Волгоградские старожилы еще помнят эпидемии прошлого века
В минувшие выходные пандемия коронавируса продолжила шествие по планете и установила свои антирекорды. В субботу в нашей стране было зафиксировано рекордное число новых заражений – 29 039 человек во всех 85 регионах. Этот показатель побил второй рекорд подряд – накануне число инфицированных выросло на 28 782 человека. А в воскресенье суточный прирост составил 28 142 новых случая заражения. В нашей области за прошедшие сутки диагноз «коронавирусная инфекция» подтвердился у 252 человек, зарегистрировано еще 5 летальных исходов. Борьба с пандемией продолжается.
Губернатор Андрей Бочаров заявил сегодня, что Волгоградская область готова к проведению массовой вакцинации от COVID-19. В регионе уже подготовлен и утвержден план проведения прививочной кампании, открыты первые восемь прививочных центров в Волгограде, Волжском, Урюпинске, Камышине и Михайловке.
Волгоградцы, как и все жители планеты, впервые столкнулись с эпидемией такой страшной болезни, да еще в таком масштабе. Однако инфекции иного рода сопровождали человечество на протяжении многих веков. Ветераны нашей области еще помнят пережитую в 1970 году инфекцию холеры, которая проникла из Ирана на Нижнюю Волгу, в том числе и в наш Волгоград, а потом распространилась по Кавказу, Крыму, югу Украины, а всего захватила более 20 городов, включая Москву и Ленинград. Это было первое ЧП такого рода в Советском Союзе после 40-х годов.
Люди умирали оттого, что их организм быстро обезвоживался. На почве быстро развивающегося упадка сил обострялись хронические заболевания. При выявлении холеры изолировали как самого больного, так и всех, кто с ним контактировал. Это позволило локализовать очаги заражения.
Некоторые города объявлялись карантинными, въезд и выезд из них ограничивался, были введены обязательные обследования с пребыванием в течение определенного периода времени в обсервации. Для принудительной госпитализации тех, кто не хотел обследоваться на наличие заболевания добровольно, привлекались военные. В прессе тогда публиковать материалы об эпидемии было запрещено. И о ней впервые сообщили в печати лишь после того, как болезнь была успешно побеждена.
Немногие волгоградцы знают о том, что за XIX век Российская империя пережила шесть вспышек холеры. Жителям городов приходилось запираться дома, а в поселения с большим числом заболевших закрывали въезд. А в 1770 году в стране хозяйничала двухлетняя эпидемия чумы. Ее завезли в страну солдаты, возвратившиеся с войны с Османской империей.
Императрица Екатерина II тогда находилась в Петербурге и только через месяц узнала, что чума валит с ног пациентов и врачей главного московского госпиталя. Она приказала ограничить въезд в Москву, повсюду жечь можжевельник, являвшийся отличным методом дезинфекции, а также отлавливать шатающихся по городу зараженных людей. Императрица повелевала «таковых в полиции сечь плетьми и отсылать в карантин».
Это напоминает немного события наших дней, когда в период пандемии коронавируса далеко не все люди выполняют карантинные требования медиков и властей. Некоторые отказывались и сейчас отказываются носить маски и перчатки, соблюдать режим самоизоляции. Иные инфицированные даже сбегали из больниц и госпиталей, куда их по решению судов возвращали на долечивание.
В отличие от нынешних властей императрица Екатерина II тогда не решалась самостоятельно запретить в Москве все развлечения и оставила решение этого вопроса на усмотрение губернатора. Но в то же время предложила «из-за прилипчивости болезни» не проводить в помещениях спектакли и маскарады. С другой стороны, она понимала, что «пресечение увеселений может причинить уныние» и предложила «в замену того умножить разные увеселения на открытом воздухе, как качели и прочее…».
Сейчас, в период второй волны COVID-19, в современной России также запрещены многие массовые развлекательные мероприятия, ограничивается число зрителей в театрах и на концертах, повсюду введен перчаточно-масочный режим, принимаются и другие важные карантинные меры для сдерживания распространения опасной инфекции.
Коронавирус, как представляется сегодня, гораздо коварнее всех предыдущих вирусных эпидемий. Возможно, это нам только кажется с позиций сегодняшнего времени и того числа заражений и летальных исходов, которые уже зарегистрированы в мире в результате инфицирования COVID-19. На сегодняшний день во всем мире заразились опасной инфекцией более 67 миллионов, а умерли уже более 1,5 миллиона человек.
Везет тем, кого эпидемии обходят стороной или касаются в малой степени. Но в судьбах многих наших соотечественников, в том числе и самых знаменитых, они оставили свой след. Не все сейчас помнят, например, о том, что в период второй пандемии холеры в 1830 году карантин застал врасплох Александра Пушкина. Он собирал чемоданы в Москву, чтобы жениться на Наталье Гончаровой. Но попасть к возлюбленной ему тогда не удалось. Въезд в Москву был закрыт, и поэт, по его выражению, был «заперт в Болдине».
Болдинская осень, как известно, стала наиболее продуктивной творческой порой в жизни Пушкина. В Болдинском затворничестве им была завершена работа над «Евгением Онегиным», циклами «Повести Белкина» и «Маленькие трагедии», написана поэма «Домик в Коломне» и 32 лирических стихотворения. Вот что значит самоизоляция для талантливого творческого человека!
Пушкин понимал странность своего положения и опасность возможного заражения. Поэтому в письме невесте Наталье Гончаровой написал тогда:
«Добровольно подвергать себя опасности заразы было бы непростительно. Я знаю, что всегда преувеличивают картину опустошений и число жертв; одна молодая женщина из Константинополя говорила мне когда-то, что от чумы умирает только простонародье. Все это прекрасно, но все же порядочные люди тоже должны принимать меры предосторожности, так как именно это спасает их, а не их изящество и хороший тон».
А теперь вдумайтесь в строки того времени из трагедии Пушкина «Пир во время чумы», насколько они современны сегодня, когда в разгар пандемии коронавируса наши соотечественники теряют своих родных и близких.
Ныне церковь опустела; Школа глухо заперта; Нива праздно перезрела; Роща темная пуста; И селенье, как жилище Погорелое, стоит, – Тихо все. Одно кладбище Не пустеет, не молчит. Поминутно мертвых носят, И стенания живых Боязливо бога просят Упокоить души их!..
