В Воронеже выставили графику известного театрального художника Юрия Гальперина

Эскизы к спектаклям, живописные полотна и рисунки выдающегося мастера можно увидеть в Белой студии арт-центра "Прогресс". Выставку работ Юрия Гальперина приурочили к юбилею мастера. 27 мая ему исполнилось бы 70 лет.

В театральном мире этого художника хорошо знают. Он оформлял спектакли по всей стране и за рубежом, сотрудничал с крупными режиссерами - Вячеславом Кокориным, Адольфом Шапиро, Леонидом Хейфецем, Сергеем Женовачом и многими другими. Выработал особый, узнаваемый почерк. Гальперин не просто иллюстрировал идею, эпоху или концепцию, но каждый раз придумывал фантастический мир.

"Он сначала создает свою планету, а потом уже переселяет на нее Шекспира, Островского или Мольера", - объяснил метод друга и многолетнего соавтора спектаклей воронежский режиссер Михаил Бычков.

Воронежцы постарше вспомнят авангардный "Хармсбург", поставленный четверть века назад в Театре юного зрителя голландцем Тэдом Кэйзером. Или работы Бычкова - "Над пропастью во ржи", "Каина", "Каштанку", "Шарманку" в ТЮЗе перестроечных лет, "Дядюшкин сон" и "Калеку с острова Инишмаан" в Камерном театре. Там же шел спектакль Георгия Цхвиравы "В ожидании Годо" в сценографии Гальперина…

В Москве, где художник жил с 1997 года до смерти в 2011-м, оформленные им постановки шли в Вахтанговском и Малом, Театрах на Малой Бронной и на Покровке, имени Станиславского и Пушкина, Театре Российской Армии и Et Cetera.

Провокационным и выверенным был "Роман с кокаином" Олега Рыбкина в РАМТе. Макет к этому камерному спектаклю сейчас выставлен в "Прогрессе". За шторами из оберточной бумаги прячется зеркало, в котором отражались герои и зрители.

На стенах - с полсотни листов: графика, аппликации, наброски костюмов с пометками для театральных цехов, где нужно сделать ворсовые "трусы" на каркасе, где - подвесить к кринолину грузики, чтобы создать необходимую форму. К спектаклю Михаила Бычкова "Человек, зверь и добродетель" по пьесе Луиджи Пиранделло (Театр имени А. Пушкина) художник сочинил такие костюмы, что персонажи выглядят животными или насекомыми.

Среди эскизов к вышедшим спектаклям - пара неслучившихся. "Вторник Мэри" по Кузмину в 2009 году репетировали в Нижегородском ТЮЗе. Режиссером был сам Юрий Гальперин, получивший грант на постановку. Это была его мечта. Но руководство театра в результате интриг сменилось, и довести проект до конца не удалось. Еще один спектакль, от которого остались только чертежи и макеты, - "Канкун" Георгия Цхвиравы. Художник перед смертью сдал все материалы в Омский театр драмы, однако воплощать эти замыслы без него не решились.

Технические, по сути, работы, не предназначенные для всеобщего обозрения, Гальперин прорисовывал тщательно, не допуская случайных линий. Под конец жизни эта скрупулезность ему немного прискучила, и он мог делать наброски быстрыми мазками кисти.

- Отношение к профессии у него сложилось в Краснодарском художественном училище, где работал молодой тогда педагог Игорь Михайлович Баяндин. Юра считал его своим главным учителем. Отделение было театральное, но готовили ребят фактически как живописцев. И писать маслом он продолжал всю жизнь… - вспоминает жена Гальперина, актриса воронежского Камерного театра Тамара Цыганова.

На выставке есть несколько полотен, которые хранились в семье. Одно лежало свернутым на шкафу, и глаз персонажа немного осыпался. Реставрировать работу вдова не стала - выглядит так, будто человек на картине плачет.

- Мне кажется, это слезы о том, как сложилась его творческая судьба. Юрий оформил много удачных спектаклей, но мало кто знал, с какими мучениями все было сопряжено. Он очень переживал, когда в театрах не могли сделать декорации или костюмы так, как было задумано, или когда его раскатывали на худсовете… Театр - грязное дело, и бывало так, что режиссеров, с которыми он работал, просто "съедали", а проекты сворачивали, - пояснила Цыганова. - Непросто было, когда мы переехали из Воронежа в Москву. Юра мечтал покорить столицу, а это очень жесткий город. В какой-то момент мы оказались вдвоем: телефон молчит, друзья заняты своими делами. Ему было тяжело. Выручили другие театральные художники и СТД.

