Риналь Мухаметов: «Никто и никогда не подрежет мне крылья»
Новый виток популярности может принести Риналю драма Павла Чухрая «Холодное танго». А еще у Мухаметова крепкая семья. Обратите внимание на имена: жена Сюзанна и дочка Эвия. Красиво и романтично! Риналь, в начале этого года прогремел фильм Фёдора Бондарчука «Притяжение», где ты сыграл загадочного инопланетянина. Не так давно на канале «Россия 1» закончился показ сериала «Оптимисты» с тобой в одной из главных ролей. А картина с твоим участием «Холодное танго» будет фильмом открытия нынешнего «Кинотавра»... Сейчас твоя карьера на взлете, а ведь всё могло начаться гораздо раньше: несколько лет назад в твоей жизни появился фильм «Три мушкетёра», ты в роли д’Артаньяна. Но к сожалению, этот фильм не выстрелил. Да, и это, наверное, нормально. Просто что-то пошло не так. Изначально зрители были настроены отрицательно, все с опаской ждали эту картину Сергея Викторовича Жигунова. Люди напридумывали себе разного — якобы мы замахнулись на фильм Юнгвальд-Хилькевича, хотя мы к нему с огромным уважением относились. Я же считаю, что у нас получилась хорошая работа. Понятно, что это не шедевр, но не всё так плохо, как описывалось. Скажи, а ты переживал, что картина провалилась? Честно сказать, я больше переживал за Сергея Викторовича. Для меня этот человек открылся с иной стороны, и это не какое-то подхалимство. Мне действительно было обидно за него. Вот, знаете, говорят, что, мол, в России люди такие: с чистой душой, гармонь, валенки, хей-хей! А это не так, мы стали какими-то очень завистливыми, нельзя так существовать. Каждую новую картину, не посмотрев ее, начинаем с какой-то невероятной озлобленностью разбирать и критиковать заранее. Эта история могла подрезать тебе крылья… Нет. Никто и никогда не подрежет мне крылья. Я, наверное, скажу сейчас как какой-то старичок, но жизнь такая интересная штука! Я это понял очень рано. Я настолько ее люблю! Рядом со мной есть люди, которые меня по-настоящему ценят, и это не вранье с их стороны. Именно за этим люди гоняются всю жизнь. Кто-то находит своих людей, кто-то нет. А мне посчастливилось: жизнь выстроила такой путь, что мне попадаются люди, которые меня действительно любят, поэтому мои крылья настолько окрепли, что никакие ножницы их не смогут подрезать. Прекрасные слова. Фильм «Притяжение» встретили совсем иначе. Во многом благодаря этой картине зрители узнали актера Риналя Мухаметова. Да, огромное спасибо Фёдору Сергеевичу Бондарчуку за то, что он протянул мне руку и вообще ни в чем меня не останавливал. Ты играешь инопланетянина. Насколько вкусно тебе это было делать актерски? Было настолько вкусно, что не описать словами, это как первый раз попробовать «Рафаэлло»! (Улыбается.) Своего героя я играл так, как чувствовал его. Однажды я понял, что играю ребенка, абсолютного ребенка, который смотрит на вещи широко открытыми глазами, не думая о том, хорошо это или плохо. Он вещи воспринимает как данность. Есть девушка, к которой он что-то испытывает, это чувство для него настолько ценно, что он не знает, что с ним делать. Что-то начинает происходить внутри, он уже не может врать самому себе... Это был удивительный опыт, и я очень рад, что он продолжится. Мы уже знаем, что будет продолжение. Поздравляю! А вот что касается театра, у тебя там сразу всё стало складываться удачно. Ведь так? Сначала ты учился у Кирилла Серебренникова, потом ваш курс стал основой образовавшегося Гоголь-центра... Начнем с того, что Кирилл Семёнович сразу меня принял таким, какой я есть. Он меня не менял, а воспитал во мне вкус. Я не уверен, что он с самого начала знал, что со мной делать, но с ним было не страшно бросаться в экспериментальные пучины, которые привели к тому, что мы имеем сегодня. Сейчас у тебя