Спор «Тольяттиазота» и «Уралхима» уже давно стал одним из главных корпоративных конфликтов в истории российского бизнеса и продолжает поставлять громкие новости. Так, на еще продолжающемся суде по уголовному делу, инициированному «Уралхимом» против бывших руководителей «Тольяттиазота», в ход вовсю идут юридические «ноу-хау»: анонимные свидетели, выступления в качестве свидетеля обвинения уголовника Олега Антошина, уличенного в подбросе на предприятие оружия и попытке инсценировать теракт. Судебный процесс явно обещает быть долгим, а значит — можно ждать новых сюрпризов от участников процесса. Уверенным можно быть в одном: столь ожесточенная борьба и использование богатого арсенала инструментов говорят о том, что для «Уралхима», владеющего миноритарным пакетом акций «Тольяттиазота», этот спор имеет судьбоносное значение. Как иначе объяснить годы судебных тяжб? На деньги, за время противостояния потраченные «Уралхимом» на юристов и консультантов, наверняка можно было бы открыть новое или как минимум отремонтировать небольшое химическое производство… Возникает резонный вопрос: зачем «Уралхим» столь упорно бьется за «Тольяттиазот»? Ответ лежит на поверхности: «Уралхим» пытается взять ТоАз под свой контроль. Скорее всего, для того, чтобы упрочить или улучшить ситуацию с собственными активами. Есть, правда, серьезные сомнения в том, что даже получив в полное распоряжение стабильно прибыльный тольяттинский химкомбинат, владелец «Уралхима» Дмитрий Мазепин сможет успешно решить накопившиеся проблемы. Слишком уж значительные долги числятся за его компаниями, и слишком странные управленческие решения принимаются им в последнее время. Почему, например, имея на руках близкий к банкротству «Уралхим» с многомиллиардной задолженностью, Мазепин на полном серьезе собирался приобрести команду «Формулы 1»? Иначе как нецелевым расходованием средств такое поведение назвать сложно. Надо сказать, что, получив отказ в покупке базирующейся в Великобритании команды Sahara Force India F1 Team, владелец «Уралхима» решил стать спонсором другой команды — знаменитой Williams. В данном случае, насколько можно судить, речь идет не о стратегическом плане поддержки принадлежащих Мазепину компаний, а о личных интересах владельца. В этом не было бы ничего необычного, если бы не одно существенное обстоятельство. В настоящее время активы Мазепина все ближе к статусу «токсичных». Налоговые претензии, закрытие информации, огромные долги — все это, по логике, должно вести к поиску новых источников финансирования, но никак не к инвестициям в высокозатратные автогонки. Для полноценного понимания ситуации, в которой находится некогда успешный бизнесмен, уместно сделать небольшой экскурс в историю. Взлет «Уралхима» — империи минеральных удобрений Мазепина — начался с его работы в должности президента нефтехимического концерна «Сибур» в 2002 году. Хотя успешность эта довольно относительная. Например, для «Газпрома», пытавшегося в то время интегрировать концерн в состав холдинга. После того как Мазепин через год пребывания в «Сибуре» ушел в отставку, появилась версия, согласно которой за время его правления капитализация концерна снизилась, а долги, наоборот, выросли. Зато Мазепин, покинув «Сибур», неожиданно стал владельцем целого ряда химических активов. Так, предприятие АХК «Азот», владевшее крупными пакетами акций заводов-производителей минеральных удобрений, сформированное в начале 2000-х «Межрегионгазом», оказывается в 2003 году под контролем швейцарской фирмы «Кредит-прав», затем та продает его, а заодно и приватизированный пакет акций Кирово-Чепецкого химкомбината, созданной Мазепиным группе «АгроХим». С этого момента новоявленная империя минеральных удобрений начала расти как на дрожжах. Еще в начале 2003 года Дмитрий Мазепин был скромным менеджером, а уже в 2004 году он создает компанию «Конструкторское бюро», которая со временем трансформируется в «Уралхим». При этом манеру Дмитрия Мазепина вести бизнес можно охарактеризовать как агрессивную, нацеленную на безудержный рост. Скандалы и суды сопровождали его активы, начиная с борьбы за волгоградский «Химпром» и заканчивая вопросами целесообразности покупки «Уралкалия». Тем не менее Дмитрий Мазепин годами покупал и покупал новые активы, сделав в конце концов «Уралхим» одним из крупнейших по объему производителей минеральных удобрений в Восточной Европе. Только за счет чего он сумел столь стремительно «набрать вес»? Ответ прост — за счет кредитных средств. Уже 75 процентов акций подмосковных «Воскресенских химудобрений» в 2008 году Мазепин покупал на заемные средства, взяв в Сбербанке кредит на 700 миллионов долларов. Покупка миноритарного пакета акций «Тольяттиазота» у «Реновы» в том же 2008 году также была проведена на заемные средства. Покупка 20 процентов акций «Уралкалия» в 2013 году обошлась еще в 4,5 миллиарда долларов, которые дал ВТБ. При этом долг Мазепина перед «Сбербанком» к тому времени не был погашен, а обещанное им в 2007 году IPO, по результатам которого можно было бы погасить долги, так и осталось несбывшимся планом. Покупка «Уралкалия», задуманная, видимо, как