«Китайская Украина» и «российский Тайвань» — США идут на военную эскалацию

Резко обострились китайско-американские отношения вокруг Тайваня. Буквально на днях в Вашингтоне был подписан американо-тайваньский меморандум о взаимопонимании, которым учреждается специальная двусторонняя рабочая группа по вопросам береговой охраны. По сути это неофициальное военное соглашение, легализующее вмешательство США в отношения острова с материковым Китаем.

Следует оговориться, что подобной двусмысленностью наполнена вся история отношений Вашингтона с мятежной китайской провинцией. В Пекине Тайвань считают частью КНР; это полностью соответствует международному праву и признано самими США. Еще в 1979 году для установления китайско-американских дипломатических отношений Вашингтон признал принцип «одного Китая» и пошел на разрыв официальных связей с Тайбэем. Этот принцип в качестве краеугольного камня был признан тремя совместными китайско-американскими декларациями и с тех пор официальному пересмотру не подвергался. Зато американская сторона, особенно в последнее время, принялась пересматривать его втихаря, явочным порядком.

США не были бы самими собой, если еще в конце 70-х годов не заложили бы в нормализацию отношений с КНР «подводный камень» пресловутых «двойных стандартов». В апреле 1979 года был принят американский закон «Об отношениях с Тайванем», которым фактически между ними создавался военный союз. А еще раньше, в 1972 году, Вашингтон взял на себя обязательство по защите острова от гипотетического китайского «нападения». Соответствующее соглашение было связано с тем, что в 1971 году островные власти лишились узурпированного ими в 1945 году постоянного членства в Совете Безопасности ООН, которое было возвращено законным властям КНР. Понятно, что это соглашение дало «зеленый свет» продажам Тайваню американских вооружений, и присвоенное Вашингтоном «право» на это в 1982 году, при Рональде Рейгане, было зафиксировано в документе «Шесть принципов гарантий» Вашингтона Тайбэю. Тот подзабытый в наше время документ настолько красноречив, что хотя вопросы поставки на остров военной техники из США ограничиваются лишь первыми двумя «принципами», но именно они формируют общий контекст документа. Поэтому приведем все шесть пунктов полностью:

США не будут устанавливать дату прекращения продажи оружия Китайской Республике на Тайване;США не будут проводить предварительные консультации с КНР в отношении продажи оружия Тайваню;США не будут играть роль посредника между КНР и Тайванем;США не будут пересматривать Закон об отношениях с Тайванем;США не изменят свою позицию в отношении суверенитета Тайваня (это — формальная отсылка к принципу «одного Китая»);США не будут оказывать давление на Тайвань с целью заставить его вступить в переговоры с КНР.

Как видим, вопрос Вашингтоном еще тогда был поставлен таким образом, чтобы максимально облегчить американской стороне любые политические «кульбиты», в зависимости от состояния и изменений соответствующей конъюнктуры. Дескать, Пекин пусть договаривается с Тайбэем как хочет, и «это не американская проблема». США же оставляют себе руки развязанными в том, чтобы поддерживать Тайвань в состоянии собственной колониальной вотчины и, играя на его противоречиях с материком, сохранять повод для серьезного военного присутствия у берегов КНР. Однако если в 80-е годы у НОАК не было возможности этот расклад изменить, то с успешной модернизацией Китая, затронувшей и его вооруженные силы, ситуация начала меняться. И Вашингтон на это оказался вынужденным реагировать, хотя ранее считал данный вопрос решенным и закрытым раз и навсегда. Чего, например, стоят памятные откровения Бжезинского из «Великой шахматной доски», что Китай — «всего лишь региональная держава», а «мировой державой» в регионе если кто и является, то это Япония. Однако жизнь всё расставила по своим местам и совсем не так, как себе это представляли в США. Про ошибку Бжезинского, которая спутала Вашингтону внешнеполитические карты, сейчас, на фоне провозглашения Китая «врагом США 1», никто уже не вспоминает. И на новый виток, соответственно, вышел и вопрос оружейной торговли с Тайванем.

