Анатолий Алексеевич признаётся, что не очень любит праздновать дни рождения. Вот и в этот юбилей постарается избежать суеты вокруг своей персоны. Именно поэтому интервью получилось не дифирамбом, а серьёзным разговором о молодёжи, экологии и Омске. Александр Набатов, «АиФ-Омск»: Анатолий Алексеевич, вы много лет уделили общественной работе. Получается ли влиять на принятие решений или все эти общественные институты - видимость? Анатолий Соловьёв: До 1991 года я даже не знал, кто такой мэр или губернатор. Я до развала Союза занимался космосом, работал в секретной организации. Но в новой России наши секретные договоры прекратились, и я занялся местными проблемами. В те годы мы возродили Всероссийское общество охраны природы и начали решать экологические проблемы. Влияние экологов на власть есть: например, мы со школьниками создавали карту несанкционированных свалок, и власти их устраняли. Может, это и мелко, но для людей важно. Экологи правильно говорят: думай глобально, а действуй локально! До Путина дойдём - А потом появилась Общественная палата... - Да, я вошёл в первый состав палаты Омской области. Возглавил комиссию по развитию науки и образования и работал в комиссии по экологии. Благодаря этому удаётся чаще встречаться с высшими чиновниками региона. Можем и губернатору задать острые вопросы, если это нужно. Из последних примеров влияния общественности выделю историю с вырубкой леса в северных районах. Мы тоже туда выезжали: в Тару, Муромцево. Проверяли, что рубят и где. Там, конечно, свои проблемы, полумафиозные. Людям жить как-то надо. Загвоздка в том, что закон требует чёрных лесорубов за руку ловить. Ведь потом не докажешь ничего - человек скажет: «Это не я, дерево валялось в лесу, вот я его и забрал в машину». Ну и про ситуацию с этилмеркаптаном не стоит забывать, в ней общественность сыграла важную роль. Для Сибири не характерны активные протестные настроения молодёжи. - Ещё бы, забудешь такое. - Вот именно, никто не понимал, что происходит. Говорили: пахнет газом - и всё. А сейчас любой пенсионер расскажет, что это за одорант такой в атмосфере найден. Общественность возбудила этот процесс и не дала замолчать проблему. Жалко, что виновника так и не нашли. Хотя даже большие деньги за его обнаружение посулили. Вообще, общественную палату уважают и даже боятся. Потому что стоит здесь какие-то вопросы поднять, так профильным министерствам и ведомствам проще рассказать и всё показать, чем потом отдуваться. У нас вся информация сливается в московскую палату. А её председатель на постоянном контакте с президентом. Поэтому, не дай бог, волна дойдёт до высоких коридоров власти - кому это надо? Молодёжь у нас спокойная - Трендом последнего времени стали протестные настроения в среде молодёжи. Антикоррупционные, экологические и так далее. Вы, как вузовский преподаватель и общественник, часто имеющий дело с молодёжью, отмечаете эту тенденцию в Омске? - У молодёжи всегда протестный потенциал выше. Молодые, как правило, категорично относятся к любой неправде. Поэтому враньё, которое всплывает, вызывает резкий протест. А особенно если сначала врут, а после этого начинают учить жизни. Это просто вызывает отторжение. Поэтому нет ничего удивительного в том, что на фоне всех этих коррупционных явлений выявился протестный потенциал. Кстати, у нас в Омске экологический митинг недавно был. На нём тоже было много молодёжи, которая читала стихи собственного сочинения. Причём их никто не заставлял и не свозил автобусами по разнарядке. Хотя замечу, что для Сибири какие-то серьёзные протестные настроения не характерны. В других регионах, где молодые люди видят совсем другую жизнь, это более актуально. У нас всё-таки ситуация стабильнее. Да и потом я заметил, что наши студенты индифферентно относятся ко всем протестным делам. Даже когда между собой они разговаривают - эта тематика не прослеживается. - Зато они массово покидают Омск... - Это общая тенденция. Не только для Омска характерная. Вообще-то, Омск не виноват, что он таким большим стал. Гигантский рост произошёл во время войны, когда в наш город эвакуировали крупные промышленные предприятия. А раньше был уютный маленький городишко. В Сибири вообще таких больших