стратегическое приобретение с прицелом на IPO, лишь увеличила долговую нагрузку холдинга Мазепина: на данный момент долг «Уралкалия» составляет около 5,5 миллиарда долларов, из которых 2,46 миллиарда — кредит «Сбербанка», а пакет купленных акций оценивается всего в 1,2 миллиарда долларов. Повлияли и падение рубля, и ситуация с техногенными авариями в Березниках (Пермский край), где находятся предприятия «Уралкалия». Долги «Уралхима» на сентябрь 2018 года оценивались во внушительную сумму — 253 миллиарда рублей. Эта сумма почти в пять раз превосходит объем прибыли компании до вычета расходов (EBITDA). Свою отчетность «Уралхим» не раскрывает с 2015 года, видимо, предпочитая не обсуждать лишний раз вопросы финансовой устойчивости. Тогда же компания провела делистинг бумаг «Уралкалия» на Лондонской фондовой бирже, а в 2017 году — и на Московской фондовой бирже. В начале ноября компания увеличила свою долговую нагрузку еще на 10 миллиардов рублей, выпустив облигации. Кстати, размещение прошло по нижней границе цены, что хорошо показывает: рынок понимает — у «Уралхима» есть проблемы. Согласно публикациям в СМИ, «Уралкалий» получил чистый убыток по РСБУ в размере 5,327 миллиарда рублей за первые девять месяцев текущего года против прибыли в размере 30,59 миллиарда рублей, полученной годом ранее. Есть еще и претензии ФНС, требующей от «Уралхима» доначисления почти 1 миллиарда рублей налоговой недоимки. По мнению налоговиков, компания занижала свою прибыль в расчетах с контрагентами. Кстати, в процессе выяснилось, что продукцию своих предприятий Мазепин продает через аффилированные с ними офшоры. Итак, в конфликте участвуют с одной стороны — «Уралхим» с высочайшим уровнем закредитованности, с переоцененным проблемным «Уралкалием» и туманным будущим. С другой стороны — более скромный по объемам производства, но финансово устойчивый «Тольяттиазот». При этом логика действий Дмитрия Мазепина говорит о том, что он скорее классический корпоративный менеджер, а не производственник. Рост производственных показателей в его компании достигается не за счет инвестиций в модернизацию, а с помощью слияний и поглощений. Такой подход всегда связан с повышенными рисками, а в условиях нестабильности на мировых рынках эти риски гарантированы. И если в начале корпоративной войны с «Тольяттиазотом» он был для «Уралхима» лакомым куском и возможностью для роста, то сегодня превратился в спасательный круг, который, впрочем, никак не дается в руки отчаявшемуся утопающему. Таким образом, Мазепин бьется за возможность сделать «Тольяттиазот» дойной коровой и снизить за его счет долговую нагрузку на «Уралхим». Но что может ждать тольяттинского производителя при таком сценарии? Для ответа стоит взглянуть на судьбу уже поглощенных «Уралхимом» активов. В Воскресенске экологи давно бьют тревогу — проблемой загрязнения питьевых вод отходами принадлежащего «Уралхиму» химкомбината занимался даже губернатор Московской области Андрей Воробьев. Неоднократно возникали вопросы и к деятельности Кирово-Чепецкого химкомбината. Никаких предпосылок к тому, что отношение «Уралхима» к ТОАЗу будет иным, нет. Скорее можно предположить, что предприятие выпотрошат для покрытия наиболее срочных долгов, социальные программы свернут, а от непрофильных активов будут активно избавляться. Несмотря на проблемы, связанные с экологией и техногенной аварией, «Уралкалий» до последнего нес социальную нагрузку в Березниках, где является градообразующим предприятием. Однако теперь, по решению «Уралхима», часть социальных программ «Уралкалия» свернута, а Березники перестали быть местом «налоговой прописки» калийного производителя, что естественным образом сказалось на экономике города. На ситуации в Березниках стоит остановиться подробнее. Этот уральский город прогремел на всю страну после того, как жилая застройка в нем чуть ли не целыми кварталами начала в прямом смысле проваливаться под землю. Оказывается, «Уралкалий» добывал под Березниками соль, а образующиеся гигантские пустоты не засыпал песчано-гравийной смесью, как положено по технологии, а просто бросал на произвол судьбы. В результате такой хищнической добычи природных ресурсов на месте городской застройки там и сям зияют огромные ямы, затопленные водой. Зимой 2018 года местные власти оценили вероятность появления новых проблемных зон в 100 процентов. Одними Березниками, кстати, дело не ограничилось: повторение «провального» сценария зафиксировано и рядом с другими рудниками «Уралкалия», в частности — в Соликамске. Между тем есть требование президента России о переселении жителей Березников, чьи дома оказались вблизи провалов земли, образовавшихся из-за добычи калийного сырья. По оценкам экологов, речь идет фактически о строительстве нового поселка в другом месте. Под силу ли это компании, находящейся в предбанкротном состоянии? И кто понесет эту социальную ответственность, если она объявит себя неплатежеспособной? Вопросы риторические. Главное, чтобы не пришлось их задавать и по отношению к «Тольяттиазоту» — в том случае, если судебный процесс, затеянный Мазепиным, по каким-то причинам завершится в его пользу.
