Альгирдас Палецкис — Георгий Димитров XXI века

На сегодня власти Эстонии добились на своей территории политического безмолвия, а в Латвии и особенно в Литве людей только приучают к смирению — продолжаются жёсткие репрессии против инакомыслящих, необходимость которых в Эстонии отпала после брутального подавления 26−27 апреля 2007 года массовых беспорядков в Таллине и на северо-востоке страны («Бронзовые ночи»), приведшего к новой эпохе молчания общества. Первая была в 30-годы прошлого века после установления диктатуры президента ЭР Константина Пятса. Кто он, Альгирдас Палецкис? В российских СМИ даже с некоторой эйфорией охарактеризовали как важное событие в Прибалтике замену тюремного заключения на домашний арест для самого известного и, пожалуй, даже единственного диссидента из числа представителей «титульных наций» Прибалтики — литовца Альгирдаса Палецкиса. Это произошло после полутора лет заключения. Массмедиа подчёркивали, что сам по себе выход Палецкиса на свободу является фактом очень отрадным. Но отрадным для него самого и его семьи, соратников и сочувствующих. Суд-то никто не отменил. Сама атмосфера нетерпимости к диссидентам и противникам русофобии сохраняется, причём не только в одной Литве, но и во всей Прибалтике. Облегчения положения политического узника и мученика потребовали несколько десятков политиков, в том числе парламентариев, которые 30 лет назад подписали Акт о восстановлении Литвы. Депутаты, из которых, кстати, не многие разделяют взгляды Палецкиса, заявили, что обвинение политика в шпионаже в пользу России не имеет под собой реальной основы. Характерно высказывание публициста Юргиса Нявежетиса: «… эта своеобразная литовская дрейфусиада XXI века грозит исторически дискредитировать — и, безусловно, заметно — существующий тридцать лет зоологический антисоветский и русофобский режим Литвы». Свою роль сыграла и личность самого Альгирдаса Палецкиса. Преследуемый сегодня властями Литвы за левые убеждения и призывы к нормализации отношений с Россией, в прошлом Палецкис был заметной фигурой в политике. Он был начальником отдела Западной Европы МИД Литвы, секретарём дипломатической миссии Литвы при Евросоюзе, депутатом Сейма, членом парламентских комиссий по международным делам и Западной Европы, а также комиссии Сейма по делам НАТО. Он же был членом Вильнюсского горсовета и вице-мэром Вильнюса. Родился в семье советского дипломата в Берне, внук первого председателя президиума Верховного Совета Литовской ССР Юстаса Палецкиса. Награждён французским Орденом Почётного Легиона и орденом «За заслуги перед Литвой», которого его лишили в 2013 году. Ложь объявляется правдой Преследования Палецкиса начались с того, что он стал публично отрицать «советскую оккупацию» Литвы и подвергать сомнению официальную трактовку произошедшего 13 января 1991 года у телебашни в Вильнюсе, заявляя, что протестующие литовцы могли быть убиты не только военнослужащими Советской Армией, но и стрелявшими в толпу с крыш местными провокаторами (как всё это напоминает расстрел майдана в Киеве). Никакой сенсации в заявлениях Палецкиса не было и нет. Но забытая было правда дискредитирует борцов за независимость Литвы и обвиняет их, по сути, в деяниях, в которых Фемида могла бы усмотреть криминал. Такое разоблачение позорной страницы борьбы за независимость Литвы и объясняет, почему власти заварили кашу с делом Палецкиса. С ним не церемонятся — месяц после его ареста никто в Литве даже не знал об этом. Была сочинена чудовищная ложь, будто арестованный собирал сведения о литовских судьях, которые вели дела бывших военнослужащих, или намеревался установить подслушивающее устройство в кабинете бывшего президента Литвы Дали Грибаускайте. Никаких доказательств предъявлено не было. За первый год заключения в «свободной» Литве Альгирдас Палецкис при росте 188 сантиметров стал весить 57 килограммов. Это результат нервотрёпки, с помощью которой хотят добиться самооговора. Здоровье его только ухудшается. Сам Палецкис намерен стоять на своём, так как ему не за что каяться. Он настаивает на том, что предъявленные ему обвинения — лживые. На вопрос агентства BNS Палецкис сказал: «Ну, как здоровье может быть после полутора лет в камере-одиночке…» И добавил: «Никакого шпионажа не было. Я считал себя свободным человеком, мог ездить по миру, встречаться с людьми, говорить обо всём, интересоваться любыми темами. Поэтому считаю, что дело является политическим. Я уверен, что защищусь». Димитров против Геринга Когда в прибалтийских государствах обижаются, что их страны называют лимитрофами, то