По-настоящему серьезная история этого вопроса берет начало с рубежа нулевых и десятых годов нынешнего столетия. Тогда сначала Пентагон, озаботившись растущей мощью ВВС НОАК, сделал резонансное заявление, что островная военная авиация более не может контролировать воздух в Тайваньском проливе. А затем в ход была пущена «тяжелая» политическая «артиллерия» в лице госсекретаря Хиллари Клинтон. В ноябре 2011 года в журнале Foreign Policy появилась ее статья «Тихоокеанский век Америки». В контексте превращения Азии в «центр мировых событий» в ней указывалось на «прочность отношений США с Тайванем» и их особую важность «в плане безопасности и экономического партнерства». И еще одна цитата, которая наглядно иллюстрирует американское лицемерие, принадлежит тогдашнему советнику Х. Клинтон Курту Кэмпбеллу: «Важной частью общей стратегии является построение всеобъемлющих, прочных и неофициальных отношений между США и Тайванем». «Неофициальность» как условие поддержания контактов — без сомнения, «высший пилотаж» в продвижении упомянутых «двойных стандартов».

Ну и, наверное, будет неправильным не упомянуть, что принципа «одного Китая» даже официально придерживаются далеко не все союзники США и не все связанные с ними центры глобального влияния. Тайвань, причем именно как самозваная «Китайская республика», признан примерно двумя десятками стран, среди которых — это существенный факт — присутствует Ватикан; а в самих США с 2012 года функционирует программа безвизового обмена с островом.

Во многом политика США, подкрепляющая мощной внешней поддержкой островной сепаратизм, опирается на ныне правящую Демократическую прогрессивную партию (ДПП), появившуюся в авторитарной политической системе Тайваня в конце 80-х годов. США в свое время, откровенно спекулируя на внутренних проблемах КНР, связанных с преддверием беспорядков на Тяньаньмэнь, всемерно поддержали этот проект, связав его с якобы «демократизацией», а на самом деле американизацией Тайваня. Цель была понятна и прозрачна, хотя всячески замалчивалась: прикрываясь формальным признанием принципа «одного Китая», сформировать на острове проамериканскую силу, способную реализовать планы Вашингтона по его отрыву от материка и превращению в еще один, вслед за Японией и Южной Кореей, американский «непотопляемый авианосец».

Чтобы российскому читателю было понятнее и проще соотнести с отечественными политическими реалиями эту ситуацию, как ее разворачивали против КНР, напряжем воображение и представим себе реализацию на практике произведения завзятого антисоветчика Василия Аксенова «Остров Крым». Что Крым — это будто бы остров, что он оторван от СССР, а ныне от Российской Федерации и находится под фактическим американским протекторатом — и благодаря этому ВМС США и НАТО занимают центральное положение в Черном море и его полностью контролируют. Нетерпимый вариант, не правда ли? Так вот, Китай оказался с Тайванем примерно в такой же ситуации, но уже не в фантазиях ушибленного антикоммунизмом интеллектуала-диссидента, а в жизни. В реальности, а не на бумаге, которая, как известно, «всё стерпит».

Для КНР воссоединение родины и разделенного народа — важнейший, но не единственный аспект, время в котором «благодаря» сепаратистской политике руководства ДПП работает на США. Не менее важен и вопрос военной безопасности. Ибо с самого начала марионеточная проамериканская ДПП провозгласила провокационный курс не просто на отделение острова от КНР, но на создание на нем некоей «отдельной» «тайваньской нации», в духе которого стала воспитывать своих сторонников. С 2000 по 2008 год эта партия оказалась на Тайване у власти, выдвинув из своих рядов так называемого президента Чэнь Шуйбяня, который, заметим, по завершении своего восьмилетнего правления был арестован и предстал перед судом вместе с супругой по обвинению в коррупции. И получил пожизненный срок, который в 2010 году ему «скостили» до двадцатилетнего заключения. Самого его спустя семь лет освободили ввиду состояния здоровья, а супруга до сих пор продолжает отбывать наказание.

