Путин продолжает злить Запад
Президент России Владимир Путин на заседании Совета глав государств Содружества Независимых Государств в Ашхабаде подкинул дров в поднятую когда-то им же полемику о месте либерализма в мире и нашей стране.
Предыстория вопроса такова: летом российский лидер в интервью изданию Financial Times выдвинул тезис, что «либеральная идея изжила себя окончательно». Это заявление вызвало некоторый ажиотаж среди западных политиков.
Так, Борис Джонсон, тогда только претендовавший на пост премьер-министра Великобритании, ответил статьёй «Покинув ЕС 31 октября, мы докажем Путину, что он неправ», где обещал назло Москве и в подтверждение живучести базовой идеологии страны довести Brexit до конца. Тереза Мэй, возглавлявшая тогда британское правительство, отреагировала куда более резко — она назвала слова президента РФ «циничной ложью» и в качестве подтверждения своей точки зрения сравнила качество жизни в Англии, Франции, Германии и России. Председатель Европейского совета Дональд Туск, в свою очередь, заявил, что считает устаревшим не либерализм, а «авторитаризм, культ личности, правление олигархов».
В какой-то степени Путина поддержали президент США Дональд Трамп и премьер-министр Италии Джузеппе Конте. Первый сказал, что ситуация в некоторых городах США позволяет ему понять причины таких суждений, и привёл в качестве примера Лос-Анджелес и Сан-Франциско, где, по его словам, управляет «группа удивительных либералов». Второй предположил, что большинство его коллег просто не поняли российского президента.
Размышления Путина несколько сложнее. По сути дела, он говорит о том, что наши либерально-демократические системы не могут эффективно истолковывать нужды, опасения и неуверенность людей. Но эта проблема не столько самих либерально-демократических систем, сколько руководящих классов, элит, — сказал он.
И вот, спустя почти полгода, Владимир Владимирович решил снова высказаться по этой теме.
Ничего против либерализма не имею. Но у нас есть свои традиции, свои веками устоявшиеся культурные формы взаимодействия. И почему мы не должны этим дорожить и почему не должны развивать и поддерживать это? Нет никаких оснований, — сказал он.
В принципе, видно, что от идеи всемирной гибели либерализма глава государства за это время ушёл к более умеренной концепции отказа от либерализма в отдельно взятой стране, хотя вряд ли за границей от этого будут спать спокойнее. Однако для нас подобные выступления не праздный вопрос: у России всё ещё очень серьёзные проблемы с идентичностью. После того, как развалился Советский Союз мы, вроде бы, устремились в объятия свободного западного мира, однако вскоре развернулись над Атлантикой и стали позиционировать себя в качестве альтернативной силы в многополярном мире. Только вот всё ещё не ясно, что это, собственно, за альтернатива.
О новом витке борьбы капитализма против социализма говорить, вроде как, не приходится. Сам Путин во время большой пресс-конференции в декабре прямо заявил, что, по его мнению, реставрация социализма невозможна. Тот же глава российских коммунистов Геннадий Зюганов каждый день в своём Twitter костерит на чём свет стоит либералов в правительстве, которые «рвут в клочья экономику» и «загнали Россию в болото кризиса», а сами «сидят на горе из денег и золота и обескровливают реальный сектор экономики».
Вроде бы, в окончательном утверждении авторитаризма или стремлении возродить монархию глава государства тоже не признавался. Более того, он периодически выступает приверженцем именно либеральных взглядов. Например, каждый раз, когда его спрашивают об очередном уголовном деле с заметным политическим окрасом, президент уверяет, что не имеет на правоохранительные органы и суд никакого влияния, а мы ему, конечно, верим. И когда нам нужно сплотиться в кольце врагов, затянуть пояса — мы готовы. Только надо хотя бы примерно понимать, когда уже можно будет их расслабить, где та точка, в которой мы можем сказать: «Отлично, мы старались и добились своей цели»?
В общем, умер либерализм — и Бог с ним, дороже нам наши веками устоявшиеся культурные формы взаимодействия — будем держаться их. Только скажите нам уже, наконец, кто мы такие, куда идём, к чему приглашаем союзников? Нация определяется не только общей территорией, языком и валютой. Единой нации нужна, если угодно, общая миссия, иначе она превращается в Украину.