Войти в почту

Ирина Мазуркевич: “Равик был театральным актером, за кино не держался и особо его не любил”

С Равиком нас свел театр имени Ленсовета. Это был гениальный артист, который производил впечатление на всех в ту же секунду, как появлялся на сцене. Никто в зале не мог остаться равнодушным. Были сцены, когда зал просто стонал – Равикович потрясающе темпераментный, озорной с чувством юмора покорял моментально всех. Мне было 18, а ему 40, и мне казалось, что он очень старый. Играл он почему-то пожилых героев с наклеенной бородой, с лысыми париками. Из-за этого грима он мне казался стариком запредельным. У меня и в мыслях даже не было, что между нами что-то может возникнуть. А потом в дирекции театра мы случайно встретились с ним глазами, и это тот случай, про который в книжках пишут: пробежала искра. Потом мы уже вместе много репетировали, и я обращала на него внимание, а он на меня, но в мыслях не было, что все может зайти так далеко. Наш роман развивался долго. Но в театре очень-то не спрячешься. Там знают то, чего еще не случилось. Он был женат, у него было дочке 8 лет. На гастролях мы не селились вместе. Но в этом тоже была романтика. Ему снимали квартиру, а я приходила в гости. Однажды, когда я была у Равика в гостях, он забыл, что вечером у него спектакль. И вот я ухожу от него, а навстречу бежит запыхавшийся человек из театра, чтобы предупредить, что через полчаса Равик уже должен быть на сцене. Он увидел меня и спрашивает: “Ира, а где живет Анатолий Юрьевич?” А я делаю индифферентное лицо и отвечаю: “Не знаю”. Как будто случайно здесь оказалась. Фото из семейного архива И. Мазуркевич В каком спектакле Вы впервые встретились как партнеры? Сейчас уже не помню. Это было или во время репетиции, или в спектакле “Малыш и Карлсон”, у нас одновременно было несколько разных спектаклей. В “Малыше и Карлсоне” у меня был ввод, параллельно мы репетировали спектакль “Именем земли и солнца” по пьесе Друце. Равикович играл учителя, я – ученицу. У него была большая роль, у меня маленькая, но потом нас обоих в одной рецензии отметили. Его как мастера, создавшего яркий образ, меня, как дебютантку, которая ярко о себе заявила. До сих пор вырезка с этой статьей из газеты хранится у моей мамы. Когда Вы познакомили Анатолия Юрьевича со своими родителями? Я гостила у родителей в Минске, а Равикович там снимался. Я привела его в гости и представила как старшего коллегу по театру. Родители мои очень хлебосольные. Мама не может, чтобы не накрыть стол и не принять, как следует. Вот мы сидели за столом, угощались и, вдруг, у Равика кусочек от салата упал на брюки. Я сидела рядом и на автомате упавший кусочек быстро подцепила пальцем и съела. Младший брат тут же обратил внимание на этот странный жест и понял, что в гости пришел не просто товарищ по работе. В общем, мои плохие манеры меня и выдали. Но родителям брат ничего не сказал. Когда они прислали его ко мне в Ленинград, мы уже жили с Равиком в одной комнате. Но поскольку родители не знали этого, мне пришлось Равика временно из комнаты эвакуировать. Поженились мы только через три года, а еще через полтора у нас родилась дочка Лиза. Много играли с Анатолием Юрьевичем, расскажите, какой он был партнер на сцене. У него была очень хорошая школа, он подробно анализировал роль, у него все должно было быть оправдано, при этом в любой роли всегда непроизвольно искал юмор. Но даже если он этого не делал, юмор автоматически проявлялся. Перед спектаклем многие артисты закрываются в гримерке, ведут себя очень сосредоточенно, хотят, чтобы никто их не беспокоил. А Равику нужно было, чтобы вокруг собирались люди. Он травил анекдоты, рассказывал смешные случаи из жизни, все хохотали. Так он сам настраивался на выход на сцену… Ему нужна была раскрепощенность. На сцене он бесконечно импровизировал. Удачные яркие репризы, вызывавшие хохот и аплодисменты, на следующем спектакле не повторял. Артисты спрашивали: “Почему, ведь так было здорово”. А он отвечал: “Да? А я не помню”. Равик в этом отношении был очень расточителен, потому что владел импровизацией безупречно. В каждом последующем показе спектакля появлялась новая яркая находка. Например, в “Зойкиной квартире” всю роль Аметистова придумал сам. И постоянно привносил в нее что-то новое. Без него этот спектакль просто бы не состоялся. Импровизации Равиковича держали актеров в напряжении? Они ведь никогда не знали, чего от него ждать… Думаю, что в напряжении вряд ли. Возможно молодые артисты, которые относились к нему с большим пиететом, могли побаиваться. Он был очень требовательным, никогда не терпел халтуры на сцене, необязательных артистов, или играющих с холодным носом. Но он не делал замечания, а давал советы, которые актеры с удовольствием выполняли. И это, как правило, украшало роль. Вообще, у Анатолия Юрьевича был дар педагогический и ему надо было бы открыть театральную школу… Что Вы от него взяли как актриса? Трудно сказать. Я начинала, когда в театре Ленсовета примой была Алиса Фрейндлих и мы – молодые артистки у нее многому учились. И Равикович говорил, что многое в профессии взял у Фрейндлих. Наверное, он научил меня везде, где возможно, искать юмор. Хотя объяснить, чему конкретно