«В кино сложнее прилично шутить о сексе, чем на бумаге»

В прокате удивительный зверь — «Гиппопотам» Джона Дженкса, едкая даже по английским меркам комедия по эпистолярному роману Стивена Фрая. Фрай в «Гиппопотаме» острит про секс, Британию и жизнь богемы, а заодно высмеивает десятки литературных клише. Дженкс рассказал «Ленте.ру», как искал способ перенести все это в кино. «Лента.ру»: «Гиппопотам» Фрая был опубликован в 1994 году, но настроение вашей экранизации очень современно — все ведут себя так, будто наступили последние времена. Что в эпоху Трампа, Brexit, Ле Пен кажется очень узнаваемым. Джон Дженкс: Да-да, не уверен, что сейчас хорошее время, чтобы гордиться, например, британским паспортом. Как, пожалуй, и гражданством любой другой страны первого мира. Может, только Канада еще держится (смеется). Последний бастион здравого смысла! Какая стратегия посреди этого глобального театра абсурда остается человеку искусства — режиссеру, художнику, артисту? Честно говоря, во мне сидит типично британская боязнь провозгласить себя артистом. А если что, представляюсь человеком дела (смеется). Вы подразумевали Brexit во время работы над фильмом? На самом деле мы закончили кино на следующий день после голосования по Brexit — и само собой, испугались, что теперь наш фильм точно никто смотреть не будет: это все-таки не типично британская легкая ржака. Но потом успокоились и решили реагировать по-своему — например, придумали для проката слоган «Мудила в стране идиотов». В точку. А в целом, не знаю... Может я уже постфактум вчитываю какие-то смыслы, но мне правда кажется, что «Гиппопотам» резонирует с текущим моментом тем образом, какого я в процессе работы не предполагал. Скажем, я убежден, что люди очень сильно зависимы от взрастивших их историй — а в «Гиппопотаме» персонажи так отчаянно цепляются за эти истории, что начинают творить смехотворную, абсурдную несуразицу. Или вот сейчас популярен термин «постправда» — мне он кажется не очень точным. Мы скорее живем в эпоху постфактов. Действительно. Раньше ты собирал множество объективных фактов на нужную тему, такой массив не вызывающей сомнений информации — и на его основе придумывал историю. Сейчас все происходит наоборот — расхожие, эскапистские истории вдруг стали последней точкой опоры для большинства. Ты можешь бомбардировать публику достоверной, проверенной информацией, но люди уже ее не воспринимают и не слышат — потому что она не укладывается в знакомый, уютный, успокаивающий нарратив, который кажется обществу более убедительным, чем сухие факты. Конечно же, в этих условиях влияние в обществе быстро начинают завоевывать популисты, оперирующие не правдой, но риторикой — эффектными, играющими на чувствах историями от страшилок до теорий заговора. Но как при этом нести людям правду, неприглядную и скупую? Это стало чертовски тяжело! Когда вы решили экранизировать «Гиппопотама»? Первый раз я прочел роман еще в 2003-м, когда выбирал для себя киношколу в Америке. Жил у друзей семьи в Лос-Анджелесе, спал в пустовавшей комнате их сына. У меня был адский джетлаг, я часами не мог заснуть — и в одну из таких бессонных ночей наткнулся на томик «Гиппопотама» на столе. Прочел в итоге за две ночи, изо всех сил сдерживая смех, чтобы не разбудить хозяев хохотом. Когда спустя несколько лет мы с партнерами создали свою продакшен-компанию, идея экранизировать «Гиппопотама» была первой, которую я предложил. Почему? Это далеко не самый очевидный и простой роман для адаптации в кино. Что правда, то правда! Мало того, что это роман, по большей части написанный в письмах, но в нем персонажей не меньше шестидесяти, а эффект откровения часто достигается не сюжетом или диалогами, а языком, которым пишет Фрай. Но меня зацепили две особенности этой книги. Я очень проникся линией главного героя, безработного театрального критика, неудачника и растяпы Теда, его дорогой от цинизма к состраданию. Тед вообще очень занятный персонаж — такой живой ком из интеллекта, литературного багажа, болтливости, комплексов и многого другого, который просто сносит окружающих с ног своей беспокойной энергией. Я сразу узнал в нем себя — и вспомнил все те многочисленные ситуации, когда из-за волнения и переизбытка чувств я вел себя так же нервно, что могло смутить или оттолкнуть людей вокруг. Ну а во вторых, меня заводила сложность стоявшей задачи — я хотел снять фильм, который бы одновременно смешил зрителей и заставлял их думать. «Гиппопотам» разворачивается среди дворян и интеллектуалов, но вы раз за разом показываете, что ни образование, ни статус не помогают персонажам сдерживать, подавлять мощные, почти животные сексуальные импульсы. Конечно! Животного толка страсти были очень колоритно и едко описаны у Фрая, и мне нужно было сохранить важность и комический потенциал этой темы, при этом не скатившись в тотальную пошлость — ведь в кино намного сложнее прилично шутить о сексе, чем на бумаге. В итоге я понял, какую интонацию избрать, когда доверился одной из любимых своих гипотез — мои друзья, кстати, часто пытаются ее оспорить. Я уверен, что мужчины на самом деле куда более эмоциональны, чем женщины, — они просто не владеют языком для выражения этих чувств, для управления ими, из-за чего куда чаще им в итоге поддаются, не сумев совладать. Вообще, один из ключевых мотивов «Гиппопотама» в том, что у всех без исключения его героев хватает подавленных эмоций и желаний, которые они не могут нормально выпустить. Из-за страха, в первую очередь. Еще через весь фильм проходит линия прославления поэзии — особенно в сравнении с прозой и публицистикой. Это так, и хотя мы довольно многое изменили в фильме по сравнению с книгой (что было неизбежно, учитывая ее эпистолярный стиль), было необходимо сохранить идею о том, что без поэзии не обойтись даже в современном, очень прозаичном мире. Фрай очень элегантно эту мысль озвучивает — и я с ним абсолютно согласен. Поэзия может быть лишена увлекательного сюжета, но она демонстрирует, что человеческие мысли и чувства могут обретать свободную, способную меняться в любом направлении форму. А вот историй, которые строятся на жестких нарративных структурах, на сюжетах и жанрах, недостаточно для полного понимания мира — и если ты излишне доверяешь им, полагаешься на почерпнутые в них морали и выводы, то рискуешь совершить ошибку, сделать нечто, чего бы мог избежать, если бы смотрел на мир шире, видел нестандарные пути и решения. Поэзия учит как раз такому широкому видению — как и метафизика, без которой «Гиппопотам» тоже не обходится. Вопрос, который не обойти никак: сам Стивен Фрай был включен в работу над фильмом? Мне кажется, что Стивен вложил так много энергии и души в саму книгу, что ему было нисколько не страшно с легкой совестью отдать нам право хозяйничать как угодно в экранизации — он хотел, чтобы мы сделали что-то свое, а не пытались угодить ему. Это, по-моему, невероятно благородно с его стороны, не правда ли? Конечно! Особенно учитывая его влиятельность. Уже показали ему кино? К счастью, да, и этот очень долго страшивший меня момент истины позади. Он сказал, что доволен! А я вздохнул с облегчением. «Гиппопотам» вышел в российский прокат 29 июня