стоит вспомнить и то, что изначально это слово обозначало пограничную область Римской Империи, которая должна была содержать стоящие на её территории особые подразделения императорских войск. Кстати, в этом есть определённое сходство с современным размещением баз НАТО в Прибалтике. Учения альянса у границ РФ в регионе не прекращаются. Обижаются и на то, что их критикуют за героизацию местных приспешников нацистской Германии и тех, кто воевал в Ваффен СС. Это в определённом смысле можно понять, зная незавидную историю прибалтийских народов, турбулентное становление их государственности и вызванные этим вульгаризмы и комплексы неполноценности. Да, можно и даже нужно понимать эту специфику. Но нельзя оправдать! Ибо, как писал Альгирдас Палецкис, «от национализма до нацизма — один шаг». И это не умозрительный вывод, поскольку прибалтийский национализм — это замес патриотизма с русофобией, а там, где утверждается преимущество одной нации над другой, там и начинает попахивать нацизмом. В этом смысле любопытно вспомнить о политическом споре между Георгием Димитровым и премьер-министром и министром внутренних дел Пруссии Германом Герингом, впоследствии — крупным государственным деятелем нацистской Германии и подсудимым на международном военном трибунале по делу военных преступников в Нюрнберге. Спор между ними состоялся 4 ноября 1933 года в Лейпцигском Имперском суде. Немного предыстории. 30 января 1933 года президент Веймарской республики Гинденбург назначил Гитлера главой коалиционного правительства — рейхсканцлером. Через два дня Гитлер «попросил» Гинденбурга распустить рейхстаг (у нацистской партии была лишь треть мест). Расчёт был прост — добиться на новых выборах абсолютного большинства в парламенте. Новые выборы были назначены на 5 марта 1933 года. Но вечером 27 февраля в 22 часа начался пожар в Рейхстаге. Гитлер тут же заявил, что это дело рук коммунистов. На следующий день был опубликован чрезвычайный указ рейхсканцлера, отменявший свободу личности, собраний, союзов, слова, печати и ограничивавший тайну переписки и неприкосновенность частной собственности. Была запрещена Компартия Германии. Тут же были арестованы три тысячи коммунистов и множество лидеров социал-демократических и либеральных организаций, в том числе депутаты рейхстага. Закрыты оппозиционные газеты. Непосредственно в поджоге Рейхстага обвинили пять человек: «пиромана-одиночку» из Нидерландов Маринуса ван дер Люббе, лидера парламентской фракции Компартии Эрнста Торглера и трёх болгарских коммунистов, среди которых был и Георгий Димитров. Все, кроме первых двух, были оправданы. Голландца казнили. Несколько версий утверждают, что нацисты были в сговоре с душевнобольным ван дер Люббе, и фактически они организовали провокацию, чтобы добиться абсолютной власти. Не зря национал-социалисты устраивали манифестации «народного гнева». Демонстранты, большей частью штурмовики или партийные активисты, выстраивались перед ратушами и правительственными зданиями, требуя поднять нацистское знамя со свастикой, грозили захватом зданий госучреждений. Во время процесса хорошо владевший немецким языком Димитров превратил суд в обвинительный процесс против нацистов. Его 36 раз лишали слова, пять раз изгоняли из зала суда. И из-за этого радиотрансляция провалившегося процесса была прекращена. Геринг: Моё мнение — решающее Итак, спор Димитрова с Герингом и председателем суда. Выписка из стенограммы приводится с сокращениями по брошюре, изданной в ГДР в 1980 году музеем Г. Димитрова в Лейпциге. ДИМИТРОВ: После того, как вы, как премьер-министр и министр внутренних дел Пруссии, заявили, официально заявили Германии и всему миру, что поджигателями Рейхстага являются коммунисты (Геринг: «Конечно!»), что это совершила Коммунистичекая партия (Геринг: «Конечно!»)…, не исключило ли это возможности идти по другим следам в поисках истинных поджигателей Рейхстага? ГЕРИНГ: … для меня было не столь важным установить личность отдельного мелкого преступника, а ту партию, то мировоззрение, которые за это отвечают. Уголовная полиция выяснит все следы — будьте спокойны… Это было политическое преступление, и для меня было ясно тотчас же, как и сегодня, что преступников надо искать в вашей партии… ДИМИТРОВ: Это ваше мнение, я придерживаюсь совершенно другого мнения. ГЕРИНГ: Логично, однако моё мнение является решающим. Сравните это с тем, как расправляются с Альгирдасом Палецкисом и другими инакомыслящими в прибалтийских странах. Главное — заткнуть рот оппоненту, элиминировать его. Разнятся только формы расправы, но не их суть.