я научилась у Равиковича, не могу. Скорее это было взаимное проникновение. Фото из семейного архива И. Мазуркевич Мог Анатолий Юрьевич дома разбирать с вами готовящуюся роль? Нет, он никогда не вмешивался в мою работу, и я никогда не вмешивалась в его. А вот после премьеры, конечно обсуждали. Отмечали удачные и неудачные моменты, рассуждали, что и как можно сделать лучше. Но такого, чтобы весь вечер был посвящен разбору спектакля, не было. Он всегда оберегал свой творческий процесс и роль. Равикович позволял себе давать Вам конструктивные советы, как углубить роль, улучшить ее? Обычно нет. Но, к примеру, когда мы репетировали спектакль “Зинуля” по пьесе Гельмана, режиссер никак не мог найти финал спектакля и моей роли. Равик в какой-то момент вышел на сцену и показал, как это надо сделать. У него вообще был настоящий режиссерский талант. Он очень хорошо разбирал роли психологически. А это мало кто умеет, режиссеры часто скатываются какие-то штучки… и еще Равикович прекрасно показывал актерам какие-то моменты, которые им не давались. Ирина, как Вы думаете, Анатолию Юрьевичу просто не хватило времени, чтобы серьезно заняться режиссурой? Нет, он считал, что режиссура убивает в нем ребенка. Режиссер – это другое восприятие и ответственность. А артист может оставаться непосредственным, как ребенок. Этим ощущением Равикович очень дорожил. Фото из семейного архива И. Мазуркевич Чем был обусловлен Ваш переход из театра им. Ленсовета в театр Комедии? Время пришло. Надо было играть, а в театре Ленсовета ничего не ставили. Стоял выбор: либо сидеть без работы и ждать неизвестно чего, либо работать. Для Равиковича театр Комедии принес большие драматические роли. Он сыграл главные роли в спектаклях “Биография” М. Фриша, “Тартарен из Тараскона” А. Доде, “Ромул Великий” Ф. Дюрренматта, “Свидание в предместье” А. Вампилова. В спектакле “Хочу сниматься в кино” по пьесе Н. Саймона Вы играли вместе, расскажите об этой работе. Мы играли влюбленную пару. Спектакль ставила Татьяна Сергеевна Казакова, у нее свой режиссерский метод, она требует определенного исполнения мизансцен, интонаций. Равиковичу это очень не подходило. И хотя она, как правило, была права, Равик сопротивлялся, потому что всегда самостоятельно выстраивал свои роли. Когда Казакова стеснялась сделать ему замечание, она просила меня передать Равиковичу ее требования. Я приходила домой и долго искала удобный момент, чтобы все это передать. Но такой способ работы с Равиковичем не прошел, он воспринимал это в штыки, возмущался. И я отказалась быть посредником. Фото из семейного архива И. Мазуркевич Сложно супругам играть влюбленных? Сложно. Ты ведь знаешь, какой этот человек в любви, в отношениях. Но на сцене быть таким же невозможно, потому что это уже персонаж. С посторонним человеком все внове и можно применить воображение… Но лучше все же играть с супругом – хорошим артистом, чем с незнакомым, но посредственным артистом. Почему Анатолий Юрьевич не любил вспоминать работу в фильме “Покровские ворота”? Потому что абсолютно не воспринимал метод режиссуры Михаила Козакова. Козаков сам показывал актерам, как играть, демонстрировал интонации, и они должны были все за ним повторять. У него была выстроена подробная партитура, и, если внимательно всмотреться в фильм, то можно увидеть, что там ходит много-много Козаковых. Но потом Равикович признавался, что результат был хорошим и публике фильм понравился. Фото из семейного архива И. Мазуркевич После “Покровских ворот” Равикович снялся еще в семидесяти фильмах… Тем не менее, Равик был, прежде всего, театральным актером, за кино не держался и особо его не любил. Хотя прекрасно понимал, что это признание, популярность и дополнительные деньги. Но всегда с неохотой ездил на съемки. Били какие-то роли в кино, которые он все-таки ценил? Эркюль Пуаро в “Загадке Эндхауза”. Анатолий Юрьевич всегда был душой компании, а друзей у него было много ? Он не особо был открыт для общения, друзей у него было немного. Дома у нас собирались очень небольшие компании. Ваш дом всегда был избирательным для гостей? Да, в него вхожи только близкие, это не был проходной двор. Встречи в узком кругу – это, как правило, дни рождения. Мы приглашали редко всех своих друзей одновременно. Сначала приходил один, потом еще двое, потом еще кто-то. Потому что для нас было важно общение непосредственно с человеком. В большой компании качественного общения невозможно. Какие подарки Вам дарил Анатолий Юрьевич? Да никакие. Не было ничего особенного. Я сама себе выбирала подарки. Равик не знал что купить, где-то надо было ходить, выбирать, а магазины это не его даже близко. Для меня же было совершенно не принципиально, он купил или я сама. Если мне что-то нравилось, я покупала и говорила: “Это будет от тебя мне на день рождения”. Потом ко дню рождения, конечно, покупала что-то еще… Да и праздники мы, как правило не отмечали, потому что посиделки собирали без всякого повода. Важна не дата, а настроение и желание. Прошло пять лет, как с нами нет Анатолия Юрьевича. Как вы без него? Живу. И каждый день общаюсь с ним.

Ирина Мазуркевич: “Равик был театральным актером, за кино не держался и особо его не любил”
© Ревизор.ru