Виллем Роода: что вдруг случилось с Катаром?
Вина Катара состоит, надо думать, вовсе не в том, что он поддерживает террористов. Их в той или иной мере поддерживают практически все монархии Ближнего Востока. Вина эмира Катара состоит в том, что у него слишком много природного газа и слишком много влияния в среде мусульманского духовенства. Противостояние между Катаром и группой арабских стран во главе с Саудовской Аравией вызывает множество вопросов относительно его истинных причин. Серьезные "разбирательства" арабских стран друг с другом — событие для большинства европейцев малопонятное. Но тревожное. Даже без учета перспектив изменения цен на нефть и газ. Радикальное мусульманство наглядно продемонстрировало Западу убийствами на улицах и в аэропортах его собственных городов, насколько безжалостным оно может быть и, следовательно, насколько Запад должен быть заинтересован в мире и спокойствии на Востоке. Общественность Европы извещена о том, что именно Катар виновен в финансировании террористов, но, вероятнее всего, широкой общественности, как всегда, рассказывают не обо всем. Обвинение в адрес Катара в пособничестве терроризму носят подозрительно надуманный характер и, скорее всего, является лишь второстепенным в ряду истинных причин. Путают картину и неожиданные "откровения" западных средств массовой информации, подливающих масло в огонь с помощью "утечек" конфиденциальной информации. То Reuters публикует неизвестно как оказавшиеся у агентства сведения из Федеральной резервного банка США в Нью-Йорке о переводе валютной фирмой Al-Kawthar 2,5 миллионов долларов на счет связанной с террористами исламской фирмы. То Washington Post "откровенничает" относительно того, чьи именно хакеры (якобы их наняли ОАЭ) взломали официальный сайт катарского информационного агентства и разместили там фальшивое интервью эмира Катара Шейха Тамима бин Хамада бин Халифа Аль Тани, содержащее "предательские" по отношению к арабскому миру и исламу в целом заявления. Террористам помогали все монархии Химическая реакция конфликта началась в Бахрейне, затем к нему присоединились Кувейт и Саудовская Аравия, за ними последовали ОАЭ, Египет и все другие участники конфликта. Решения о наложении санкций против Катара не отменены и причиняют ему, надо думать, немалый вред. Посол страны в России Мухаммад Фахд аль-Атыйя даже заявил недавно, что кризис может привести к войне. На самом деле и помимо Катара практически все арабские страны скрытно, так или иначе, поддерживали по решению исламских духовных лидеров организации, признанные на Западе и в России террористическими. Более других — Бахрейн и Саудовская Аравия, в меньшей степени Египет и ОАЭ. Но на государственном или правительственном уровне этим не занимался никто, помощь, насколько известно, шла через головы властных структур. Две трети помощи, оказываемой правительствами разных стран анти-Асадовской сирийской оппозиции, различными путями в конечном итоге оказывалось в руках исламистских экстремистов. Таким образом, террористам оказали значительную материальную помощь самые разные исламские государства. Использовать "святые идеи" халифата Кризис взаимоотношений между арабскими странами возник в связи с ожидаемым военным поражением ИГИЛ и переходом организации в подполье на территории Сирии и Ирака, откуда она, вероятно, будет медленно и неизбежно расползаться и на соседние Кувейт, Саудовскую Аравию, ОАЭ и Египет. Предполагается, что подпольный центр террористов будет создан на территории именно Катара, при поддержке ряда влиятельных лиц которого большинство отправленных когда-то воевать против правительства Сирии джихадистов вдруг изменили свой курс и создали ядро халифата ИГИЛ. То обстоятельство, что Катар на своей территории собирается якобы терпеть подпольный центр руководства ИГИЛ, вряд ли особенно заботит саудитов. Тем более что это вряд ли возможно. Провалившийся "халифат" никому не нужен, хотя его базовая идея еще вполне может быть использована для увеличения роли и влияния исламского духовенства. Здесь и берет начало весь последующий внутриарабский конфликт. Эмир Катара не