Игорь Верещагин: «Первым, к кому подошли «роллинги», оказался я»

В Московском музее современного искусства на Тверском бульваре до 16 апреля продлится выставка Given & Stolen («Подаренное и украденное») одного из самых активных и опытных отечественных рок-фотографов — Игоря Верещагина. После открытия экспозиции с ним пообщался обозреватель «Известий». — Мне встречались довольно громкие анонсы этой выставки, где тебя представляли «официальным фотографом» не только Гарика Сукачева, но и Мика Джаггера, и Игги Попа. — Это, конечно, не так (улыбается). Просто я считался официальным фотографом «Роллинг Стоунз» во время их московских гастролей 1998 года. И это было выдающееся событие. — Что подразумевал такой официальный статус? Как говорится, «доступ к телу», отсутствие фотографов-конкурентов вблизи группы и т.п.? — Прежде всего я имел эксклюзивную возможность снимать в бэкстейдже, возле гримерок, фотографировать «роллингов» вместе с их гостями. Но, к сожалению, по договоренности все свои пленки я тут же отдавал, даже не проявленными, пресс-агенту «Роллинг Стоунз», которая обещала вернуть их через месяц. Но ничего не вернулось. У меня сохранились лишь кадры, сделанные мной перед сценой во время концерта, то есть в пуле с другими аккредитованными фотографами. — И ты не интересовался судьбой той твоей съемки, что забрала пресс-агент? — Интересовался. Мне сказали, что кому-то в России эти пленки передали. Но ни промоутер того концерта Михаил Капник, ни его партнеры найти их так и не смогли. Может, когда-нибудь они еще «всплывут». — То есть фотографии с «роллингами», представленные сейчас на твоей выставке, сделаны «на общих основаниях»? — Да. Но тогда случались удачные моменты. Например, так получилось, что спустившись с трапа самолета в Москве, первым, к кому подошли «роллинги», оказался я. — С Игги Попом у тебя тоже возникали какие-нибудь сложности? — Нет. Впервые я снимал его 15 лет назад на московском фестивале «Крылья». Сцену там сделали абсолютно однотонной — словно задник в профессиональной фотостудии. И сет Игги так хорошо подсвечивался, что получилась действительно почти студийная съемка. А потом я фотографировал его в клубе «Б1». Это сплошное удовольствие. Он же просто излучает энергию, а какие-то свои недостатки превращает в высочайшие достоинства. И никаких условий мне не ставил. Наоборот, потом лично подписывал некоторые фотографии, которые я ему показал. — Кстати, каков твой метод работы — репортерский, стрингерский, когда фотограф не спрашивает одобрения у героев своих снимков? Или, прежде чем сделать фото публичным, ты визируешь его у артиста? — Нет, я ни у кого ничего не визирую. Но я и не стрингер. Специально не ловлю какие-то непрезентабельные моменты и выражения лиц. А в остальном — если это концертная съемка или даже закулисная, но я пришел туда с аккредитацией, то почему я должен что-то утверждать? Работаю и всё. Полагаясь на свою ответственность. — Ну, и не случалось проблемных моментов? Скажем, приходишь ты с аккредитацией за кулисы, а там музыканты, которые тебе интересны, говорят: нас не снимайте, пожалуйста. — Поверь, не бывало. Вот мой кумир — Джим Маршалл. У него есть книга Trust («Доверие»). Оно важно в любой профессии, и для фотографа, разумеется, тоже. Если артист тебе доверяет, то и проблем не будет. А если ты чувствуешь или знаешь, что этот исполнитель к тебе относится настороженно, ты к нему и не суешься, дабы не чувствовать себя опасным чужаком. Я стараюсь или подружиться с артистом или как-то внятно ему представиться, чтобы он на мой счет не имел каких-то сомнений или опасений и не возникало скользких ситуаций. — С российскими артистами, допустим, такой принцип у тебя срабатывает. А