На этом фоне резко активизировался запущенный вскоре после первого прихода ДПП к власти процесс сближения оказавшегося в оппозиции Гоминьдана — бывшей партии Чан Кайши и его сына Цзян Цзинго — с правящей на материке КПК. Проворовавшегося Чэня сменил гоминьдановский лидер Ма Инцзю, находившийся у власти с 2008 по 2016 год. Однако в 2016 году ДПП взяла реванш и провела в так называемые «президенты» свою ставленницу, ярую поборницу островного сепаратизма Цай Инвэнь. Почему так произошло? Маленький штрих из политической биографии Цай. В сентябре 2011 года, когда она вместе с Кинг Пуцзуном, советником Ма Инцзю, находилась в США, обоих политиков сначала принял советник президента Барака Обамы, а затем демократы в честь Цай устроили в Конгрессе прием. Белый дом, который тогда еще не был «зациклен» на китайско-американском противостоянии, проявил крайнее недовольство, опубликовав через рупор деловых кругов Financial Times статью. В ней он ставил под серьезное сомнение целесообразность реверансов Цай Инвэнь. И подчеркивал, что связи властей США с этим одиозным политиком порождают сомнение в стабильности на берегах Тайваньского пролива, ибо официальный Вашингтон сохраняет «нейтралитет» по отношению к предстоящим на острове выборам 2012 года. На Капитолийском холме же ведут себя очень двусмысленно, «подставляя» тем самым Белый дом.

Первое, чем занялась Цай Инвэнь, выиграв выборы 2016 года, — подвергла ревизии принцип «трех нет», выдвинутый ее гоминьдановским предшественником Ма Инцзю: «нет объединению, нет независимости и нет применению силы». И начала всячески педалировать тему «независимости» острова от КНР, спекулируя на упомянутой «тайваньской» идентичности. А пришедший через год к власти в США Дональд Трамп начал с того, что еще в статусе избранного президента, то есть не въехав в Белый дом, провел с Цай телефонные переговоры, вызвав непонимание в самих США и крайнее раздражение в Китае, причем по обе стороны пролива. Дальше — больше. Закусив удила, Белый дом в мае 2018 года развязал против Пекина торговую и тарифную войну. Ей предшествовало принятие в марте того же года американского закона «О поездках на Тайвань», которым американским чиновникам разрешалось посещать мятежный остров с официальными визитами. Этим за прошедшие три года воспользовались сразу несколько американских чиновников в ранге министров и их заместителей.

По мере обострений китайско-американских отношений противоречия вокруг Тайваня стали плавно перетекать в военную плоскость. Участились маневры ВМС США, в том числе в составе АУГ — авианосных ударных групп — вблизи острова, а также проходы военных кораблей США и других стран НАТО через Тайваньский пролив. Американское лицемерие, оправдывающее такую политику наличием у КНР территориальных споров с рядом стран, наглядно демонстрируется следующим фактом. У Тайваня, компрадорские власти которого самонадеянно провозглашают себя «хранителем традиций китайской государственности», к соседям те же самые претензии, что и у Пекина. И по островам Сенкаку (кит. — Дяоюйдао) в Восточно-Китайском море, и по архипелагу Спратли (кит. — Наньша) в Южно-Китайском море. Выступая против КНР, власти США попросту путаются в собственных «двойных стандартах», когда фактически поддерживают те же самые тайваньские амбиции. И кроме того, порождают двусмысленность в отношениях с той же Японией. С одной стороны, Тайбэй заявляет о себе, по сути, как о военном противнике Токио, являющегося союзником США. С другой, если вернуться к итогам визита в японскую столицу шефов Госдепа и Пентагона Энтони Блинкена и Ллойда Остина, состоявшегося 21 марта, то там речь шла об американо-японской координации военной стратегии именно на тайваньском направлении. Как будут решать эту очевидную дилемму правящие и военные круги США и Японии, пока непонятно; впрочем, не исключено, что в Вашингтоне по привычке рассматривают японскую сторону бессловесным «приводным ремнем» американской региональной политики и не обращают внимания на возможные проблемы с мотивацией ее внешнеполитических действий. Как и на вопрос сохранения властями Токио своего «политического лица».