время поэтических спектаклей: Хармс, Пастернак... Да, мне нравится работать с режиссером Максимом Диденко, который всё это делает. «Хармс. Мыр», «Пастернак. Сестра моя — жизнь» — мне это безумно нравится. Стихи — это такая очень интересная вещь, в которой можно копаться и копаться. Странно, раньше я относился к поэтике очень… скажем так, с опаской. А еще, если говорить о театре, мы по сей день играем спектакль, который Серебренников поставил, еще когда мы учились на четвертом курсе, — «Сон в летнюю ночь». Это вообще визитная карточка нашего театра. Я заметил, что в театре ты сегодня играешь мало. С чем это связано? С кино. Мне нравится работа в кино, я стараюсь делать всё для того, чтобы много сниматься. И ты много снимаешься? В меру. Просто я на всё кидаться не могу, потому что всё мне и не нравится. Но пока есть работа, надо работать. Я люблю сценарии, в которых присутствует идиотизм, какой-то правильный легкий юмор, не тупой, а именно правильный. Но так или иначе, я читаю сценарий и сразу понимаю: да или нет. Ты чувствуешь свою востребованность, осознаешь, что пришло твое время? Странное слово — «востребованность». Я просто чувствую, что меня начинают понимать и принимать, — вот это правильные слова. Риналь, скажи, это правда, что ты хотел стать морским пехотинцем? Было такое. Когда я приехал поступать в Школу-студию МХАТ, я понимал, что, уйдя со второго курса Казанского театрального училища, обратно туда вернуться уже не смогу, даже если не поступлю. Гордость не позволит? Возможно. И это несмотря на то, что уезжал я, будучи в прекрасных отношениях со всеми педагогами Казанского театрального училища. Мне вообще кажется, что ты неконфликтный человек. Я тоже так думал, но я… я все-таки не молчаливый, я выскажусь, не смолчу, если почувствую, что человек не прав, что он что-то себе там надумал. Вряд ли я обижу, но сказать что-то хлесткое всегда смогу, это правда. Я не совсем пушистый. Я до последнего стараюсь сдерживаться, чтобы не сделать человеку больно, но если человек сам того желает, то отказывать в этом я ему не буду. Возвращаясь к поступлению: я решил, что если сейчас не поступлю в Москве, то подпишу контракт на военную службу. Я хотел стать военным. Я же пытался пойти в армию, но меня не взяли из-за заикания моего. Ну и кроме того, я был очень худощавым юношей, достаточно низкого роста, поэтому я никак не подходил на роль морского пехотинца, мне отказывали в этом. В восьмом классе я даже пробовал поступить в Суворовское училище. Не поступил — завалил экзамен по математике. Там на твое заикание уже не обращали внимания? А вот там я уже научился это скрывать. Я прошел комиссию психолога, там не заметили. Я уже научился обманывать, но не людей, а самого себя. И вот так случилось, что я понял: если не поступлю в театральный, то пойду в пехоту. Слушай, а почему тебе хотелось стать именно пехотинцем? Мне нравится форма, эта черная форма. Я и сейчас в черном, видите? Это как путь воина, это выбор. Я уважаю этих адекватных людей, которые служат своему отечеству, своей стране. Но такая служба связана и с большой опасностью. А везде опасность. Пан или пропал — это касается любой профессии. Любая профессия, к которой ты относишься с уважением, любая профессия, в которой ты пытаешься достичь каких-то высот, — она опасна. Несмотря на то что ты весь в черном, ты очень светлый человек. Я давно тебя знаю, и знаю, что в твоей жизни было немало трудностей, которые тебя не сломали. Самый жесткий период — это детский сад подготовительная группа, когда дети очень внимательно относятся к другим детям, подхватывают любой минус. Конечно, из-за заикания меня дергали. Дальше, конечно, появились люди, которые перестали обращать на это внимание, потому что я, наверное, сам перестал из-за этого