стремится к распространению терроризма, это никогда не являлось и не является его целью. А вот распространение идеологии ИГИЛ после некоторой ее реформации Катару очень даже по душе. Эта цель не предусматривает порабощения других арабских стран и создания нового халифата, она состоит в повышении роли и влияния исламского духовенства в тех странах, где фундаментальный ислам понемногу теряет свои позиции: в Пакистане, Египте и ОАЭ. Иран как модель успешной исламской страны Иллюстрацией тому региональному "миропорядку", который видит своей целью Катар, можно считать Иран, где управление государством осуществляется под пристальным контролем исламского духовенства. Иран стал для мусульман примером того, что государство даже в неблагоприятных внешнеполитических условиях способно успешно развивать свою экономику и совершенствовать государственное и духовное двоевластие. Но для арабских монархий такой порядок означал бы, что они должны поступиться немалой частью своей власти, отдав ее религиозным деятелям. Возможно, такая перспектива влияет на состояние отношений стран Ближнего Востока намного больше, чем разногласия между суннитским и шиитским направлениями ислама. Открыто выступить против духовенства в глубоко верующих арабских странах не может себе позволить даже абсолютный монарх. Намного проще коллективно обвинить основного виновного, в данном случае Катар, в чем-то другом, не затрагивающем чувства верующих. Например, в поддержке терроризма. Перспектива "перетекания" идей "исламского халифата" в Катар вывела из себя США, Саудовскую Аравию и Кувейт. США усмотрели в этом не столько поощрение терроризма, сколько угрозу утраты влияния на лояльные до сих пор арабские монархии и превращения их в новые "иранообразные" государства. Монархи Саудовской Аравии, Кувейта и Бахрейна, в свою очередь, в намерении Катара использовать поднятую "почившим" ИГИЛ волну к пользе духовенства увидели опасность ущемления власти монархов. Отмеченное ими сближение эмира Катара Шейха Тамима бин Хамада бин Халифа Аль Тани с их собственным высшим духовенством, финансирование им местных религиозных обществ и, как следствие, рост авторитета эмира в среде исламского духовенства арабского мира никак не могут радовать августейшие семейства. И все же, полагаю, открытый конфликт между арабскими странами был бы невозможен без экономической составляющей. И без участия США. Все дороги ведут к месторождению газа Недавний визит президента Дональда Трампа в Саудовскую Аравию изменил сложившийся баланс взаимного недовольства и подозрений. США предложили саудитам и египтянам возглавить "группу" сотрудничества (включая военное) арабских стран и государств Ближнего Востока на основе совместного противодействия Ирану, режиму Башара Асада в Сирии, росту влияния России в регионе. Трамп обещал поставки вооружений, включая самые современные, выгодную схему кредитования закупок оружия Египтом. Насколько известно, практичный президент Трамп продемонстрировал саудитам и египтянам заинтересованность в их (относительно небольших) запасах природного газа и, наоборот, незаинтересованность в развитии энергетического сотрудничества России, Ирана и Катара, разведанные запасы газа которых, по разным оценкам, превышают 30% всех мировых запасов. Катар сейчас расширяет вместе с Ираном добычу на месторождении газа "Северное" (в Иране его называют "Южный Парс"), считающееся самым крупным месторождением в мире (его еще называют "газовым эльдорадо"), и наращивают производство сжиженного газа. Нетрудно ответить на вопрос, что станет с мировыми ценами на СПГ и, следовательно, с перспективами продаж американцами их сжиженного газа в Европе и Азии, когда Катар и Иран явят миру миллиарды кубов своей совместной продукции. Так что "дружба" с эмиром Тамимом бин Хамадом бин Халифа Аль Тани необходима сейчас США как воздух, без него практичным американцам проблем со своей торговлей СПГ никак не решить. А эмир дружить не рвется, и это его нежелание оказалось достаточным фактором, чтобы недовольство им других монархов получило весомую поддержку и оформилось во внутриарабский конфликт.
