Драма русской души. Со дня рождения Федора Достоевского прошло 200 лет. Как ему удается оставаться актуальным по сей день

Иван Судаков, актер, режиссер, эссеист, продюсер. Работал куратором в Международном фонде Станиславского, на театральном фестивале «Сезон Станиславского». Окончил ГИТИС. Автор двух сборников прозы и стихов, основатель собственного театра KTO studio

«У меня какой-то предрассудок насчет драмы. Белинский говорил, что драматург настоящий должен начинать писать с 20 лет. У меня это и засело в голове. Я все не осмеливался», — делился со своим другом, издателем Алексеем Сувориным, русский писатель Федор Достоевский. В этом году весь интеллектуальный мир так или иначе отмечает 200 лет со дня рождения прозаика, поэтому сегодня хотелось бы поговорить именно о нем.

Современники отмечали за Федором Достоевским рьяный интерес к драматическому искусству. В 1842-1844 годах он писал две большие трагедии — «Мария Стюарт» и «Борис Годунов», а перед смертью признавался, что хочет обратить несколько сцен из «Братьев Карамазовых» в драму. Но не обратил.

При этом буквально все театральные деятели, взяв в руки книги Достоевского, замечали их сценичность. Прозаик и драматург Дмитрий Мережковский писал, что романы Федора Михайловича очень похожи на античные трагедии, где главный герой борется либо с богами, либо с самим собой, либо с нависшим над ним Роком, который ни он, ни кто-либо другой изменить не в силах. Но в отличие от древних греков, герои Достоевского — люди с нашими, почти современными проблемами. Раскольников не просто убивает. Убивать — это нехорошо, это понимает каждый читатель, каждый зритель. Нищий, бедный Раскольников пытается доказать самому себе, что его жизнь имеет смысл. Разве это нам не знакомо? И так — почти в каждом тексте.

Еще при жизни прозаика французский актер писал Достоевскому с просьбой разрешить поставить его тексты во Франции. Разрешения он тогда не получил, зато после смерти его тексты стали появляться на сцене один за другим. Так, в 1878 году вышла комедия «Очаровательный сон» по повести Достоевского «Дядюшкин сон», в 1891 году будущий отец русского режиссерского театра Константин Станиславский ставит спектакль «Фома» по повести «Село Степанчиково и его обитатели». А одним из первых спектаклей Московского Художественного театра были «Братья Карамазовы» Владимира Немировича-Данченко. Вообще, как увидим далее, постановки текстов Достоевского станут поворотными, эпохальными в истории театра.

«Утверждаю, — писал критик и мыслитель того времени Сергей Волконский, — что я не видал на русской сцене трагедии, прежде чем увидел сцену в Мокром в “Братьях Карамазовых” в Художественном театре». Осип Бескин, известный русский и советский театральный критик отмечал, что надрыв Достоевского, его нутро и эмоции может передать в полной мере только мастерство актера. И он был прав. Зал был поражен, и тексты Достоевского обрели свое право на сценическое воплощение.

Следующим поворотным спектаклем по Достоевскому стал «Идиот» в постановке Георгия Товстоногова. Во-первых, именно в нем заявил о себе как о большом артисте Иннокентий Смоктуновский. В его уникальных (то ли абсолютно современных, то ли звучащих откуда-то оттуда, из салонов и карет) интонациях фразы и словечки князя Мышкина звучали так, что зритель не мог расслабиться ни на минуту. Во-вторых, это знаменовало возвращение и актуализацию текста, который был под негласным запретом всю первую половину XX века. Мышкин не уходил со сцены почти весь спектакль. Смоктуновский был все время один на один со зрителем, зачастую в прямом смысле. Время от времени он вставал в полном одиночестве и вглядывался в зал, как будто ища поддержки.

Так начиналось время, впоследствии названное «оттепелью», и грузные, грустные тексты Федора Михайловича становились камертоном мыслей молодежи, уставшей от запретов. Но то было в Петербурге.

В Москве в самом смелом и неподцензурном театре, в Театре на Таганке, певец своего времени Владимир Высоцкий играл Свидригайлова. Зритель входил в зал только через одну дверь — у сцены. В проходе лежали две восковые женские фигуры — жертвы Раскольникова. Чтобы дойти до своего места, зритель должен был через них перешагнуть.

Спектакль заканчивался так — Раскольников вставлял в руки «жертв» по свече, смотрел на них и уходил. Это было его покаяние. На сцену выходил Высоцкий уже в роли Высоцкого и задувал их. Не будет ему покаяния, как бы говорил он. И глядя в зал читал строчку из школьного сочинения: «Прав был Раскольников, что убил старуху, — жаль, что попался».

Это был уже так называемый застой, конец семидесятых, но и здесь голос мудрого Федора Михайловича прозвенел в головах у зрителей как самый актуальный и современный. А что же сегодня, в юбилейный год интересует и занимает режиссеров в текстах великого прозаика? Как ни странно, совершенно разное.

Например, такие столпы психологического театра, как петербуржцы Лев Додин и Григорий Козлов, подходят к нему со всей основательностью. В питерском МДТ Додин инсценирует «Братьев Карамазовых», где четыре часа актеры со всей подробностью разбираются в отношениях героев прозаика. Сходив на эту премьеру, вы выйдете на вечернюю питерскую улицу Рубинштейна и в своих собственных мыслях побредете по петербуржским закоулкам, непременно пройдя мимо дома Федора Михайловича — это тут, рядом, на Достоевской.

В Москве тоже есть свой Достоевский. Невероятно тихо и камерно ставит его тексты в Театре юного зрителя Кама Миронович Гинкас. Например, две его потрясающие работы по «Преступлению и наказанию». Одна из них — «По дороге в...» В главной роли — Свидригайлов. Он всегда в дороге… Куда? В Америку? Почему? От чего бежать? И почему зритель так внимательно и тщательно смотрит за всем этим тихим зрелищем? И так же тихо плачет…

Тем временем на дворе 2021 год, уже дважды изменилось государство, прошла не одна война, а политическим и культурным реформам несть числа. А Достоевский все смотрит на нас с портрета Перова, и то ли плачет, то ли улыбается ободряюще. Он вечно будет актуален.

Мнение редакции может не совпадать с мнением автора