для иностранцев. Прежний президент Роухани еще у власти, а ультраконсерваторы уже демонстрируют Западу все составляющие жесткого подхода.
На этом фоне от Раиси ожидают, что он закрепит приход ястребов на политический олимп. С процессуально-юридической точки зрения этого еще может и не случиться, но такой исход почти невероятен. Пятеро из семи кандидатов представляют общую с главой судебной власти консервативную силу. Двое умеренных претендентов — малоизвестные политические легковесы, не располагающие существенной поддержкой. Как показывают социологические опросы, главный оппонент Раиси — политическая апатия. На выборах с дефицитом интриги ожидают низкую явку. Эта тенденция обозначилась еще в 2020 году, когда, чтобы избрать парламент, к урнам пришли только 42% имеющих право голоса в стране. Согласно одному из опросов, в этот раз может быть и еще хуже: вплоть до 27%.
Оживление в предвыборную гонку пробует внести ветеран иранской политики Мохсен Резаи. Неудачливый участник нескольких предыдущий президентских кампаний ("Выборы без Резаи — как кебаб без лука", — шутит иранская блогосфера) выступает с воодушевляющей, но экономически сомнительной программой: поднять местную валюту до статуса резервной в исламском мире (третьей после доллара и евро) и выплачивать зарплату женам за то, что они ведут домашнее хозяйство. В интернете эти предложения обсуждаются широко, но всерьез слова политического долгожителя иранцам воспринять трудно.
Как Резаи, так и другие кандидаты — среди них глава Центробанка Абдольнасер Хеммати, бывший депутат Али Реза Закани и действующий избранник Амир Хоссейн Газизаде — полезны Раиси для создания конкурентной обстановки во время дебатов. Специфика в том, что политические позиции главы судебной власти и части его оппонентов смыкаются. Фаворита гонки упрекают в плохой устной речи. Выступить на публике лучше, чем он, а потом, возможно, и снять свои кандидатуры — такой сценарий для "лишних" консервативных претендентов допускают наблюдатели.
Святой отец нации
Приход к власти Эбрахима Раиси может повлечь начало длительных перемен в Иране. Именно поэтому Совет стражей Конституции — орган, контролируемый верховным духовным лидером страны Али Хаменеи, — предлагает избирателям голосование без интриги. Сам Хаменеи стар — в апреле ему исполнилось 82. В должности рахбара (или рахбарэ-моаззам, духовного главы мусульман-шиитов-двунадесятников), ему может понадобиться преемник. Это чрезвычайно значимо, поскольку быть рахбаром в Иране многократно важнее, чем президентом. Политическая власть сосредоточена именно в руках рахбара.
Начало переходного периода трудно прогнозировать: оно зависит от здоровья Хаменеи. Но ясно, что на обозримое будущее духовному лидеру требуется стабильность, а в президентском кресле — надежное доверенное лицо и возможный сменщик, тем более что новым рахбаром (а значит, и настоящим главой Ирана) вполне может стать и сам Раиси (он принадлежит к духовенству), сделав по карьерной лестнице сначала первый (в президенты), затем и второй шаг вперед. Утечки об этом уже много раз поступали в прессу.
В мае 2021 года поддержка Хаменеи расчистила дорогу перед главой ультраконсерваторов. К удивлению большинства, до участия в выборах не допустили лидера умеренных в политической элите — реформиста, бывшего спикера парламента Али Лариджани и экс-президента Махмуда Ахмадинежада, ранее дважды проходившего через это сито, но в этот раз отсеянного. Устранение их обоих почти лишило интриги выборы и автоматически ведет к снижению явки, но в Тегеране готовы платить эту цену. Действующий президент Хасан Роухани публично обратился к рахбару с просьбой допустить до выборов еще претендентов, но услышан не был. Если таково решение самого влиятельного в Иране человека, то партия примирения с Западом свой кредит доверия в его глазах исчерпала.
Что сделаешь ради сделки?
