«Нано-Опера» объявила победителей
Конкурс «Нано-Опера» объявил своих лауреатов. Этот уникальный проект, придуманный Дмитрием Бертманом, вот уже в третий раз выпускает группу молодых оперных режиссеров, которые очень быстро «из нашего будущего» превращается в «наше настоящее». Лауреатом Гран-при стал Руслан Бицоев (студент ГИТИСа, мастерская Бертмана). Приз медиажюри получил Алексей Смирнов (ГИТИС, мастерская Александра Тителя). Он же разделил третью премию с Лизой Мороз (ГИТИС, мастерская Андриса Жагарса). Второе место присудили Даниилу Дмитриеву (ГИТИС). Ну а первое досталось Дмитрию Отяковскому из Санкт-Петербурга. Музыкальные обозреватели «МК» Екатерина Кретова и Артур Гаспарян, входившие в медиажюри, тоже решили отметить Дмитрия Отяковского и пригласить его на интервью как участника, вызвавшего своими выступлениями самый большой протест и возражения. Четыре года назад стартовала первая «Нано-Опера», и за эти годы конкурс завоевал высочайший рейтинг в профессиональной среде. Вот несколько имен лауреатов — и все станет ясно: Филипп Разенков, Дмитрий Белянушкин, Алексей Франдетти, Павел Сорокин, Екатерина Василев… Эти талантливые молодые люди ставят спектакли по всей России, в Москве, в Санкт-Петербурге, номинируются на премию «Золотая Маска», возглавляют оперные театры в качестве главных режиссеров. Новый конкурс, собрав огромную аудиторию, вновь предъявил интереснейших профессионалов, которые вот-вот покажут зрителям свое видение оперного искусства. Один из них — Дмитрий Отяковский — петербуржец, профессиональный певец (баритон), солист Академии молодых певцов Мариинки. Показал три конкурсных отрывка: ария Риголетто (Верди, «Риголетто»), дуэт Матери и Соседки (Стравинский, «Мавра»), финальная сцена из оперы Прокофьева «Любовь к трем апельсинам». После конкурса мы поговорили с Дмитрием Отяковским. — Вы — музыкант, вокалист и в настоящее время поете в Мариинском театре. Как вы считаете: обязательно ли для оперного режиссера иметь музыкальное образование? — Я очень благодарен руководителю Академии молодых оперных певцов Ларисе Абисаловне Гергиевой, которая сочла возможным отпустить меня на конкурс, несмотря на плотный график выступлений. Это уникальная практика — работать в Мариинском театре с выдающимися дирижерами, режиссерами, у которых можно бесконечно учиться. И в профессии, и в организационных вещах. К примеру, нас всех вызывали на репетиции «Дон Карлоса» — хор, миманс, а работали только с солистами — это вызвало недовольство. И я для себя усвоил: не стоит так делать. Режиссуре обучаюсь не в театральном вузе, а в консерватории. Здесь есть существенное различие: у нас делается акцент на анализе партитуры, музыкальной драматургии. Конечно, сейчас есть большой опыт постановки оперных спектаклей драматическими режиссерами — и часто весьма удачный. Но все-таки хорошо, если режиссер может работать с клавиром, а еще лучше — с партитурой. Музыка — не сопровождение текста. И если в тексте звучит фраза «я люблю тебя», а в оркестре у виолончелей звучит тема рока или каких-то злых сил, то мизансцена должна соответствовать оркестру. Музыканты чувствуют, что я их понимаю: например, не заставлю певца петь в неудобной позе, из-за которой пострадают музыкальная и психологическая составляющие спектакля. Но есть и обратная сторона: певец не сможет со мной лукавить. И если он говорит, что не может что-то сделать, я могу ему показать, что он вполне способен выполнить свою задачу. — Судя по тем приемам, которые вы показали на конкурсе, вы предпочитаете музыку ХХ века и более адекватный для нее формальный подход… — Сами условия конкурса во многом провоцируют нас на такой подход: показ длится всего 10 минут, очень краткий период подготовки. Это почти цирковое соревнование, цель которого — представить эффектное решение. Если бы я действительно ставил «Риголетто», то потратил бы много часов на психологический разбор. В условиях конкурса это было невозможно. Но я должен признать: люблю музыку ХХ и даже XXI века. Мое любимое музыкальное произведение — «Русские сезоны» Леонида Десятникова. Что касается соотношения формального и психологического… Режиссер работает с формой. Психология выражена в музыке. — Вы родились в 1991 году. Понятие «советская культура» для вас относится к другой вселенной?.. — Я из того рода людей, которые не склонны идеализировать советское прошлое. Рассказы родителей о том, что и как было на самом деле, а не в фильмах или в книгах, сформировали мой взгляд на этот период: наличие несвободы на государственном уровне. И я резко против возвращения к этому. Но с эстетической стороны есть много положительных вещей, в том числе музыкальное, театральное образование тех художников, которые творили, «несмотря на». Не так давно на фестивале «День русской музыки» я поставил оперу «Антиформалистический раек» Дмитрия Шостаковича. В этом спектакле выражена моя позиция по отношению к советскому времени. — Современный молодой художник нередко творит «с нуля». А для вас культурный бэкграунд имеет значение? — Огромное. Культурный багаж позволяет режиссеру шифровать в своих спектаклях множество символов, исследовать и расшифровывать те коды, которые заложены авторами. Перед нами не картина, на которой написано неприличное слово, но слово, как бы написанное Дмитрием Приговым, который шифрует в нем многоуровневые смыслы. Кто-то не считывает эти символы, кто-то понимает их на своем уровне. Но на самом деле публика любой степени образованности интуитивно отличает пустоту и поверхностность от осмысленности и глубины. — Представьте, что вы судите конкурс. Молодые режиссеры предлагают этюды на тему «Арина Родионовна пела маленькому Саше Пушкину колыбельные». Первый показывает старушку в чепце и кудрявого мальчика. Второй — рокершу с электрогитарой, не обращающую внимания на орущее дитя. А третий — двух взрослых мужчин, один из которых под додекафонную серию манипулирует топором за спиной другого… Кто, на ваш взгляд, победит? — Моя проблема в том, что я слишком классичен для любителей радикализма и слишком радикален для приверженцев классики. Люблю экспериментальные спектакли АХЕ и самые традиционные постановки Мариинского театра. Все, что вы перечислили, может быть гениально, а может быть бездарно. Есть только один критерий: вот именно сейчас, в данный момент, не потом когда-нибудь, после обдумывания, а прямо в эту секунду, то, что я увидел, трогает меня. — Удачи вам, Дмитрий, от лица всех читателей «МК!»