зажиматься. Я благодарен всем родственникам и с татарской стороны, и с русской, которые меня действительно любили. Я понял, это такая важная составляющая! Так важно, когда в тебя вкладывают что-то светлое. Несмотря на сложности, у меня было потрясающее детство. Я не могу сказать, что я рос под каким-то натиском, — нет, всегда были люди, которые меня защищали. Это была обычная деревенская жизнь со своими минусами, но плюсов в ней было гораздо больше. Мои родители, бабушки и дедушки всегда говорили, что главное в жизни — запоминать именно светлые моменты, они сильнее всех проблем. Я и запомнил шашлыки в огороде в окружении огромной семьи, запомнил дружбу наций, когда родственники и с русской стороны, и с татарской. Здорово! Риналь, у тебя растет дочь. Я уверен, что рядом с таким папой она будет очень счастливой. Я буду стараться. К сожалению, дочка будет сталкиваться со всем жизненным негативом, и этого не избежать. Но я хочу, чтобы она была сильнее этого, выше этого, чтобы она ценила именно людей адекватных, благородных и вежливых по отношению не только к ней, но и ко всем. Скажи, психологически ты изменился после рождения дочери? Конечно. Об этом даже коллеги говорят. Мы совсем недавно разговаривали с Филиппом Авдеевым. Вот он сказал, что очень видно, насколько я изменился. Да и сам я это ощущаю. Я будто стал свободнее, у меня будто еще на пятнадцать метров выросли крылья, у меня вдруг иные ценности появились. Я вдруг понял, во имя чего существую. И для меня искусство — это нечто космическое, что я посвящаю своей дочери. Этой волшебной брусчаткой я ей выкладываю путь, по которому она пойдет дальше. Я надеюсь, что она и сама выберет этот путь, путь творчества. Конечно, решение она будет принимать сама. А я желаю ей одного — какого-то невероятного счастья, и я уверен, она обретет его. Ты читаешь дочке сказки на ночь? Пока еще рано. Но мы вместе засыпаем, я очень стараюсь почаще быть рядом. Когда меня нет, она остается с супругой. У дочки имя очень необычное. Да, Эвия. Я всё время заикаюсь на этом имени, такой вот парадокс. А почему Эвия? Это что-то очень воздушное. Мы с Сюзанной (она тогда была в положении) были на съемках фильма Павла Григорьевича Чухрая «Холодное танго». И нам вдруг так понравилась Прибалтика и имена прибалтийские, что мы решили: назовем дочь Эвией, будет у нас принцесса Эвия. Есть Сюзанна, есть Риналь, и вот теперь у нас маленькая принцесса Эвия, которая рождена, чтобы быть счастливой. Сюзанна — актриса и продюсер? Она была актрисой, снялась в потрясающем фильме «Рябиновый вальс». Но в какой-то момент она поняла, что актерство — это не для нее. Так что сейчас Сюзанна занимается продюсированием, она является моим директором. Поэтому да, у нас сложился такой потрясающий тандем. Этот рабочий тандем сложился, кажется, еще когда ты был в первом браке. Да, но это такая история... Просто так сложилась жизнь. И я благодарен предыдущему опыту, он тоже был счастливый, было много счастливых моментов. И я благодарен человеку, с которым я был рядом. У нас не было никаких скандалов. Поэтому я очень рад, что всё сложилось таким образом. Конечно, любовь — это что-то такое эфемерное, не всегда ее можно пощупать, и уж точно нельзя спланировать. Вот это я понял со временем. А как вы с Сюзанной пришли к тому, что вам надо быть вместе? Сейчас будет нотка мыльной оперы. (Улыбается.) Сюзанна на протяжении семи лет была в меня влюблена. А я только спустя эти семь лет понял, что она тот самый человек, который мне нужен. И я решил, что не имею права врать той женщине, с которой жил на тот момент. А ты знал, что Сюзанна в тебя влюблена? Я пытался в это не верить. Ну, мы были очень молоды. Я вообще в любовь не очень верил. Даже когда женился первый раз? Когда женился... я был влюблен