городов не должно быть теоретически. Миллионные города в России могут быть только в центральной части. Взять ту же Канаду, у которой сопоставимый климат. Так на нашей широте расположены города в 50-60 тысяч жителей. На отопление мегаполиса, покупку зимней одежды тратятся огромные ресурсы. А наши крупные предприятия? Огромные цеха метров по 200 длиной и 60 шириной должны отапливаться. Вот эти все накладные расходы на содержание хозяйства и приводят к тому, что себестоимость продукции большая и производство становится невыгодным. Поэтому нет ничего удивительного, что постепенно любой большой город Сибири будет сворачиваться, как шагреневая кожа. Наши либеральные законы помогают предприятиям выкручиваться. - С другой стороны, в Новосибирске, наоборот, положительный показатель миграции. Почему в этом городе нет общих для Сибири проблем? - Новосибирск всё-таки административный центр Сибири. Людям повезло, у них все федеральные структуры расположены и полпредство. Но население растёт только в областном центре. А на районы посмотрите. Или на малые города. Тот же Бердск. Жителей как магнитом притягивает Новосибирск. Население всего мира переезжает в крупные города. Может быть, в перспективе мы увидим, что на Земле останется 1,5-2 тыс. агломераций, в каждой из которых будет жить по 100 млн жителей. Это объективная реальность. «Раньше в Нефтяниках вонь стояла» - Мы начали говорить о промышленности, и хотелось бы понять, как она выглядит с точки зрения эколога. Омская индустрия для города - это перспектива для экономического развития или мина замедленного действия для экологии? - Нельзя сказать, что предприятия мало внимания уделяют экологии. Наоборот. Мы видим, как они интересуются актуальной экологической тематикой. Предприятиям сейчас проще всё настроить правильно, чем потом платить штрафы и терять репутацию из-за прессы и мнения общественности. У нас нет таких заводов, которые чрезмерно загрязняли бы атмосферу. Понятно, что бывают срывы и внештатные ситуации. Но они случаются редко по сравнению с эксцессами, которые были в советское время. Когда я переехал сюда из Томска, то первое, что увидел, - это факелы предприятий вокруг города. Тогда каждые выходные в Нефтяниках вонища была и кислотные дожди шли. Хотя и сейчас есть проблемы. Для того чтобы определить экологическое состояние города, нужны наблюдательные пункты. У нас их 10. Два из них передвижные. А надо, чтобы передвижные круглосуточно работали. К тому же у нас законы такие, что пункты контроля должны стоять далеко от предприятия, чтобы могли измерять общее состояние воздуха в городе, а заводы должны сами измерять показания на предприятиях. Но кто будет постоянно вести мониторинг? К тому же санитарно-защитные зоны настолько пересекаются, что не поймёшь, где чья. - Выбросы этилмеркаптана специалисты называют безвредными для организма. Но, с другой стороны, ситуация вокруг одоранта говорит о том, что мы не можем чувствовать себя в безопасности. Если источник выброса не нашли, где гарантия, что смогут оперативно найти выброс хлора, например? - Законодательство таково, что на завод не так-то просто попасть. Недавно нас с коллегами из правительства области не пустили на одно из крупных предприятий. Завод частный - и власти им не указ. Чтобы нас пустили, нужно было заручиться санкцией прокуратуры. Её тоже получить не так-то просто. Прокурорам нужны основания. Они нам говорят: «Сначала докажите, что выбросы с этого предприятия, тогда и поедем с вами». В результате жители травятся, а концов найти никто не может. Наши либеральные законы помогают предприятиям выкручиваться. Конечно, виновника недавних выбросов хорошо было бы найти. Публично назвать и показательно разорить. Чтобы другим было неповадно. Досье Анатолий Соловьёв Анатолий Соловьёв. Родился 19 апреля 1947 года в городе Намангане Республики Узбекистан. В 1971 году окончил Томский политехнический институт по специальности «разделение и применение изотопов». Работает на кафедре информационных технологий. Кандидат физико-математических наук. Член Центрального совета Всероссийского общества охраны природы, член совета омского отделения Русского географического общества. Член Общественной палаты региона.