с иностранными звездами? Они приезжают на день-два, тебя не знают. Как наладить доверительность? — Они же не вакууме существуют. Их привозят сюда наши промоутеры, и музыканты полагаются на их мнение. Если им говорят, что этот фотограф может работать у вас в бэкстейдж, он не подведет, им, как правило, достаточно. Так было у меня, например, с Jethro Tull, которых привозил Саша Чепарухин (известный российский промоутер. — «Известия»). Я снимал Йена Андерсона и его команду прямо от зала аэропорта до окончания всех выступлений. — А как сложилась твоя дружба с Гариком Сукачевым, который сегодня считает тебя единственным своим «семейным» фотографом? Говорит, что его домашних уже многие годы никто, кроме тебя, не фотографирует. У вас существует какая-то официальная договоренность? — Нет, ничего официального. Просто мы давно дружим семьями, ездим друг к другу в гости. Вот собирались на серебряную свадьбу Гарика. Так что всё совершенно неформально. Наша дружба завязалась и окрепла на съемках фильмов Гарика. Там ведь проводишь бок о бок в экспедиции по нескольку месяцев. Я работал с Сукачевым на всех его полнометражных фильмах, начиная с самого первого — «Кризис среднего возраста». Затем «Праздник», «Дом Солнца»... — Почему на «Кризис...» Сукачев пригласил именно тебя? — Он увидел съемку, которую я сделал на его известном концерте во МХАТе имени Чехова (в 1996 году. — «Известия»). Ему понравилось. Гарик мне сам тогда позвонил. Не знаю даже, где мой номер нашел, и сказал: «Хочу, чтобы ты стал фотографом на моем фильме «Кризис среднего возраста». Разумеется, я с радостью согласился. К тому моменту я работал в Москве только несколько лет и предложение Сукачева меня очень заинтересовало. — Ты для меня ассоциируешься прежде всего с черно-белой фотографией. Это действительно твой стиль? — Концерты я часто снимаю и в цвете. Но работы для выставки, для печати твердых копий, те, что воспринимаешь как картины, я предпочитаю черно-белые. Это убирает сиюминутность, делает кадр серьезнее, заставляет глубже всматриваться в лица. Нет отвлекающих моментов. Поэтому черно-белая фотография в моей работе сейчас превалирует. — А разными универсальными технологиями, допустим фотошопом, пользуешься? — Ретушью я вообще не занимаюсь. Той же программы фотошоп в моем компьютере нет. Документальное начало для меня всегда приоритетно. Интересны неожиданные ракурсы, композиция, но не рафинированность снимка. — Сколько всего работ на твоей нынешней выставке? — Не знаю (улыбается). Экспозицию формировал не я, а Мультимедиа Арт Музей. Я заслал им около 200 файлов, они отобрали порядка половины. Потом сами их печатали, обрамляли, размещали. Сделали великолепно. Конечный результат я увидел за два часа до официального открытия выставки. Сожалею только о том, что в экспозицию не вошло ничего из съемок Jethro Tull, Пола Маккартни и Джеймса Брауна. Впрочем, музыкальные фото занимают ведь не всю выставку. Кроме них там еще мои уличные этюды, семейные. — Что потом произойдет с этой экспозицией? — Еще точно не знаю. Экспонаты будут принадлежать музею. Возможно, их повезут по России. — Не обсуждалась тема их аукционной продажи? — Нет. Но выставочные экземпляры можно использовать как образцы для продаж. И такие предложения уже поступают от разных частных лиц. В большей степени интересуются фотографиями российских музыкантов. А я сейчас готовлю фотоальбом под названием «Винил». В него войдут портреты известных людей с любимой виниловой пластинкой в руках, от которой у них в свое время «поехала крыша», и они ее помнят и боготворят. Уже снял несколько десятков человек. А нужно — сто. И габариты книги определены — 30х30 см. Чтобы она красиво стояла на полке (улыбается).