так, что просто держись. Я был накрыт этим чувством. И я вдруг понял, в чем разница между влюбленностью и любовью. Влюбленность может внезапно возникнуть и так же внезапно пройти в один момент, а любовь — она постоянна, она спокойнее, надежнее... И именно любовь — чувство более масштабное, чем влюбленность, конечно. И все-таки как случилось, что ты на Сюзанну посмотрел другими глазами? Не знаю, что-то случилось. Я верю, Вадим, в эти таинства жизни, они есть. Для меня жизнь — это огромная тайна, огромное искусство, которое мы не поймем никогда, ни-ко-гда. И я не верю ни одному человеку, который вдруг говорит, что понял, в чем смысл жизни. Ты и не хочешь разгадывать эту тайну? Трудно сказать. У меня вообще иногда бывают моменты, когда я замыкаюсь в себе и у меня возникает вопрос: а что я вообще делаю? В мире какой-то опять бедлам, а я спектакли играю. Но работа спасает, это замкнутый круг. Спасают от этих мыслей люди, которые пишут в Facebook или подходят после спектакля, или те, кто столкнулся с такой же проблемой — с заиканием. Сейчас я, например, работаю с «Галчонком». Это благотворительный фонд, который развивает Юлия Пересильд. Юля, конечно, удивительная девушка, потрясающая. Я к тому, что мы должны быть сильнее этих странных обстоятельств, мы должны стараться привносить больше светлого, чтобы это перевесило все те глупости, которые часто происходят сегодня. Опять и опять ты встаешь на ноги и идешь вперед, дальше. Я порой ловлю себя на мысли, что я вдруг будто жалею себя: а кто я, а что мне делать? И я сразу говорю себе: «Ты чего, ты обалдел? У тебя дочь, у тебя жена, тебе есть о чем думать, хватит «слюнтить» (вот именно это слово). Хватит быть слюнтяем!» И вот эта вот «художественная часть» — я ее просто выгоняю пинками из себя. В первую очередь ты человек, который должен найти свое дело, и будет тебе счастье. И ты нашел свое дело, и ты счастлив. Скажи, насколько вы с Сюзанной дополняете друг друга, или по характеру вы совсем разные? Мы разные. Она более чуткая, очень нежная. Она более внимательно относится ко мне, нежели я сам к себе отношусь. А я... я настолько в ней растворен, что, наверное, еще не придумано таких слов, чтобы описать, как я счастлив и как я ей благодарен. И благодаря ей я превращаюсь в такого шалопая, который делает всё, чтобы было приятно ей, чтобы она порадовалась. Чтобы я удивлял себя и чтобы в первую очередь я удивлял ее. За те семь лет невнимания к ней я готов нести ответственность. И я сделаю всё возможное, чтобы нагнать то упущенное время. Потому что она этого достойна. Сюзанна — это великий человек для меня. Интересно, а Сюзанна верила, что рано или поздно вы все-таки будете вместе? Верила, поэтому она сильнее меня. И этого не нужно стыдиться. Она сильнее меня в миллиарды раз. Поэтому она мой директор, она мое всё. На сегодняшний день она меня создает. Вы официально женаты? Да, мы расписаны, причем сделали мы это втихаря. И многие меня поймут. Нам хотелось быть только вдвоем в этот день. Потому что так и будет продолжаться жизнь, потому что мы так и будем только вдвоем. Это поймет даже моя мама. И у нас вырастет дочь, она найдет свою вторую половину, и я желаю ей встретить такого надежного человека, как моя Сюзанна. Я говорю честно: мой единственный друг на этой планете — это именно она... Мы, Вадим, говорим сейчас о любви, и тебе большое за это спасибо. Хотя кому-то мои слова могут показаться розовой «тучностью», мол, что он там лепит! Но тебе огромное спасибо за то, что спрашиваешь об этом, потому что это очень важно. Все думают: ну любовь, что такое любовь? А любовь — это великая штука, ребята. И тут уже, Риналь, как говорится, без комментариев. Фото: Ярослав Клоос. Стиль: Кирилл Вычкин Макияж и прически: Евгения Курпитко/агентство Forum
