Почему Путин предрек планете катастрофу
Выступая на пленарном заседании Петербургского международного экономического форума, Владимир Путин заявил об угрозе масштабных потрясений и росте нестабильности в ключевых регионах. Эта реплика очевидно направлена против Соединенных Штатов, с которыми Россия ведет тонкую игру, а в центре этой игры – глобальное потепление.
«Растущие климатические, экологические вызовы прямо угрожают социально-экономическому благополучию всего человечества. Они чреваты масштабными потрясениями, включая новый, неуправляемый всплеск миграции, рост нестабильности и подрыв безопасности в ключевых регионах планеты», – заявил Владимир Путин.
И хотя президент России неравнодушен к проблемам экологии, которые всегда занимали существенное место в его повестке, это заявление не сугубо экологическое – во благо будущего наших детей. Это заявление политическое.
В первую очередь, речь тут идет о глобальном потеплении. В современном мире есть две крупные фракции, лоббирующие один из двух подходов к этому вопросу: о том, что угроза ГП есть, и о том, что ее нет. Бизнес, завязанный на промышленность и «традиционные» энергоресурсы (за вычетом природного газа), стоит на второй позиции. Означает ли заявление Путина, что Россия стоит на первой? Да, но есть нюанс.
Отрицать глобальное потепление как таковое невозможно, оно – часть объективной реальности, которая сулит России будущего проблемы куда более серьезные, чем обмеление Волги и потеря по 1-2% ВВП в год. Один только фактор засухи на аграрном юге страны перекрывает все возможные бонусы от увеличения судоходства по Северному ледовитому океану.
Перенос этой же проблемы на планету в целом дает и всплеск миграции, и вызов продовольственной безопасности, и рост нестабильности, в общем, все то, о чем упомянул Путин.
Правда, есть поправка: если глобальное потепление – доказанная реальность, то антропогенная природа этого потепления пока еще являются предметом споров (и не верьте тем, кто говорит, будто это не так). В любом случае, правительства буквально всех стран мира сошлись на том, что углеродные выбросы все-таки нужно сокращать, параллельно увеличивая энергоэффективность. Так родилось Парижское соглашение по климату.
Рождалось оно в муках, зато подписывали его всем миром, на высшем уровне, с помпой.
На торжественной церемонии по этому случаю выступал и Путин (а речь, между прочим, о 2015-м годе – пике попыток «изолировать Россию») – и не мог не выступить.
Россия выступала одним из наиболее активных лоббистов этого соглашения и уламывала тех, кто ее мнение слушает – Китай, Индию, Казахстан. Причин для этого много, начиная с рекламы нашего природного газа, который должен прийти на смену углю, заканчивая прогрессивным экологическим престижем. Но главная в другом.
Многие нормативы, содержащиеся в этом соглашении, Россия уже не только выполнила, но и перевыполнила, а борьба за повышение энергоэффективности является одним из ее внутренних экономических приоритетов вне зависимости от внешних факторов. Ключевую роль в этом сыграли некоторые особенности нашей географии и деиндустриализация, проще говоря – гибель промышленности в 1990-е годы. Эти клоком шерсти с паршивой овцы грех было не воспользоваться.
Совсем другая ситуация в США, где за год выбрасывают 5414 млн тонн углекислого газа, что второе больше, чем в России и вдвое меньше, чем в Китае. Дональд Трамп, победивший на президентских выборах во многом благодаря голосам угольщиков Пенсильвании и Западной Вирджинии, вывел свою страну из Парижского соглашения, а теперь пытается доказать миру, что экологическая угроза исходит, в том числе, от России, но никак не из США. Получается неубедительно, о чем газета ВЗГЛЯД уже писала.
Имеем следующее: Россия, промышленность которой по субъективным причинам может позволить себе ориентацию на нормативы Парижского соглашения, вместе с Европой и прочим «прогрессивным миром» как бы атакует американскую промышленность и администрацию Трампа, который вынужден оправдываться и переносить с больной головы на здоровую.
При этом критика, живописующая беды человечества от экологических проблем, направлена не только на промышленность США, но и на их программы по добыче сланцевой нефти, конкурирующей с нашей нефтянкой за мировой рынок.
Китай, прежде настроенный к Парижскому соглашению весьма критично, теперь в одном ряду с нами – и из-за противостояния с США, и из-за того, что, осознав свои экологические проблемы (действительно шокирующие), Поднебесная все-таки решилась встать на «зеленый путь развития». На форуме в Санкт-Петербурге председатель Си Цзиньпин пообещал, что КНР «ни в коем случае не будет добиваться развития за счет окружающей среды»:
«Для нас зеленые горы и изумрудные воды – сокровища, ради которых мы будем вести непреклонную борьбу... Мы готовы к совместному решению задач в области глобального изменения климата и сохранения биоразнообразия, в частности путем Парижского соглашения по климату».
Со своей стороны Америка привычно дирижирует экологическими организациями, атакующими уже российские энергетические проекты (в первую очередь, в Арктике). Судя по всему, именно это и имел в виду Путин, когда говорил о «недобросовестных попытках конкуренции в сфере экологии» в рамках все той же реплики на ПМЭФ-2019.
И еще один важный момент. Намекая на угрозу глобальных экологических катастроф, которые несет миру политика Трампа, Россия занимает выжидательную позицию. Мы – одна из немногих стран (а из крупных и промышленно развитых – единственная), кто Парижское соглашение до сих пор не ратифицировал.
Осенью прошлого года глава МИД Сергей Лавров, отвечая на вопрос о причинах задержки, заявлял следующее: «В ноябре 2016 года правительством принят план действий, в соответствии с которым решение будет рассматриваться в первом квартале 2019 года». Первый квартал позади, на исходе второй, решения нет.
Против ратификации документа выступают российские промышленные круги, но дело даже не в них, а в том, что в спешке просто нет смысла. Не нужно брать на себя дополнительные обязательства в условиях, когда от них категорически отказываются США, ситуация дает нам удобную возможность выиграть время. Ведь ничто не мешает нам повышать энергоэффективность уже сейчас (и мы повышаем), отложив сторону те элементы соглашения, которые чреваты для нас некоторыми убытками.
В то же время, конкурируя с Вашингтоном на ниве экологического пиара и антипиара, мы фактически сделали США «козлом отпущения» –страной, которая по вопросам климата оппонирует буквально всему миру. Все знают, что ее действия продиктованы эгоизмом, тогда как цена вопроса – благополучие и безопасность всего человечества. Но весьма полезно (и приятно) иногда об этом напоминать.
Именно это и называют «мягкой силой».
