Малиновый звон над Антарктидой
Этот красивый деревянный храм высится на холме острова Кинг-Джордж (Ватерлоо), где расположена русская полярная станция «Беллинсгаузен». В православные праздники над поселком, над ледовым безмолвием Антарктиды плывет звон колоколов, и прихожане-полярники спешат на службу, крепко держась за намертво прикрепленную к камням веревку, чтобы сумасшедший ураган не сдул в океан.
ХРАМ ДЛЯ АТЕИСТОВ
Что здесь, на полюсе холода планеты, за тридевять земель от родной России, нужна святая обитель, в начале ХХI века решил новый сотрудник станции русских исследователей Петр Задиров. Оторванность от мира, одиночество, удручающая ностальгия в нудные дни холодного затворничества в предельно суровом краю гнетут даже крепких телом и сильных духом людей. Иные не выдерживают... Храм, считал П. Задиров, внесет в души исследователей материка - и верующих, и атеистов - успокоение, смирение с тяготами жизни, веру и надежду.
Идею коллеги поначалу одобрили не все, ведь большинство из них были некрещеными, атеистами. «Церковь на научной станции?» - изумлялись они. И все же мало-помалу коллективная воля определилась: храму быть! Пусть, решили сообща, станет он святым памятником семидесяти русским подвижникам, погибшим на этих просторах и нашедшим последний приют в вечных льдах Антарктиды.
Задиров полетел в Москву на аудиенцию к Патриарху Всея Руси. Получил благословение на доброе дело. Алексий II пожелал, чтобы в Антарктиде был воздвигнут храм во имя Святой Живоначальной Троицы - как патриаршее подворье Троице-Сергиевой лавры.
ЦЕРКОВЬ СООРУДИЛИ НА АЛТАЕ
И закипела у знатных строителей алтайского села Кызыл-Озек работа. Плотники и краснодеревщики начали рубить, соблюдая вековые традиции русского зодчества, церковь из самого прочного сибирского леса - кедра и лиственницы. Под строгим оком барнаульских архитекторов Светланы Рыбак и Петра Анисифорова. Через год чудотворение уже плыло на теплоходе в далекую ледяную Антарктиду. А мастера деревянных дел прилетели на самолете. Вместе с полярниками собрали храм за два летних антарктических месяца. Заверили - простоит под голубыми небесами добрый век.
Строители церкви знали, что в Антарктиде свирепствуют ураганные, скоростью до 150 метров в секунду, так называемые горизонтальные дожди, да еще с ледяной сечкой. Чтобы уберечь сверхпрочные кедр и лиственницу от их губительного воздействия, сохранить деревянный шедевр, стены обработали специальными герметиками. А поставили его для большей надежности на сваях.
И 15 февраля 2004 года храм во имя Святой Живоначальной Троицы был освящен. «При великом стечении люда», - засвидетельствовал первый священник храма Каллистрат. На это торжество специально прилетели тридцать человек из России, пришли все сотрудники «Беллинсгаузена», соседних станций - Аргентины, Чили, Уругвая, Китая, Республики Корея, явились многочисленные туристы. Вскоре состоялись первые обряды крещения великовозрастных ученых научной станции.
Иеромонах Каллистрат остался на зимовку. Его зачислили в штат исследователей (их число возросло до 14), определили круг обязанностей.
КОЛОКОЛА ОТ ШВЕЙЦАРСКОГО БАНКИРА
Бывалые полярники нашли свою дорогу к храму. Одно печалило их - колокольня пустует, а каким радостным был бы благовест звонов! Мечту их воплотил в жизнь потомок известного декабриста
С.И. Муравьева-Апостола. Он, швейцарский банкир, сносно говорящий по-русски, однажды приехал на остров как турист. Дивный восторг вызвала у него деревянная церковка над океанским простором, опечалился, узнав, что колоколов на ней нет, и пожертвовал на них средства. И огласил наконец ледниковый континент малиновый звон, радуя слух и души людские.
Вскоре под звон голосистых медных колоколов, отлитых в сердце России, в храм вошли молодожены. Отец Каллистрат обвенчал жительницу Санкт-Петербурга Ангелину (дочь сотрудника станции) и чилийского полярника Эдуарда, принявшего христианство.
