Токио и Сеул замерли в шаге от полноценной торговой войны

4 августа южнокорейские телезрители стали свидетелями неожиданной сцены: ведущий вечернего выпуска новостей, завершая программу, вдруг продемонстрировал свою шариковую ручку и сказал: «Эта ручка нашего производства!» Этот странный поступок был обусловлен тем, что незадолго до того в студию поступило сообщение от зрителя, который заподозрил диктора в страшном прегрешении – в том, что он осмелился выйти в эфир с японской ручкой. Подобные эскапады неизбежны в условиях очередного кризиса в отношениях Сеула и Токио, когда антияпонские настроения, перманентно присутствующие в корейском обществе, достигли исторического максимума. В стране набирает обороты движение за бойкот японских товаров, и молодые националисты пикетируют японские сетевые магазины. Редких посетителей фотографируют, а потом выкладывают эти снимки в Сеть – ведь, как знает любой кореец, посещение японского магазина является в эти тревожные дни делом постыдным. Отношения Токио и Сеула никогда не отличались особой сердечностью. В свое время в советской печати часто упоминался «агрессивный треугольник Вашингтон–Токио–Сеул», но на практике этот «треугольник» скорее напоминал букву L: хотя и Сеул, и Токио были близкими союзниками Вашингтона, друг к другу они относились с прохладцей. При этом очевидно, что нелюбовь между Токио и Сеулом была (и во многом остается) взаимной, но несимметричной: уровень неприязни к Японии в Южной Корее весьма высок, а вот в Японии к Южной Корее относятся не столько с неприязнью, сколько высокомерно и иронично. Главная причина этой хронической враждебности – по крайней мере, если верить тому, что говорят корейские националисты, – связана с тем, что японцы до сих пор должным образом не извинились перед Кореей за 35 лет колониального правления и не выплатили ей адекватной компенсации. Правда, более внимательный взгляд на ситуацию заставляет усомниться в том, что источником проблем служит колониальное прошлое. Примером здесь может быть Тайвань: он был колонией Японии в те же самые годы, но сегодня тайваньцы неприязни к Японии не испытывают. Вдобавок утверждения о том, что японцы, дескать, «не извинились и не выплатили компенсации», скажем мягко, не совсем верны. На протяжении нескольких десятилетий японские должностные лица, включая и премьер-министра, и императора, не раз приносили формальные извинения корейцам, но всякий раз эти извинения объявлялись «недостаточными» или «неискренними». Так что дело тут не в том, что Токио должен платить и каяться, а скорее в том, что именно Япония еще в 1940‑е была выбрана корейскими националистами на должность «главного врага». На протяжении всей истории Южной Кореи замешанный на антияпонских настроениях национализм был одним из важных элементов идеологической обработки населения. Уже три поколения корейцев выросли, слушая и читая истории о зверствах японских колонизаторов. Многое, хотя далеко не всё, в этих историях правда. Но вот любое упоминание о позитивных изменениях, которые тоже происходили в колониальную эпоху, находится под запретом (по крайней мере, в массовых СМИ). Историки знают, например, что в колониальные времена средняя продолжительность жизни в Корее удвоилась, что именно тогда была создана вся современная промышленность и система образования, но писать об этом открыто можно только в специализированных научных журналах. Нынешний кризис начался после того, как в октябре прошлого года корейский Верховный суд вынес решение о том, что корейцы, насильственно угнанные на работу в Японию во время Второй мировой войны, должны получить компенсацию от японских фирм, использовавших тогда их труд, благо, многие из этих фирм сейчас не просто существуют, но и процветают. Это решение вызвало возмущение в Японии. Еще в 1965‑м Токио и Сеул подписали т. н. Базовый договор о восстановлении отношений. В рамках этого соглашения Япония предоставила Корее примерно $800 млн (треть этой суммы была безвозмездными грантами, а остальное – дешевыми долгосрочными кредитами). С учетом инфляции эта цифра примерно эквивалентна нынешним $6–7 млрд. Полученные тогда деньги сыграли огромную роль в экономическом развитии Кореи. При этом в договоре прямо и недвусмысленно было прописано, что произведенные Японией выплаты полностью и навсегда закрывают вопрос о компенсациях за ущерб, нанесенный в годы колониального правления. Это условие с самого начала не нравилось корейским левым, которые отличаются от своих правых оппонентов еще более высоким уровнем национализма. Правда, в те времена левые находились в оппозиции или даже в подполье, но теперь, оказавшись в 2017‑м у власти, они приступили к пересмотру соглашений. Сделано это было путем судебного решения, что позволяло правительству отрицать свою ответственность за происходящее, хотя никто из тех, кто представляет, как устроено южнокорейское общество, не поверит, что в октябре 