Коллеги вспоминают, что Гальперин хорошо ладил с костюмерами и техниками, которые работали по его чертежам, но всегда настойчиво добивался точности. Не все могли это понести. В записных книжках художника описана работа над "Ревизором" в Южной Корее: сопротивление ответственных за декорации, непонимание… "Привезли лифт. Это просто неприлично, похож на шкаф"; "Большая примерка костюмов - фантастика: черкеска на молнии, вместо русской рубахи длинный плащ, турнюры вообще не привезли". За анекдотическим изложением - неподдельная тоска: "У меня болит сердце. Пусть делают что хотят". Спектакль в итоге выпустили, художника проводили в Россию с почестями и извинениями. В финале в роли настоящего ревизора должен был выйти реальный глава провинции.

"В некоторых театрах требовать точного воплощения бессмысленно. Мне в спектакле нужен круг. Прихожу в цех, смотрю - квадрат… Не могу я в распущенном театре стоять над каждым и быть всеобщим ужасом. Да и в зарубежных театрах иначе. Мы с Сергеем Женовачом ставили в Норвегии "Ромео и Джульетту", нам нужны были кипарисы. Их выписали из Англии, и у нас кулисы были из живых кипарисов. Это маленький театр, но в нем было все в порядке. Кстати, смета у спектакля не такая, от которой падают в обморок", - вспоминал Юрий Григорьевич.

В Норвегии у него когда-то была большая выставка. Серия полотен для нее называлась "Театр любви". Часть была куплена, часть сгинула в неизвестности из-за махинаций галериста. А название, похожее на кредо, осталось.

"Бывает, работа съедает душу из-за неточного воплощения, и потом бывает очень трудно восстанавливаться. У каждого театра своя степень самоуважения", - размышлял он. Наблюдения Гальперина сегодня звучат обжигающе актуально: "Главное - не потерять голову от появившихся материалов. Сейчас засилье шоу, пир материалов без всякой человеческой мысли. Тихий ужас и развращение людей. Сегодня меня удручает наглость - морочат людям голову, обманывают, создают свою говяжью систему ценностей, свою историю культуры. Если раньше все силы отдавались созданию своего театра, то сейчас театр становится сферой обслуживания, а это не имеет никакого отношения к искусству".

Работы художника хранятся в Центральном театральном музее имени А. Бахрушина. Там проходила монографическая выставка, которую затем показывали в Воронеже. Часть эскизов, купленная регионом, на постоянной основе экспонируется в "Галерее Гальперина" в Камерном театре. А то, что осталось в семейном собрании, можно увидеть только в составе временных проектов. Экспозиция в "Прогрессе" будет доступна до конца июня. Посетить ее можно в дни спектаклей, концертов и других мероприятий арт-центра.

Прямая речь

Михаил Бычков, режиссер, создатель Воронежского Камерного театра:

- Мы с Юрием познакомились, когда нам было лет по шестнадцать. И у меня такое ощущение, что он и тогда все умел, хотя и получал какие-то тройки в художественном училище. Но это неважно!.. Нет более двух несочетаемых вещей, чем наша система театральных учреждений и то, что представлял собой внутренний мир этого человека… Конечно, соавтору, да и зрителю нужно было быть очень внимательным и любопытным, чтобы увидеть и услышать в Гальперине все то, что он был способен рассказать о пьесах, над которыми работал.

Юрий Овчинников, артист Воронежского Камерного театра:

- Как художник он давал актерам зерно образа. Увидев эскиз Гальперина к спектаклю "Над пропастью во ржи", я понял, как надо играть моего персонажа. И он еще так дотошно следил, чтобы все было правильно подогнано: "Давайте два сантиметрика вот здесь поднимем, сантиметр тут уберем…" Я недоумевал - какая разница, кто там увидит этот сантиметр! А грим он сделал мне просто одним движением. Сижу у зеркала и говорю: "Юр, мой герой прыщавый". Он тут же зачерпнул из банки вазелин, которым мы смывали с лица краску, и размазал мне по щекам…

Сергей Горшков, художник, скульптор:

- Корни творчества Юрия Гальперина очевидно уходят в авангард 1920-х, дадаизм, европейское искусство ХХ века. Со своим стилем он вписался в очень живое для нашей страны время девяностых, где его образы оказались востребованы.