Внутреннее убранство храма в суровом краю было простенькое. Иконостас, к примеру, - бумажный... Петр Задиров, будучи в Совете Федерации, рассказал об этом. Тут же к полярнику подошел известный москвич, сказал, что готов дать средства для этой святой обители на краю планеты. Задиров обратился к живописцам Троице-Сергиевой лавры. Выполнить этот заказ они попросили художника Валерия Гришанова, у которого есть свое технологическое ноу-хау, позволяющее создавать иконы, способные выжить в такой агрессивной среде, как Антарктида.
* Иконописец В. Гришанов за работой
ИКОНЫ, ПРОПИТАННЫЕ КРЕМНИЕМ
Он живет в Дмитрове рядом с кремлем. В юности окончил Федоскинскую школу миниатюрной живописи. В 90-е годы прошлого века таинства иконописи постигал в художественных мастерских при церквах в Москве, Софрине под началом именитых мастеров. Сегодня в Подмосковье немало монастырских, городских и сельских храмов, реставрированных Валерием Ивановичем. Впрочем, тут он уточняет:
- Это не индивидуальный, а сугубо соборный труд, коллективное творчество мастеров. Мы работаем бригадой.
Лучший материал для икон - липа. Легкая, податливая при обработке, без масел и сучков. Доски не один год сохнут на ветру и солнце, наконец, их отправляют в сушилку. Готовый липняк разрезают, живописец делает ковчег - небольшое углубление, кладет в него грунт (мел с желатином), и художник берется за кисть, начинает святое дело.
- Обычные доски для образов храма в Антарктиде не годятся. Резкие перепады температуры, высокая влажность, ураганная солевая сечка быстро превратят липу в пыль и тлен, - рассказывает художник. - Нужен совсем другой материал. Мы его подобрали еще раньше, когда писали образы для фасадов церквей. Ни немилосердный солнцепек им не страшен, ни мороз лютый, ни напористые ветры с ливнями.
Он подает мне коричневый обрезок «доски»: твердый, тяжелый как камень. А это, оказывается, всего лишь картонное папье-маше толщиной в шесть сантиметров. Его художник пропитал жидким кремнием. Затем написал красками образ и вновь использовал то же вещество. «Вечный материал!» - восклицает Валерий.
Начиная создавать иконостас для храма на полюсе холода Земли, В. Гришанов то и дело связывался по интернету или спутниковой связи с давним другом отцом Гавриилом, чей черед пришел стать духовником полярников «Беллинсгаузена». Зимой, сообщал он, «обитель ходит на семи ветрах ледника ходуном». Посоветовал испытать на прочность иконы, написанные на папье-маше, пропитанном жидким кремнием, в Дмитрове. И мастер клал образа сначала в морозильную камеру, затем - в микроволновую печь. И так до двадцати раз. Результат обнадеживал: «доски» не крошились, краски не гасли.
- И все же я чувствовал сердцем: мне надо ехать туда, в Антарктиду, чтобы войти в храм, почувствовать его объемы, запахи кедра и лиственницы, впитать ауру обители. Наконец, чтобы снять точные размеры, в которые надо вписать будущий иконостас, - рассказывает собеседник.
И Гришанов отправился на самолетах в дальний путь. Поехал не с пустыми руками - с четырьмя написанными образами для нижнего яруса будущего иконостаса. Поместил их в обитель, чтобы узнать, как перенесут агрессивную антарктическую среду. Минул год такого испытания - вести хорошие: вжились в церковь иконы из папье-маше, обработанные кремниевым составом.
- Особое вдохновение, признаюсь, пришло после возвращения из Антарктиды, - говорит художник. - Работа пошла споро. В конце сентября 2009-го я отвез 21 икону в Российскую антарктическую экспедицию. Сейчас иконостас уже в храме. Ждет меня...
В конце ноября, ближе к антарктическому лету, Валерий Иванович вновь отправился в творческую командировку на ледовые просторы и завершил многолетний труд. Иконостас из 25 образов святых засиял, на радость полярникам, всеми цветами радуги.
Юрий Махрин.
Фото автора и из семейного
архива В. Гришанова