Корейцы заморозят ПРО США
В отношении Южной Кореи полностью проявился объявленный Трампом курс на «табачок врозь» с союзниками. Намерение США поставить перед Южной Кореей вопрос о полной оплате расходов по содержанию американских войск, находящихся на территории страны, вызвало активное неприятие в Сеуле. Весьма примечательной была напряженность вокруг требования Трампа в апреле заплатить $1 млрд за размещаемую США систему ПРО THAAD и отказа Сеула его удовлетворить. Новые значимые обстоятельства в корейские дела привнесла победа на президентских выборах в Южной Корее в мае представителя либеральных кругов Мун Чжэ Ина. Важное место в предвыборной программе президента занимали ставка на прямой диалог с Северной Кореей и поэтапное решение вопроса о северокорейской ракетно-ядерной программе. В то же время новый глава изначально дал понять, что он отнюдь не пацифист и не намерен сдавать позиций Пхеньяну в военном противостоянии. Высказываясь за диалог с КНДР, Мун Чжэ Ин одновременно подчеркивал необходимость скорейшего выполнения всех прежде разработанных программ южнокорейского военного строительства в тесном взаимодействии с США, с которыми Республика Корея находится в военном союзе согласно Договору о взаимной обороне 1953 года. Мун Чжэ Ин, тем не менее, дал понять, что выступает за увеличение автономии Сеула в этом альянсе. Характерный пример: в настоящее время Вооруженные силы Южной Кореи и находящаяся на территории Южной Кореи группировка войск США численностью 28,5 тыс. человек подчинены Объединенному американо-южнокорейскому командованию (ОАЮК). Сейчас, по двусторонним договоренностям, в мирное время ОАЮК возглавляет южнокорейский генерал, однако в случае войны командование ОАЮК автоматически перешло бы к США. Президент Республики Корея как Верховный главнокомандующий вооруженными силами своего государства оказался бы в подчинении у генерал-лейтенанта Вооруженных сил США. Мун Чжэ Ин поставил вопрос о скорейшей передаче южнокорейской стороне командования ОАЮК в период военных действий. Другой острый вопрос касается развертывания в Южной Корее американской системы противоракетной обороны THAAD. Договоренность по THAAD была достигнута в июле 2016 года, когда у власти находилась президент Пак Кын Хе, позднее подвергнутая импичменту. Представители ее администрации и Вашингтона заверяли, что THAAD установлена с целью отражения исключительно северокорейских ядерных и ракетных угроз, и не направлены против каких-либо других стран. Тем не менее, в Москве и Пекине сочли, что дело THAAD выходит далеко за северокорейские горизонты. Размещая THAAD в Южной Корее, США, по сути, дополняют свою восточноевропейскую ПРО дальневосточным сегментом. Помимо шести пусковых установок, 48 ракет-перехватчиков, а также пульта управления и электрогенератора, комплекс THAAD включает мощный радар TPY-2 TM, способный уверенно обнаруживать такие цели, как ракеты и самолеты на расстоянии до 1200 км, а в идеальных условиях — до 1500 км. Разместив такой радар в Южной Корее, американцы получили бы возможность держать под своим наблюдением акваторию Восточно-Китайского моря, Северо-Восток Китая и часть российского Дальнего Востока. Но дело не только в этом. Ничто не мешает в дальнейшем развернуть эту систему до более совершенного ряда, сделав ее одним из компонентов стратегической ПРО США. Не случайно поэтому появление в Совместном российско-китайском заявлении по итогам официального визита Владимира Путина в Пекин 25 июня отдельного пункта о противоракетной обороне США. «Россия и Китай выступают против наращивания внерегионального военного присутствия в Северо-Восточной Азии (СВА), развертывания там нового позиционного района ПРО как тихоокеанского сегмента глобальной ПРО США под предлогом реагирования на ракетно-ядерные программы КНДР, — гласит текст заявления. — Стороны не приемлют эскалацию военно-политической конфронтации и раскручивание в регионе гонки вооружений». Появление ПРО THAAD в стране вызвало сопротивление и немалой части южнокорейцев. Люди понимают, что THAAD — реальная угроза их безопасности. Речь может пойти о контрмерах со стороны КНДР, а также других государств. Жители района Сонджу, где размещаются установки THAAD, неоднократно выходили на акции протеста, заявляя, что не желают становиться целями для северокорейских ударов. Однажды они даже забросали бывшего премьер-министра Южной Кореи Хван Гё Ана бутылками и куриными яйцами, когда тот приехал к ним, чтобы убедить в безопасности THAAD. Особую остроту в вопрос о THAAD вносит кризис, возникший у Южной Кореи с КНР. О резко отрицательном отношении Пекина к поощрению Сеулом наращивания американского военного присутствия в Южной Корее свидетельствует целая серия прозвучавших из Пекина в течение последнего года