Приход к власти в Иране ультраконсерваторов (точнее их возвращение, ведь у власти они уже много раз были ) ставит в деликатное положение Белый дом. Президент США Джо Байден выступает за присоединение своей страны к ядерной сделке с Ираном, что практически гарантирует быстрый восстановительный рост его экономики, сопоставимый с тем, который уже произошел в 2016 году. Но простое возобновление прежнего договора Вашингтон не устраивает. С весны 2021 года в Вене продолжаются переговоры о новом, "более сильном", как формулирует Байден, соглашении. Если демократы не отступятся от своих обещаний и все же заключат его, то, помимо желания, усилят непримиримых оппонентов американизма — правую часть иранского политического спектра. Если же американцы откажутся, то консерваторы, по крайней мере, смогут объявить, что их скептическое отношение к переговорам полностью оправдало себя. И хотя бы риторически, но все равно выиграют.
В таком случае Ближний Восток вполне может ждать обострение. Союзники Ирана — хуситы в Йемене, начавшие наступление в провинции Мариб, движения "Палестинский исламский джихад" (запрещено в России) и ХАМАС в секторе Газа — в последние месяцы пришли в движение. Но и этого мало. Впервые за долгое время в регионе дает о себе знать политическая воля Китая. Пекин обвинил США в игнорировании палестинцев: на фоне поддержки, исторически оказываемой Тегераном ХАМАС, и тайного (детали не разглашаются) соглашения, заключенного Китаем и Ираном в начале года, — вырисовывается новая политическая конфигурация, которая может оказаться очень влиятельной.
"Если консерваторы окажутся у власти, — рассказал ТАСС специалист по Ближнему Востоку, преподаватель Антверпенского университета Том Сауэр, — то выстраивать отношения с США Ирану, разумеется, станет сложнее. В этой ситуации Россия и Китай могут добиться большего влияния на местную политику. И все же даже консервативное правительство вполне может усматривать свой интерес в возвращении к сделке. Джо Байден меньше, чем Трамп, склонен поддерживать Саудовскую Аравию и Израиль, и это влияет на регион в целом. Уже есть признаки того, что саудовцы пробуют восстановить отношения с иранцами. Все это может иметь и позитивные последствия: ослабить голос тех в элите Ирана, кто выступает за создание ядерного оружия, и увеличить шансы на то, что сделка в той или иной форме, но будет восстановлена, пусть и при правительстве консерваторов", — выражает надежду на мирное развитие событий в ближневосточных странах эксперт.
"В целом в Иране ведут борьбу две политические силы, — рассказал ТАСС исследователь исламского мира, профессор Тель-Авивского университета Давид Менашри. — Одну обычно называют прагматиками, или сторонниками реформ, другую — консерваторами, или ястребами. У сторонников жесткого курса есть значимые преимущества: они говорят от имени ислама, контролируют силы безопасности, особенно Корпус стражей исламской революции, который, в свою очередь, распоряжается немалой частью экономики. Консерваторы намерены сохранить этот контроль. Получив уже власть над судебной системой (Раиси возглавляет ее с марта 2019-го), а затем и парламентом, сейчас хотят взять под контроль президентские полномочия. При этом стоит иметь в виду, что они в Иране ограничены: предыдущие лидеры Роухани и Хатами жаловались, к примеру, что их руки связаны, а первый иранский премьер после революции 1979 года Мехди Базарган однажды посетовал, что вместо власти ему вручили нож без рукоятки. И все же первые сроки президентов Роухани и Хатами показали, что перемены на этом посту так или иначе, но влияют на курс Ирана. Новому иранскому президенту придется иметь дело с заключенной в 2021 году сделкой с Китаем. Ее детали все еще неизвестны. И все же ясно, что охват этого соглашения очень велик, что беспокоит в Иране многих: такие договоренности, в чем бы они ни заключались, должны иметь долговременные последствия. По вопросу о том, ориентироваться на Восток или на Запад, иранское общество чрезвычайно разделено. Прагматики и сторонники реформ предпочитают наращивать связи с Западом, а ястребы (особенно Корпус стражей исламской революции) — с Востоком, включая Китай, Индию, Японию и, конечно, Россию", — резюмирует эксперт.
Игорь Гашков