2018 года Верховный суд действовал полностью на свой страх и риск. Японцы были раздражены как явным нарушением договора, так и отказом президента Мун Чжэ Ина и его людей искать компромисс. Вдобавок ситуация в самой Японии немало изменилась. Как бы это ни показалось странным, многие десятилетия японцы были склонны прощать Корее самые болезненные выпады. Во многом это объяснялось комплексом вины перед Кореей, который был долгое время широко распространен не только среди интеллигенции, но и в политической элите. Однако времена меняются. Японцам надоело «платить и каяться», тем более что опыт показал: такая политика не работает, начать взаимоотношения с чистого листа не получается. Приход к власти популярного и националистически настроенного премьер-министра Синдзо Абэ стал символом начинающихся перемен. Не случайно сейчас с разговорами о том, что, мол, «мы виноваты, мы каялись недостаточно», в Японии выступают в основном интеллигенты преклонного возраста. Молодежь настроена совсем иначе и не понимает, почему она должна нести ответственность за реальные и вымышленные прегрешения прадедов. В итоге на этот раз Токио решил не «подставлять другую щеку», а нанести ответный удар – впервые за всю историю японо-южнокорейских отношений. Месть, как известно, – это блюдо, которое следует подавать холодным, так что контрудар японцы готовили тщательно и долго, почти полгода. Как было заявлено в июле, со 2 августа Южная Корея исключается из списка союзных стран, в которые японские фирмы могут поставлять некоторые стратегические химикаты двойного назначения. Речь идет о трех видах материалов: во‑первых, это фоторезисты и фтористый водород, необходимые для производства микросхем; а во‑вторых, фторированные полиимиды, которые используются в производстве телефонных дисплеев. По всем этим материалам Япония имеет в мире положение, близкое к монопольному. Если Япония действительно откажется выдавать разрешения на экспорт, корейская экономика, сильно зависящая от продаж полупроводников, окажется в очень непростой ситуации. Важно, что исключение из списка дружественных стран не означает санкций в точном смысле слова. Все эти материалы по-прежнему можно поставлять в Корею, но только после получения соответствующих разрешений, подготовка которых занимает около двух месяцев. Вдобавок японское правительство может решать, когда разрешение на вывоз нужно выдавать без промедления, когда его можно придержать, а когда и вовсе не выдавать. Таким образом, Сеулу трудно придраться к решению Токио. Даже если Корея попробует оспорить его в ВТО, ответ японских дипломатов предсказуем: они заявят, что речь идет не о санкциях, нарушающих свободу торговли, а о контроле над военными технологиями, а коли так, то и претензий к Токио быть не может. Понятно, что эти заявления столь же неискренни, как и заверения корейской стороны о том, что решение о компенсациях рабочим было принято в судебном порядке и абсолютно независимо от позиции нынешней лево‑националистической администрации. Свое отношение к политике Токио и политическому руководству Японии корейцы выказывают на многолюдных акциях протеста Ahn Young-joon / AP / TASS Резкий шаг Токио вызывал в Корее настоящее цунами антияпонских настроений. Пока ведущие новостей потрясают ручками местного производства, младшеклассники торжественно отказываются от японских желейных конфет (очень, кстати, вкусных), а президент Мун Чжэ Ин заверяет, что Южная Корея в скором времени освоит производство всех спорных химикатов (впрочем, мало кто из специалистов ему верит). Антияпонские демонстрации, понятное дело, бушуют в центре Сеула. Японская публика, как всегда, реагирует на происходящее не столь эмоционально, но, что несколько необычно, все-таки реагирует. В то время как корейцы свято верят, что стали жертвой японской провокации, японцы видят происходящее в ином свете и жертвой провокации считают свою страну. Стареющие леваки-интеллигенты, правда, организовали пару петиций с требованием новых покаяний, но большинству японцев каяться решительным образом надоело. При этом нельзя не заметить, что пока всё ограничивается словами и эмоциями. Несмотря на наличие судебного решения, никаких реальных выплат бывшим подневольным рабочим японские предприятия не произвели, да и случаев задержек поставок химикатов не наблюдалось. Создается впечатление, что обе стороны, скажем так, сняли пистолеты с предохранителей, но пока стрелять не собираются, а демонстрируют серьезность намерений с помощью риторики. Тем не менее события последних недель показали, что ни о каких нормальных отношениях между Токио и Сеулом сейчас речи быть не может. Корее выгодно разыгрывать «историческую карту», а Япония, кажется, наконец поняла, что уступки и извинения делу не помогают, а лишь разжигают аппетиты корейских националистов, и решила для пробы поговорить с Сеулом с позиции силы. Посмотрим, к чему приведет этот новый подход Токио.