заявлений на разных уровнях. Примером может служить заявление агентства «Синьхуа» от 31 июля 2016 г.: «То, что Сеул, предположительно, осознает все последствия размещения на своей территории THAAD, но все равно выбирает сторону Вашингтона, руководствуясь пока не выясненными причинами, говорит о его близорукости и слабой способности к дипломатии». За заявлениями политического характера со стороны Китая последовали и практические меры. Значительно уменьшился поток китайских туристов, а в последние годы на китайцев приходилось около половины всего турпотока в Южную Корею (в 2016 году — 48%). Причина проста: руководство КНР «посоветовало» своим туроператорам прекратить продажу групповых туров в Южную Корею. «В мае 2017 года, — указывает сеульская газета Chosun Ilbo, по данным Национальной организации туризма Кореи, в страну приехали 253 тыс. китайских туристов, что на 64,1% меньше, чем за тот же период прошлого года. А в целом за период с января по май 2017 г. число китайцев, посетивших РК, уменьшилось на 34,7%». Отменяются авиарейсы, китайские круизные суда минуют Пусан. Китай — крупнейший торговый партнер Южной Кореи. По объемам товарооборота он превосходит США и Японию вместе взятых. С 1992 года торговля РК с Китаем выросла с $6,4 млрд до $235,4 млрд в 2014-м и сейчас едва ли не определяет экономическое благосостояние страны. Не исключено, что по мере наращивания китайских санкций, наносимый экономический ущерб станет по-настоящему ощутимым — Южную Корею накроет волна банкротств, увольнений, экономического спада. Это заставляет и южнокорейский бизнес, и широкие общественные круги задумываться над вопросом, нужна ли им вообще система THAAD. К тому же ее чисто военная отдача вызывает вопросы. Находясь при правлении Пак Кын Хе в оппозиции, Мун Чжэ Ин заявлял, что если он придет к власти, то проведет независимую экспертизу с целью убедиться, насколько эффективно THAAD может защитить РК от северокорейских ракет и в чём польза этой системы для безопасности страны. 6 июня он принял решение о приостановке размещения и функционирования этой системы в Южной Корее. Причиной, по которой Мун Чжэ Ин пошел на такой шаг, названа необходимость «проведения экологической экспертизы». Южная Корея — страна с ограниченной территорией и очень высокой плотностью населения. Мощное излучение, исходящее от системы ПРО, представляет реальную угрозу здоровью жителей близлежащих территорий. Соответствующая проверка может занять до года. Линия Мун Чжэ Ина на разрядку напряженности вокруг Кореи позволяет надеяться на возможность определенных положительных подвижек на этом направлении. В любом случае воинственность Трампа в отношении Пхеньяна, похоже, приглушена. Об этом свидетельствует, в частности, саммит Трампа и Мун Чжэ Ина в Вашингтоне 29-30 июня. В совместном заявлении по его итогам говорится, что стороны окажут максимум давления на Северную Корею. Однако отмечается, что «дверь для диалога с Северной Кореей остается открытой», правда, «при соответствующих обстоятельствах». Лидеры выразили намерение взаимодействовать в том, чтобы достичь денуклеаризации Корейского полуострова «мирным путем» и заявили, что они «не придерживаются враждебной политики в отношении Северной Кореи». Мун Чжэ Ин, выступая на совместной пресс-конференции с Трампом, отметил: «Мы согласны совместно работать над коренным разрешением северокорейской ядерной проблемы на основе поэтапного и всеобъемлющего подхода, используя как санкции, так и диалог». Поэтапный и всеобъемлющий подход к северокорейской ядерной проблеме, как отмечает сеульская «Ханкере», означает план Мун Чжэ Ина, предполагающий, что на первом этапе Северная Корея приостановит осуществление своей ядерной программы, чтобы в дальнейшем ее окончательно закрыть. Важно также, что президент Южной Кореи сумел добиться публичного согласия Трампа на возобновление межкорейского диалога и предоставление Сеулу ведущей роли в создании условий для мирного объединения Корейского полуострова. США в ходе саммита пошли навстречу целому ряду пожеланий Сеула по двусторонним вопросам, в том числе в отношении ускорения передачи южнокорейской стороне командования Объединенными вооруженными силами двух стран на Корейском полуострове в военное время. Вместе с тем Трамп прямо призвал Сеул «справедливо разделить расходы по военному присутствию США в Южной Корее», т. е. взять на себя более весомую часть этих расходов. Проблема размещения в Южной Корее ПРО THAAD, между тем, осталась в замороженном виде. Она не затрагивалась ни в совместном заявлении, ни в выступлениях президентов двух стран на совместной пресс-конференции. Автор — Чрезвычайный и полномочный посол России, член Российского совета по международным делам (РСМД). Полную версию статьи читайте на сайте РСМД.
