Приговор, вынесенный в Минске 2 февраля 2018 года трем авторам ИА REGNUM — не более чем предупреждение другим о том, что власти не потерпят сомнений в русофилии президента Александра Лукашенко. Авторы получили по пять лет лишения свободы с отсрочкой на три года за отрицание самобытности белорусского языка и культуры, неуважение к суверенитету Белоруссии, а также за «разжигание национальной вражды и розни к представителям белорусского, американского и немецкого мира», обозначив новые границы дозволенного в белорусской реальности. Теперь сомневаться в том, что Лукашенко любит Россию, или демонстрировать большую любовь к ней, чем это делает он, уголовно наказуемо. Примечательно, что большинство идей и утверждений, вмененных в вину «русской тройке» — Сергею Шиптенко, Юрию Павловцу и Дмитрию Алимкину — звучали ранее в выступлениях первых лиц Белоруссии, включая и самого Лукашенко. К примеру, бессменный президент не раз заявлял, что белорусский язык скуден и несовременен — и не только конце 90-х и начале нулевых. В августе 2017 года, когда Шиптенко, Павловец и Алимкин уже девять месяцев сидели в СИЗО в ожидании суда, Лукашенко пожаловался на белорусский язык в интервью телеканалу «Россия 24», заявив, что в нем «не всегда можно найти нужные для разговора слова». Сравним это с тем, что было поставлено в вину осужденным журналистам. Павловец писал, что белорусский язык «мертвый». В доказательство он ссылался на результаты переписи, согласно которым более 90 процентов белорусов не пользуются дома белорусским языком. Шиптенко утверждал, что «в СССР белорусский язык поддерживался искусственно», и что «в белорусском языке даже нет всех слов», имея в виду минимум терминов, необходимых в современной жизни, науке и производстве. Алимкин называл белорусский язык «российским диалектом», который используют «только дикторы радио» и «только оппозиционеры». Лукашенко и «русская тройка» также сходились во мнении, что белорусы и русские — это фактически один народ. И если Алимкину вменяли в вину утверждение о том, что «белорусская нация была искусственно создана в конце 19 века… Это была местная популяция русских, которые здесь живут», то Лукашенко в апреле 2016 года, за восемь месяцев до ареста журналистов, заявлял, что «белорусов и русских традиционно называют одним народом, выросшим из одного корня». А за полтора года до их ареста он говорил, что «беларусы и россияне — это один русский народ». Несмотря на такое совпадение во взглядах, позиция властей по отношению к арестованным была обвинительной с самого начала расследования. Лилия Ананич, бывшая в 2016 году министром информации Белоруссии, комментируя арест Павловца, Алимкина и Шиптенко, указывала в качестве его причины на то, что в материалах, опубликованных на ресурсах «Регнум» (REGNUM), «Лента.ру» (Lenta.ru), «Еурэйшиа Дейли» (Eurasia Daily), они поставили под сомнение суверенитет Белоруссии, а также допускали «оскорбительные высказывания в адрес белорусского народа, его истории, языка, культуры». А глава Республиканской экспертной комиссии (РЭК) при Министерстве информации Елена Иванова, проводившая экспертизу публикаций, давая показания уже на судебном заседании, назвала утверждение о белорусском языке как о диалекте русского оскорбительным. «Белорусский язык — это самостоятельный язык, язык титульной нации», — заявила она. При этом все экспертные заключения для суда были сделаны только по-русски. И вообще белорусский язык в госструктурах используется крайне редко. Так за что же судили «русскую тройку»? По мнению белорусского журналиста Виталия Цыганкова, судили их в первую очередь за то, что они усомнились в пророссийском курсе Лукашенко. В качестве примеров можно привести заголовки статей Алимкина вроде «Белоруссия уходит из Русского мира исподтишка, с учетом украинского опыта» или «Необандеровцы Украины и неонацисты Советской Белоруссии». Для контекста важно отметить, что «Советская Белоруссия» — это официальное издание администрации президента. Не отставали от Алимкина и два других автора. «Ревизионизм расправил плечи не только в маргинальной публицистике, но и в государственных учреждениях», — писал Шиптенко, критикуя пересмотр оценок войн 1812 и 1941 — 1945 годов. А Павловец заявлял, что «в стране, практически в открытую, стали пропагандироваться русофобские идеи и лозунги. Причем, если в прошлые годы их главным рупором была прозападная оппозиция, то сегодня ее место фактически заняло государство». Таких цитат у каждого из трех осужденных можно найти десятки. Из публикации в публикацию в сознание читателя, в первую очередь российского, вкладывалась мысль о том, что нынешняя белорусская верхушка во главе с Лукашенко — ненадежный партнер, который только и думает, как бы ему уйди из сферы влияния России. Независимо от личной позиции авторов, это, судя по всему, был московский заказ. Журналист издания Svoboda.org Марк Крутов, проведя собственное расследование, показал в деталях, как российские эмиссары формировали в Белоруссии структуры «мягкой силы», частью которых были трое осужденных. Об этом же говорит и реакция ИА REGNUM, уже заявившего, что приговор носит политический характер, а Шиптенко, Алимкин и Павловец осуждены за то, что «в своих материалах не раз выступали с критикой белорусских властей, которые взяли курс на сближение с Западом в ущерб интеграции с Россией, а также выступали против заигрывания официального Минска со сторонниками агрессивного национализма и русофобии». Вместе с тем, на официальном уровне российские власти открестились от троих подсудимых, обозвав их «маргинализированными авторами», мнения которых «ни в коей мере не отражают позицию руководства России», но «вбивают клинья» между народами Беларуси и России. Правда, требования о снятии материалов и выдаче четвертого фигуранта дела, шеф-редактора Аналитической службы REGNUM Юрия Баранчика, пригласившего подсудимых к сотрудничеству, не были выполнены. Но Ананич удовлетворилась и официальным ответом, констатировавшим, что «это не позиция российского руководства». Детали данного дела и мягкость приговора дают основания полагать, что вывод белорусского журналиста Виталия Цыганкова выдерживает проверку на прочность — журналистов REGNUM осудили не за то, что они высказались против Белоруссии или белорусского языка, а за то, что поставили под сомнение пророссийскую преданность Лукашенко.