День воли Лукашенко. Артем Бузила о технологиях белорусского Майдана

Так называемый «День Воли» в Белоруссии последние лет 20 проходит однообразно и предсказуемо. С тех пор, как Александр Лукашенко возглавил страну и щёлкнул по носу местным националистам, в годовщину создания Белорусской Народной Республики собирается не более двух-трёх тысяч человек. Широкие массы на мероприятие не получается согнать вот уже второе десятилетие: кому охота чествовать фейковое, марионеточное образование, не просуществовавшее на немецких штыках и года, выкрикивать откровенно русофобские лозунги, призывать к белорусизации — тогда как почти 90% граждан в быту говорят по-русски. После украинского Майдана, Крыма и Донбасса ничего кардинальным образом не поменялось, разве что белорусские националисты стали более яро поддерживать Украину и ненавидеть Россию. «День Воли» был ярчайшей иллюстрацией недальновидности и твердолобости белорусской оппозиции, от крайне правых до социал-демократов. Вместо того, чтобы критиковать социально-экономическую политику Лукашенко, нарушение прав человека, оппозиция вот уже который год выбирает крайний вариант национализма: призывает лишить русский язык статуса государственного (и это при том, что по-белорусски не разговаривают нигде, даже в каком-нибудь Гродно), использует коллаборационистские знамёна вроде герба Погони и бело-красно-белого флага, поддерживает интеграцию в Евросоюз и НАТО, выступает за разрыв всяких более-менее серьёзных отношений с Россией. Фото: Виктор Толочко/РИА Новости Но в 2017 году контекст мероприятия значительно изменился. Вот уже больше месяца страну содрогают митинги против Декрета № 3, предполагающего де-факто налог на тунеядство. В условиях, что Беларусь — явно не самая богатая страна, налог выглядит грабительством не только для реальных безработных, но и для недекларирующих доходы фрилансеров. Разумеется, это вызвало недовольство значительной части населения, ранее, между прочим, составлявшей костяк электората Лукашенко. Полноценного социального взрыва, конечно, ничего не предвещало, но тут как тут оказалась ранее маргинальная оппозиция. У оппозиционеров, доселе занятых исключительно языком, геополитикой и прочими комплексами неполноценности, наконец, появился политический козырь. И началось: многочисленные акции протеста не только в Минске, но в регионах, раз за разом, каждые выходные. Само собой, под формальным руководством оппозиционеров, вроде одиозного «социал-демократа» Николая Статкевича или не менее одиозного любителя украинского Майдана Анатолия Лебедько. Дальше предстояло лишь убедить аполитичных граждан смириться не только с социально-экономической повесткой, но и с националистической. «День Воли» был для этого самым удобным случаем. Ведь раньше можно было митинговать как бы за компанию, широким фронтом. Но «День Воли» — красная линия, после которой уже не отмоешься. Потому что одно дело — протестовать против Лукашенко, совсем другое — за коллаборационистов и против русских. Фото: Виктор Толочко/РИА Новости Развязка зависела, как и многое в Белоруссии, лишь от одного человека — Александра Лукашенко. Именно его политика привела к социально-экономическому недовольству, а попустительство — к разгулу «пятой колонны». Ситуацию осложняло и откровенное ухудшение отношений между Минском и Москвой. Эксперты и вовсе предполагали, что в ближайшее время бывшим союзникам не избежать глобального разрыва, а оголтелые красно-белые националисты станут для этого удобной прокладкой. Но Лукашенко держится в кресле более 20 лет не потому, что установил в стране безальтернативный авторитарный режим. А потому, что Александр Григорьевич блестяще чует конъюнктуру, является весьма дальновидным и хитрым политиком. Именно понимание конъюнктуры вернуло Беларусь из внешней изоляции благодаря роли миротворца в Минском процессе. Конъюнктура же, а не чары западника Макея (руководителя белорусского МИДа), толкала Лукашенко дразнить Москву, зная, что та не пойдёт на серьёзную конфронтацию. Фото: Виктор Толочко/РИА Новости Националистам также позволили побузить — когда в их услугах нуждались. Например, положительно подсветить арест пророссийских публицистов Юрия Павловца, Сергея Шиптенко и Дмитрия Алимкина. Или устроить танцы на костях Куропат, где планировали строить бизнес-центр. Но когда запахло жаренным, и националисты вполне серьёзно могли бы возглавить социальный протест, — а это уже некоторая угроза власти президента, — то Лукашенко принял решение самое что ни на есть жёсткое. В итоге «День Воли»… просто не состоялся. По крайней мере, в столице. Столичные власти не согласились на выдвинутый оппозицией маршрут. Последние на закон наплевали, вывели людей, за что ответили почти тысячами задержаний. По закону всё чисто: митинг закон как раз таки нарушал. С точки зрения морали — даже больше: украинский опыт стояния на площадях убедил, что любой не прогнанный с площади спецназом «оппозиционер» в будущем повышает шансы на государственный переворот, развязывание гражданской войны, сжигание сограждан за инакомыслие. Пригретый под боком Бакиев и тыняющийся между Ростовом и Москвой Янукович для Лукашенко оказались более чем насущным примером. Потому и среагировали правоохранители верно: жёстко и чётко. Артём Бузила