Из жизни умерших
"Тибетская книга мертвых" на Курском вокзале Московский "Театр.doc" в заброшенном депо у Курского вокзала играет "Тибетскую книгу мертвых" в постановке Василия Березина. На одном из самых необычных московских спектаклей побывал РОМАН ДОЛЖАНСКИЙ. Чтобы попасть на спектакль молодого режиссера Василия Березина, нужно свернуть налево с внешней стороны Садового кольца, между вокзалом и улицей Казакова, идти вниз, в темноту, пока не упрешься в стену заброшенного депо. Балансируя на скользком откосе, вам предстоит спуститься сначала в проход между мостовой и стеной, а потом через большой оконный проем попасть в пространство бывшего депо, дальняя стена которого буквально тонет в темноте. На полу еще видны старые рельсы, металлические перекрытия держат крышу, и можно только изумиться тому, что тысячи кубических метров пространства в центре города пока еще не превращены в какое-то выгодное предприятие. Одну из стен -- ту самую, на которой играют спектакль, разукрасили граффитисты, а вообще это насквозь продуваемое, но все-таки защищенное сверху помещение давно облюбовали бомжи. Василий Березин утверждает, что обитатели депо иногда подыгрывают актерам, а репетициям то помогают, то мешают. Вот, например, на моем показе два каких-то субъекта во время представления вошли со стороны железнодорожных путей, наискось пересекли депо и вышли в город -- и поди пойми, было ли так задумано, или просто какие-то посторонние люди пересеклись с искусством. Железнодорожные пути Курского вокзала -- прямо за оконными проемами, электрички и поезда дальнего следования то и дело проезжают буквально в нескольких метрах от сидящей посреди депо на стульях и "пеньках" публики. Поезда, можно сказать, необходимые выразительные средства, как спецэффекты -- дорогие, но бесплатные. Ведь и материал, представленный зрителю,-- о движении. Один из самых знаменитых эзотерических буддийских текстов, "Бардо Тхедол", небуддистам доступный как "Тибетская книга мертвых", представляет собой пошаговое, день за днем, описание посмертного маршрута, предстоящего каждому человеку. Точка отправления -- физическая смерть тела, точка назначения -- следующая реинкарнация. Актеры поднимаются по ступенькам на балкончик, где и остаются почти весь спектакль. На соседнем балкончике -- музыканты, минималистской музыкой усиливающие акценты, подчеркивающие сломы ритмов. Тексты "книги мертвых" проговаривают, пропевают и прокрикивают -- и когда проходят эмоциональные удары первых слов об остановке человеческого дыхания, что-то даже и перестаешь воспринимать как реальный текст. Сидящие на скамейке под гирляндой лампочек люди издалека кажутся то эпическими рассказчиками, то мстительными пророками, то -- когда общий свет погаснет и останутся лишь точечные фонарики -- скрывающимися от города заговорщиками, для которых проводы человека в другой мир обретают вполне земное содержание. Так, что повисающая в воздухе фраза "и придет освобождение" окрашивается в какой-то даже социальный смысл, что еще раз доказывает, что поставить спектакль только о смерти невозможно -- он все равно окажется спектаклем о жизни. В общем, для того, чтобы приблизить "Книгу мертвых" к мыслям и чувствам присутствующих, не так уж обязательно называть в текстах умирающего Иваном -- и взято это явно не из оригинала. Тем более что в конце длящегося час действа актеры, надев белые маски, спускаются к зрителям, подходят к случайно выбранным из них, спрашивают имя и потом обращают к ним слова, предназначенные умирающим. Тогда же начинают "стонать" металлические столбы, по которым ударяют чем-то тяжелым. Но дополнительная театрализация скорее возвращает к реальности, согревает и успокаивает, нежели всерьез напоминает о предстоящем когда-то каждому. "А теперь давайте представим, что вы все уже умерли..." -- предлагает режиссер в программке, и первое, что приходит на ум в связи с этим,-- монолог мировой души из чеховской "Чайки". Там же рядом, как все помнят, говорится о том, что нужны новые формы. Так что site-specific спектакль Василия Березина при всей его экзотичности в великую театральную традицию отлично вписывается.