Американскому политическому руководству, вступившему на путь военной конфронтации с КНР, стало не до этих «условностей». И здесь самое время напомнить об еще одной коллизии, очень похожей на непризнанную, но вполне реальную антикитайскую провокацию американских спецслужб. В 2019 году на Тайване прошли местные выборы, на которых правящая ДПП, возглавляемая Цай Инвэнь, потерпела сокрушительное поражение. В перспективе «президентских» выборов января 2020 года всё шло к возврату к власти на острове партии Гоминьдан. И тогда на Тайване произошел инцидент, которому островные и американские СМИ создали беспрецедентный резонанс: убийство выходцем из Гонконга местной жительницы. «Общественное возмущение» было раздуто до такого уровня, что, поскольку Гонконг является специальным административным районом (САР) КНР Сянган, власти КНР озаботились принятием закона, позволяющего экстрадицию прячущихся в автономии преступников в страны, где они обвиняются в преступлениях. Но как только это произошло, в Гонконге как по команде (впрочем, почему как?) с новой силой вспыхнули уличные беспорядки и подзуживаемые провокаторами демонстранты бросились обвинять пекинское руководство в стремлении организовать «вывоз на материк» лидеров протеста. Еще раз: непосредственным поводом к китайскому законодательному акту об экстрадиции послужил тайваньский инцидент, а досталось за него властям КНР. Это ли не классическая, в американском стиле, «разводка» на «две руки, управляемые одной головой», особенно если учесть деятельное участие функционеров американского генерального консульства в Гонконге в управлении лидерами погромных выступлений?

На этой волне внутренняя ситуация, которую жителям острова представили под соусом «Тайвань — следующий за Гонконгом», резко поменялась. На январских (2020 г.) выборах главы администрации и депутатов законодательного юаня (парламента) вновь победили выдвиженцы ДПП, а Цай Инвэнь осталась самозваным «президентом», получив еще четыре года на проповедь «независимости» от Пекина. «Эстафетную палочку» поддержки тайваньского сепаратизма у Трампа подхватила администрация Байдена. Уже 23 января нынешнего года, через три дня после инаугурации нового хозяина Белого дома, пресс-служба Госдепа заявила, что США продолжат военную помощь тайваньскому режиму и призывают КНР «прекратить оказывать на остров военное, дипломатическое и экономическое давление». А буквально на днях уже новый шеф Пентагона Л. Остин обвинил Пекин в «непрозрачности изменения в регионе структуры стратегических сил», и эта формулировка явно служит дальнейшему нагнетанию вокруг мятежного острова военной напряженности. Не говоря уже о прозвучавшем также на днях призыве к КНР американского политического стратега Ричарда Хааса обсуждать вопросы, связанные с Тайванем, непосредственно с Вашингтоном, тем самым, отметим это, предлагая США превратиться в субъект внутренней политики КНР, что является прямым и беспрецедентным нарушением как принципов, так и норм международного права и основ двусторонних китайско-американских отношений. За несколько лет от неприятия Цай Инвэнь и политики ДПП как провоцирующей напряженность между Вашингтоном и Пекином, США деградировали до ее открытой поддержки и включения связанных с ней вопросов в основной дискурс двустороннего противостояния с КНР, не только политического, но и военного. Своеобразные «итоги» этого дрейфа на фоне нынешнего обострения между Вашингтоном и Пекином подвел экс-главком НАТО в Европе отставной американский адмирал Джеймс Ставридис, не исключивший прямой военной конфронтации из-за Тайваня двух стран и их вооруженных сил.

Поскольку использование марионеток США для развязывания военных конфликтов происходит не только на Дальнем Востоке, но и в Восточной Европе, где политика Вашингтона носит уже антироссийский характер и связана с Украиной, можно уверенно говорить о том, что взят курс на военную конфронтацию Америки с Россией и Китаем. Тайвань все более становится похожим на «китайскую Украину», а Украина, соответственно, на «российский Тайвань». Всё больше и больше оснований полагать, что соответствующие политические решения, вполне возможно, уже приняты, и сейчас дело стоит за тем, чтобы найти военной эскалации приемлемое оправдание в глазах мировой общественности, а также подходящий повод. Для Москвы и Пекина, которые делают из происходящего вполне однозначные выводы и продолжают интенсивное сближение, все более актуальным становится вопрос о расширении масштабов военно-технического сотрудничества, а также уровня координации военного планирования и штабной деятельности. Назовем вещи своими именами на случай военной агрессии со стороны США, а также их региональных сателлитов и марионеток.